Подменыш - Богатикова Ольга Юрьевна - Страница 8

Как, однако, забавно действует на людей чистая правда! Особенно, если она необычная и обескураживающая. Ей настолько сложно поверить, что собеседник сначала посчитает ее шуткой, а потом сам же придумает ей логичное объяснение. Вот уж действительно – с такой правдой не надо никакой лжи.

– Ночь костров – это праздник, – объяснила я. – Старинный, посвященный встрече весны. Его отмечают в ночь с тридцатого апреля на первое мая. Как Новый год. В других странах его называют Белтейном, Ночью огней или Вальпургиевой ночью.

– Понятно, – кивнул Матвей. – И где же пройдет это торжество?

– В лесу, неподалеку от старой бани.

– Наверное, там будет интересно. Знаешь, я никогда не видел, как проходят старинные праздники.

– Я не могу взять тебя с собой, – покачала головой я. – Это закрытая вечеринка.

– Соловьевцы там будут?

– Нет. Им там делать нечего.

– Почему?

– Потому что ее участники – такие, как я.

– Колдовской корпоратив, – понятливо усмехнулся Матвей. – Что ж, желаю хорошо повеселиться.

– Спасибо. Приходи ко мне в гости завтра. Я буду свободна, и угощу тебя чем-нибудь вкусным.

Он улыбнулся и, махнув мне рукой, пошел домой. А я поспешила в баню.

Оставлять на окошке фонарь и звать обдериху я не стала, сразу шмыгнула за печку и оказалась на иномирной стороне Малашиного жилища.

Мамушка меня уже ждала. Сегодня она принарядилась: поверх рубахи надела темно-синий сарафан, а голову повязала платком.

– Скорее переодевайся, капелька, – сказала Малаша. – На поляне уж все собрались.

Я скинула джинсы и худи и достала принесенное платье. Оно было широким, как балахон, а по его вороту шла тонкая вышивка – зеленые листочки и красные ягодки калины. Это платье я шила на заказ специально для навьих праздников, а вышивку делала сама.

Вообще, местный дресс-код не так уж суров. Единственное условие – никаких поясов и заплетенных волос. Несколько столетий назад наши предки по этим признакам отличали нечисть от обычных людей. Увидел простоволосую девушку, значит, встретил русалку, навку или лесавку. Увидел неподпоясанного мужика, значит, перед тобой леший, домовой, оборотень или демон.

Оно и понятно – людям и пояс, и заплетенные косы испокон века служили оберегом от нечистой силы, а жителям Нави, которые, по мнению людей, нечистой силой как раз и являются, от этих оберегов было одно раздражение.

Между тем, явись я на праздник в джинсах и футболке, никто бы не обратил на это внимание, а если бы и обратил, то вслух свое мнение не высказал. Мне же отличаться от остальных не хотелось, поэтому я облачилась в платье и поспешила вслед за Малашей на улицу.

Как и в мире людей, баня обдерихи стояла на опушке леса, и сейчас с ее узкого крылечка были видны красные огни, мелькавшие среди высоких деревьев.

– Костер уже запалили, – сказала Малаша. – Поспешим, доченька.

Мы прибавили шаг, и через несколько минут ступили на большую поляну, окруженную могучими вековыми дубами. Посреди поляны извивались в причудливом танце огромные языки пламени, а рядом с ними на большом замшелом валуне, как на троне, сидел дед Ермил – леший, хозяин местных угодий. Его длинная седая борода в отблеске огня казалась рыжей, а в зеленых глазах плясали красноватые блики.

На праздник явилось столько народу, что треск горящих поленьев утонул в гуле сотен голосов. В ожидании праздника гости разделились на группы и активно обсуждали новости, спорили или громко смеялись.

– Матрена!

Перед нами, как из-под земли, появилась стройная девушка в таком же платье, как у меня. Ее кожа была белой и гладкой, будто фарфор, глаза – черными, как ночь, а в темные волосы была вплетена нежная головка ненюфара.

– Привет, Аша, – улыбнулась я. – Рада тебя видеть.

– А уж как я рада, – заулыбалась в ответ русалка. – Тетя Малаша, я ее забираю. Нас девчонки заждались.

– Идите, девоньки, – кивнула обдериха. – Веселитесь, красавицы.

Аша схватила меня за руку, и мы поспешили к костру. К нам тут же подбежали две девушки, одинаково рыжеволосые и зеленоглазые. Их платья были цвета молодой листвы, а локоны оказались украшены венками из веток, травы и цветов.

Навки.

Одну из них звали Настасьей, а вторую – Аграфеной.

– Наконец-то все в сборе! – сказала Настя, крепко меня обняв. – Вы уже пробовали угощение? Тетка шишига принесла пироги с черничным вареньем, а Митька-медведь – копченую рыбку.

– Тебе лишь бы поесть, обжора, – фыркнула Аграфена. – Мы сюда танцевать пришли или объедаться? Сначала праздник, потом ужин.

Настасья закатила глаза, но ответить не успела. Над поляной пронесся оглушительный звон. Все вокруг замолчали и повернулись к костру.

Дед Ермил уже поднялся с валуна и теперь стоял в стороне от огня, высокий и величественный. В правой руке он держал длинный деревянный посох.

– Други мои, – его голос звучал гулко, как лесное эхо, – тепло вернулось в наши края! Наши суровые братья, духи зимы, отправились в свои северные чертоги. Давайте пожелаем им ровной дороги и восславим румяную весну и красное лето!

Хорошенько размахнувшись, леший воткнул посох в землю. В тот же миг по нему, как по живому стволу, побежали тонкие веточки, а с них опустились вниз разноцветные ленты – изумрудные, красные, желтые, белые, голубые…

Поляна огласилась радостными криками. Молодежь сорвалась с места и кинулась завязывать эти ленты в узлы. Мне удалось ухватить сразу две – алую и зеленую.

– Говорят, на майские ленты можно загадывать женихов, – заметила стоявшая рядом со мной Аграфена. – Какая лента достанется, таков окажется и жених.

– Моя лента голубая, – заметила Настя. – Водяной ко мне, что ли, посватается?

– А у Матрены, выходит, будет сразу два жениха, – захихикала Аша. – Не многовато ли, Матрена? Сдюжишь ли сразу двоих?

Меня будто обдало жаром.

А ведь это уже было. Давно, целых двенадцать лет назад. Так же горел праздничный костер, шумели веселые голоса, а мы с подругами так же вязали узлы на майском дереве. В ту ночь мне тоже выпали две ленты – красная и зеленая. Кто-то из старших – не то старая шишига Пелагея, супруга деда Ермила, не то водяница Веренея – пошутил, мол, какая выпадет лента, таков окажется будущий супруг. Я над этим посмеялась – мне было пятнадцать лет, и замужество тогда представлялось чем-то далеким и малоинтересным. А потом появился ОН.

Я закрыла глаза, и, как наяву, увидела картину того далекого праздника…

…Майский костер пылает едва ли не до небес. Играет музыка, вокруг огня танцуют веселые гости. В стороне от них, у священных дубов, стоит мужчина. Он статен и высок. Его длинные волосы белее снега, а взгляд такой острый и пронзительный, что я ощущаю его через всю поляну. Он смотрит на меня – в этом нет никакого сомнения.

Внезапно ко мне подбегает Малаша. Она хватает меня за руку и настойчиво ведет к деревьям, что-то бормоча про важное знакомство и великую честь. Мы подходим к мужчине, и у меня перехватывает дух от магического потока, что идет от него во все стороны. Обдериха вежливо склоняет перед ним голову и заставляет поклониться меня.

– Вот, Игнат Огнеславович, моя названная дочь Матрена, – с гордостью говорит она, подтолкнув меня вперед.

В мое лицо тут же впиваются большие янтарные глаза с вертикальным кошачьим зрачком. Или зрачок вовсе не кошачий, а… змеиный?

Я сглатываю вязкую слюну, которой от этого взгляда наполнился рот.

Мне не надо спрашивать, кем является этот мужчина.

Это цмок – огнедышащий змей-оборотень, владыка камней и подземных вод.

Я в первый раз вижу его на этом празднике. Да что там, я вижу его первый раз в жизни! Общаться с такими сильными серьезными чародеями мне еще не приходилось.

– Хороша, – с улыбкой говорит цмок. Его голос мелодичен, однако в нем слышится холод подземелий и морских глубин. – Молодая, но сильная и способная. Что же, Маланья, отдашь ли ты Матрену мне в жены?

Мои глаза становятся круглыми, как блюдца. Я поворачиваюсь к обдерихе и вижу, что она удивлена не меньше меня. Ее щеки бледны, как бумага, взгляд изумленный и испуганный.