Восьмая наложница (СИ) - Буланова Юлия - Страница 42

— Вы желаете мести. И я согласен стать орудием справедливого возмездия. Но это опасный путь. Я не желаю, чтобы моя мама вставала на него.

— Лисёнок, — мне хотелось встать и дать подзатыльник этому зарвавшемуся мальчишке. Однако, хорошие матери так не поступают. — Скажи мне, пожалуйста, что ты делаешь неправильно? Подумай и скажи. Я даже готова дать тебе небольшую подсказку. Право на свободный выбор.

— Я хочу защитить тебя.

— Мне понятно твоё желание. Но вернёмся к моему вопросу. Что ты делаешь неправильно?

— А почему, если человек поступает опрометчиво, нельзя его остановить. Почему свобода так важна? Ты будешь в опасности рядом с ним. Даже Шен так считает.

Теперь уже я сделала глубокий вдох, обещая себе оторвать Шену что-нибудь ненужное. Голову, например. Бить детей непедагогично, а этот уже большой мальчик. Может удастся ему мозгов добавить старым дедовским способом?

— Хорошо, Лисёнок. Давай подумаем вместе. Люди часто поступают глупо, опрометчиво, безрассудно. Да, ты можешь причинить кому-нибудь, кто этого совсем не желает, добро. Всё станет «правильно». Но сколько боли и страданий это принесёт? За примером далеко ходить не будем. У нас есть Шен и Ая. Ая любит Шена, но из-за своей неуверенности не может принять его предложение о браке. Это же глупо? И опрометчиво. Ведь она не сможет быть счастлива без него. Но если ты сейчас прикажешь им пожениться, разве это не будет насилием и предательством? Ая, просто, заменит клетку сомнений, в которой был выход на клетку сожалений, из которой выхода нет. Сейчас Шену плохо, но у него есть надежда, что любимая преодолеет свои предрассудки и сделает шаг навстречу ему. Если ее заставить вступить в брак, она всю жизнь будет чувствовать себя плохо. Как бы ни были чисты твои намерения, лишая людей выбора, ты лишаешь их шанса на счастье. Потому что к счастью человек должен идти сам. И не по «правильному» пути, а по своему собственному. Если он не вредит окружающим, разумеется. Понимаешь о чём я?

— Да? — уверенности в голосе ребёнка не было, но в этом и заключалась моя цель. Его можно лишь подталкивать к определенным выводам, но не навязывать волю. Иначе он так и не поймёт — почему важна свобода. Тирания — сомнительная воспитательная система. Она или ломает воспитанника, или создаёт из него собственное подобие. А нам такого не надо. Пофиг, что там было в прошлой жизни непонятно сколько лет назад. Сейчас Джин — это Джин. — Я должен уважать выбор человека, даже если он кажется мне не слишком правильным. Потому что моё вмешательство может сделать хуже, а не лучше?

— Да, Лисёнок.

— Это сложно, — пожаловался сын.

— Знаю, мой хороший.

— Мам, мне надо подумать. Одному. Мы поговорим ещё раз вечером, ладно?

Я кивнула и знаком показала Киану, что данное место надо на некоторое время оставить в распоряжении Джиндзиро.

— Шен открой, — говорю тихо. И дверь мгновенно распахивается.

Мы выходим и Киан с некоторой тоской признаёт:

— Ишикара был прав. Твоя миссия важнее меня и моих чувств. Я никогда не смог бы говорить с пятым принцем так…

— Да, как «так»? — если честно, меня это раздражает. — Нормально я с ним говорю. Как с разумным существом. С учётом его возраста и ограниченного жизненного опыта. Он всё понимает. Конечно, если говорить с ним на понятном ему языке и приводить простые примеры. Что в этом сложного? Немного терпения и здравого смысла. Ладно, с Джином надо много терпения. Но здравый смысл вам в помощь. У Шена это неплохо получается. Ты, тоже, научишься. Когда-нибудь.

Вечерний разговор не был долгим. Джин с некоторым трудом выдавил из себя, что готов принять Киана в нашу семью. Но лишь до тех пор, пока он будет вести себя со мной хорошо.

Киан пообещал, что будет обо мне заботиться.

И мир был восстановлен. Есть некоторое ощущение, что временно. Однако, и это уже неплохо.

Эти дни на корабле я вспоминала с некоторой тоской. Спокойное было время.

Нет, всё-таки есть что-то в лозунге: «одна семья — один ребёнок». Определённо, есть. Потому, что, когда на моём попечении оказался мини детский сад, покой нам лишь снился.

Я не планировала рожать Джину братьев или сестёр. И не только потому что для этого пришлось бы спать с Императором. Проклятие Золотого Города никто не отменял. В подобной ситуации распылять защиту Богини на нескольких детей — сущее безумие.

Однако, у судьбы на меня, похоже, были иные планы.

Мы сошли с трапа нашего корабля в большом портовом городе на Юге и направились в резиденцию принца. Но путь туда оказался неблизкий, поэтому было решено переночевать на постоялом дворе. Поужинать. Вымыться.

Там собственно, мы и встретили Геро и Мияри.

Тощий лохматый подросток, одетый в драном балахоне непонятного цвета попытался увести у Джина коняшку.

Пятому принцу это, понятное дело, не понравилось. Потому, что к белоснежной красавице с бархатным носиком и золотым характером мой сын сразу проникся нежными чувствами.

Короче, не повезло Геро. Хотя, это смотря как посмотреть.

— Да, ты хоть понимаешь, у кого воровать собрался? — зло прошипел Лей, хватая оборванца за шиворот. — Прощения проси и умоляй пятого принца сжалиться над тобой.

Наш целитель — существо жалостливое. В меру, конечно. Тех, кто, действительно, желал навредить его близким, он никогда не простит. Но тут-то бестолочь малолетняя. А ещё Лей знает, что Лисёнок — добрый, и, вероятнее всего, простит мальчишку. Тогда, как старший принц может наказать так, чтобы другим неповадно было.

Подросток с лица спал, поняв, как попал. Послушно бахнулся на колени, но не произнёс ни слова.

— Лошадь ваша, — произнёс Киан спокойно. — Решать вам, пятый принц.

В принципе, решение разумное.

Излишне мягкое наказание спишут на милосердие юного наследника. А если приговор окажется слишком жестоким, всегда есть я. Если что, буду смиренно молить о снисхождении. Но мальчишке надо бы хоть вину признать, а тот молчит, до крови закусив нижнюю губу.

— Связать и бросить на конюшню, — отрывисто бросает Лисёнок. — Я слишком зол для того, чтобы быть справедливым.

Киан кивает и косится на меня с какими-то пугающим восхищением.

— Это влияние Лея, — тут же открещиваюсь. Конечно, я тоже учила Джиндзиро сначала успокоиться, подумать и лишь потом принимать решения. Но за гуманизм у нас отвечает целитель — ему по долгу службы положено бережно относиться к человеческой жизни.

Я, кстати, воспользовалась идеей Киана прикинуться служанкой, чтобы спокойно выходить на улицу. Это оказалось неожиданно просто. Переплела волосы в две косички с ровным пробором. Немного косметики. Оказывается, если припудрить губы и ресницы, а ещё нарисовать веснушки, я становлюсь до того невзрачной, что никто не узнаёт. Даже девочки первые несколько дней нерано вздрагивали, увидев меня. Сейчас-то ужа привыкли.

Мальчишка выпутался из верёвок и попытался сбежать раньше, чем мы зашли на постоялый двор.

Джина это, неожиданно, развеселило. Не сама попытка побега, а выражение лица Шена, который подростка связывал.

Вторая попытка не заставила себя ждать.

На третьей я решила вмешаться. Потому, что мой сын уже совсем забыл о том, что стало причиной этой увлекательной игры в кошки-мышки.

Роль мышонка получил воришка, а Лисёнок за ним с увлечением охотился, не совсем понимая, что делает.

— Всё! — твёрдо сказала я на ухо сыну. — Ты больше не зол.

— Но, мам, — тут же закончил мелкий.

Я ещё раз напомнила себе: этот ребёнок не совсем понимает, что творит. Им движет не желание мучить пленника, а любопытство и азарт.

— Тихо. Услышат. И, нет, моё решение не изменится. Игра окончена.

— Почему?

— Потому, что для того мальчика всё происходящее воспринимается совсем иначе. Это его сейчас ловят, как какую-то дичь. И, нет, это не смешно.

— Ладно, — Джин тяжело вздохнул.

Киан и Шен старались держаться поодаль внимательно наблюдая за тем, как юный принц идёт в сторону пленника и присаживается на корточки рядом с ним.