За твоей спиной - Коваль Лина - Страница 8

Злюсь на себя, что вообще об этом думаю. Зачем?

Проигнорировав вытянутую ладонь, забираюсь в салон и пытаюсь устроить сына поудобнее.

– Тебе так нормально?

– Да, мамочка. А куда мы едем?

– Мы едем в другой город, Лука.

– В другой город?

– Да. В путешествие.

– Я люблю путешествия!

– Я знаю, сынок, поэтому Расул и предложил нам посетить его город.

Лука замолкает.

Я накрываю сына своим легким пальто и толкаю сумку с вещами поглубже под сиденье. Когда дел больше не остается, сажусь напротив Расула. В передней части салона. Избегать общения в условиях совместной поездки – это глупо и совершенно по-детски.

Заметив на себе внимательный взгляд, благожелательно улыбаюсь.

– Он боится отца? – спрашивает Расул тихо.

– Да.

– Герман бил его? – карие глаза становятся черными.

– Нет. Его он не бил…

Мы оба отворачиваемся к окну.

Автомобиль выруливает на поле, а затем, покинув его, оказывается на проселочной дороге, по которой мы приехали. Сейчас кажется, что это было очень давно, хотя в охотничьем домике мы пробыли совсем недолго.

– Ты уже решил, где мы будем жить? – интересуюсь задумчиво.

Он делает вид, что с трудом отводит взгляд от дороги.

– Да. Я все решил.

– Нам понадобятся кое-какие вещи…

– По приезду все приобретем, Таня.

– У меня есть некоторые сбережения в банке, но сейчас, как ты понимаешь, воспользоваться ими я не могу. Поэтому, как только ситуация изменится, я все тебе верну. Обещаю.

Расул усмехается так, будто его что-то в моих словах умиляет.

– Я буду ждать! Обязательно верни!

Опять злюсь.

Как у него так получается? Одной фразой указать на мое место?

Отвлекаюсь на пролетающие мимо деревья. А в груди пусто. В душе полный раздрай.

Что с нами будет, где мы будем жить? Понравится ли нам в республике и как отнесутся к этому знакомые Расула?

Но главное: как отнесется к нам его жена? Женщина, на которой он женился сразу после того, как оставил меня.

Все эти вопросы не дают мне искренне радоваться тому, что с каждым новым километром расстояние между нами и Германом увеличивается.

Лука покашливает в тишине. Некритично, но за сегодняшний день не в первый раз. Это настораживает. Бросив нечаянный взгляд на Расула, замечаю, что он пристально за мной наблюдает.

В салоне полумрак. Только отсвет от фар, озаряющих дорогу.

– Что? – спрашиваю чуть раздраженно.

– Ничего.

– У меня есть ощущение, что ты все время хочешь мне что-то сказать, – не сдерживаюсь.

– Если бы я хотел, я бы сказал. А вот ты почему-то нервничаешь…

– Боюсь, что Герман нас найдет, – тут же смягчаюсь.

– В республике? Как? Он знает, что у нас были отношения, Таня? Ты делилась об этом с мужем?

– Отношения? – горько усмехаюсь. – Ты хотел сказать, что мы какое-то время спали, а потом ты все прекратил, вместо объяснений одарив меня цветами?

Расул вздыхает так тяжело, будто жалеет, что затеял этот разговор.

– Прости, – тут же смущаюсь и уже чуть тише объясняю: – Про тебя конкретно Герман не знает. Когда мы только познакомились, я говорила, что встречалась с одним… мудаком, но, как бы сказать…

– Что?

– Тогда я еще не знала, кто окажется настоящим мудаком…

– Ты всегда умела делать поспешные выводы и принимать глупые решения.

Он все такой же спокойный и уравновешенный, а я вдруг завожусь. Мы, вообще-то, обсуждаем, как некрасиво и не по-мужски Расул меня бросил. Неужели он не может извиниться хотя бы за это?

Прикрыв глаза, отправляюсь в воспоминания…

… Это случилось после смерти Эльдара. Самого младшего из братьев Хаджаевых. Ему было всего восемнадцать, и он умер от передозировки. Расул переживал. Я всячески помогала ему справиться, но все изменилось, когда в Дубай прилетел их отец.

Рашид Хаджаев – старый дьявол. Самодур с комплексом кавказского бога. Я сразу ему не понравилась. Это чувствовалось во всем. Во внимательном, чуть пренебрежительном взгляде и в том, как сухо и свысока мне отдавались приказы. В этом, кстати, они со средним сыном похожи.

Молчать я не умею, и лебезить перед стариком смысла не было. Несколько раз мы крепко повздорили. Он оскорблял меня, я в ответ – его. Расул был в гневе.

Он просил меня не отсвечивать и переждать, пока отец находится в Эмиратах, но оставить свою работу мне было не на кого. А дел было предостаточно. Амиру досталось втройне: нужно было уделять внимание бизнесу, они расстались со Златой и – самое худшее – именно старшего сына отец обвинил в смерти Эльдара.

Боже, какими словами обзывал Рашид Амира… Неудивительно, что теперь они не общаются.

С каждым новым днем мы с Расулом теряли близость. Он отдалился от меня. А потом просто уехал…

Провалившись в поверхностный сон, вздрагиваю, когда мы плавно останавливаемся. Тело бьет лихорадкой. Кажется, что в салоне очень холодно. Это, скорее всего, от недосыпа, но ощущается неприятно.

– Платная дорога, – негромко сообщает Буба. – Транспондер. Едем дальше.

Снова смотрю на Расула. Закусив губу, словно маленький воришка, быстро изучаю спящее, мужественное лицо, широкие плечи, сложенные на груди руки с длинными ухоженными пальцами и широко расставленные колени.

– Спи, Таня, – не открывая глаз, уверенно приказывает.

Я в душе шиплю, словно дикая африканская кошка. Как у него получается выводить меня одним словом из трех букв? Просто «спи»! И я, мать твою, в бешенстве! Даже с учетом того, что разучилась перечить мужчине за эти годы.

– Я замерзла, – хоть как-то оправдываю свое любопытство.

Грудь Расула становится в два раз больше от громкого вздоха. Наклонившись, он снимает кожаную куртку и передает мне.

– Надень.

– Спасибо тебе, – шепчу, укутываясь в тепло его сильного тела.

Сердце щемит.

– Спи! – снова выводит меня из себя.

– Конечно! – закатываю глаза и цокаю. – Спасибо за подсказку, что мне делать. Этого, знаешь ли, в жизни очень не хватало…

Защелкиваю рот на замок, обнимаю мягкую ткань куртки и всячески сдерживаюсь, чтобы больше не язвить на невозмутимый густой смех, распространяющийся по салону.

Ближе к обеду мы делаем остановку у придорожного кафе где-то за Воронежем. Буба покупает себе бизнес-ланч и садится за отдельный стол. Я не настаиваю. Наверное, у Расула с его работниками так принято.

Я выбираю куриный суп для себя и для сына. А потом ловлю флешбэки из дубайского прошлого, пока Расул все это оплачивает своей картой. Куда бы мы ни ходили и где бы не появлялись, я никогда не позволяла платить за себя.

Это было мое главное правило: ни от кого не зависеть финансово. Вообще ни от кого не зависеть.

Грустно усмехнувшись, снимаю с сына куртку и вешаю ее на спинку стула. Кто бы мог подумать, что через три года, я буду не только безропотно принимать помощь Расула, но и радоваться этому, как бездомный щенок.

Кто мог такое подумать?

– Суп? – морщится Лука. – Фу-у…

– Он самый, – отвечаю тихо. – Поешь, пожалуйста.

– Я не хочу суп!

Набрав побольше воздуха в легкие, выдыхаю его малыми дозами, и ровным голосом объясняю:

– Лу, мы весь день будем в дороге. Возможно, полноценно поужинать уже не сможем, поэтому нужно съесть теплый суп. Пожалуйста…

– Я не хочу суп!.. Не хочу, мамочка!

– Лука, пожалуйста…

– Не хочу!

Расул, поставив поднос с едой перед собой, внимательно наблюдает за нашей перепалкой, а потом придвигает тарелку с супом и коротко приказывает моему сыну:

– Ешь.

Я изумленно наблюдаю, как маленькие глаза сначала наполняются удивлением, а затем округляются в каком-то благоговейном страхе. Уже через пять секунд Лука хватает ложку, черпает бульон и… ест!

Расул тоже приступает к еде.

– Просто феноменально, – шепчу под нос, оглядываясь по сторонам.

– Что, Таня?

– Как у тебя это получается? Со всеми!.. Без исключения.