Японская война 1904. Книга четвертая (СИ) - Емельянов Антон Дмитриевич - Страница 51

— Нет! — Врангель с трудом сдерживал смех. — Это Семен придумал. Говорит, вы ему как-то рассказали про психическую атаку, и вот…

— А что? — тут же заторопился Буденный. — Мы с гор скатились под самое утро, ворвались в ближайшую деревню. Японцев побили, хотели склады пожечь и отойти, но… Там туман с моря такой густой и мокрый пришел, что просто ничего не горело. Жжешь-жжешь, а оно только дымит и все. А тут еще разведчики доложили, что между нами и следующим отрядом японцев кладбище, в общем, я и подумал… Туман, ветер сносит дым в сторону врага, и тут мы — я просто предложил попробовать, ну и еще волком повыть во время атаки.

— Он когда показывал, как это выглядит, — признался Врангель, — я чуть не… В общем, с трудом удержал все в себе. И ведь знал, что это Семен, но вой, туман… А еще горечь во рту и глаза щиплет от дыма, но в такой момент ты не сразу это понимаешь. Кажется, что на самом деле ад распахнулся, мертвецы поднялись и пришли по твою душу.

— Ну, мы налетели, снайперы удачно сняли пару офицеров, что пытались навести порядок. А дальше как снежный ком, — Буденный махал руками. — За одной ротой побежала вторая, потом целый батальон, полк… И, наконец, японский генерал от греха подальше отвел и всех остальных. Нам только и оставалось, что маячить на границе их зрения, чтобы не снижали темп. Так до Ялу к вечеру и дошли.

Я лишь головой покачал. Бывает же такое… Да, с нашей стороны Ляодуна японцев было больше, но все равно, насколько же пришлось выложиться, чтобы их сковырнуть. А тут пара тысяч казаков — дунули-плюнули и погнали врага… Я остановился! Нет, не так! Случайные бы люди так точно не смогли. Не решились бы рискнуть, не пошли бы за ними солдаты, да и японцы уловили бы фальшь. А тут никто не дрогнул такое изобразить, так еще и потом двое суток целую дивизию пугали, пока подкрепления не подошли.

— Господа, — я еще раз пожал руки Буденному и Врангелю, — скажу честно, я вас недооценивал. А после такого… Может, генералов и полковников вам сразу и не дадут, но по ордену и войскового старшину каждому — костьми лягу, но выбью.

Парочка переглянулась.

— А мы слышали, что кого-то уже повысили, — хитро улыбнулся Буденный.

— Говорят, что при дворе вас наконец-то признали, — добавил Врангель.

— Ходят слухи даже про особый мундир с вензелем Николая II.

— И аксельбантом.

— Генерал-адъютанта мне не дали, — оборвал я сплетни. — Намекнули, но не дали. Впрочем, дядя царя нехотя добавил, что Его Величество разрешил мне лично к нему обращаться, чем я и буду пользоваться.

— Расскажете, как всю армию сделать по нашему подобию? — подскочил Буденный.

— Сомневаюсь, что даже самой длинной телеграммы в мире хватит, чтобы объяснить все детали. И чтобы мне поверили… — я покачал головой. — Однако! Я уже смог сохранить за 2-м Сибирским все наши трофеи после Инкоу, теперь официально. А еще я готовлю доклад о наградах. Наконец-то можно будет довести чины всех наших до того уровня, на котором они реально работают.

— То есть… — Буденный начал и сбился.

— То есть, — продолжил за него Врангель, — когда вы говорили про то, что не обещаете нам генералов и все остальное, вы не шутили?

— Таким не шучу.

Кажется, что награда должна бодрить, но на самом деле это не так. Награда — это как точка, как закрытый гештальт, как признание того, что ты все делал верно… Вот и сейчас, осознав, что именно их может ждать, Буденный с Врангелем как-то разом начали зевать. Напускная энергия и бодрость исчезли без следа, и это хорошо… У нас сейчас пауза, время отдыхать, и чем больше наших сможет это осознать и восстановиться перед новыми битвами, тем лучше.

Мелехов возвращался в Инкоу на поезде через Дашичао в отдельном вагоне, который только ради него и прицепили к составу.

Павел Анастасович предпочел бы руководить подготовкой оборонительных рубежей у Цзиньчжоу, но генерал сказал, что с этим справятся и его офицеры… Страшные слова, которые так легко принять за намек, что сам ты уже совсем не нужен. Вот только рядом с Макаровым подобные мысли казались лишь глупостью. Ну, какое не нужен, когда вокруг столько важных дел! И каждому достанется то, что именно ему будет по плечу.

— Приехать, организовать расширение производства… — бормотал про себя Мелехов, пытаясь сложить все, что нужно сделать, хоть в какое-то подобие плана.

— Павел Анастасович, разрешите вопрос? — к Мелехову подошел один из инженеров, которых выбил ему в помощь Макаров.

Владимир Гадолин, сын самого Акселя Гадолина, который от изучения кристаллографии плавно перешел к способам укрепления металлов и расчетам крепости стволов для русской артиллерии. Жаль, умер около десяти лет назад, говорят, хороший был человек, но семейное дело оказалось не забыто.

— Разрешаю, — кивнул Мелехов.

— Это правда, — молодой инженер пучил глаза от волнения, — что государь выделил Инкоу генералу Макарову, разрешив открыть там любые производства?

— Верно.

— То есть меня и всех остальных, — Владимир обвел рукой десяток насупленных мужчин, сидящих чуть в стороне, — сняли с линии фронта, где именно мы помогали саперам прорывать японские укрепления, чтобы… Чтобы генерал просто побыстрее разобрался со своим хозяйством⁈

Мелехов несколько раз тяжело вздохнул. Некоторые слухи порой появлялись словно из воздуха, и чем безумнее они были, тем больше люди были готовы в них верить. И это ужасно раздражало.

— Вы помогали саперам прорвать японскую оборону? — хриплым от злости голосом переспросил Мелехов. — А мне вот показалось, что это именно генерал Макаров уничтожил их укрепления на Ляодуне! И мы же пойдем в первых рядах пробивать всем остальным путь, когда придет время брать Цзиньчжоу!

— Я не спорю, что генерал много сделал и еще сделает, — инженер сглотнул, — но разве это дает ему право использовать армию ради своей выгоды? Продавать свои каски, свои гранаты… Теперь вот вы хотите наладить выпуск своих машин, и тоже ведь не бесплатно их будете раздавать?

Со стороны других инженеров раздалось одобрительное гудение, и Гадолин продолжил уже увереннее.

— А если подумать и разобрать победы генерала, то и там будут вопросы. К нам вот недавно занесли американскую газету «Нью-Йорк Мэгэзин», так там поднимаются очень важные темы. Например, сражение при Ляояне: генерал дает разбить 5-й Сибирский и только потом по их телам идет вперед. Причем не сам идет, а гонит перед собой собранные по всему полю боя отряды. Вот вы, «макаровцы», очень любите хвастаться низкими потерями, а вы думали, откуда они берутся? Ответ прост. Мясные штурмы! Сначала Макаров гонит вперед чужие части и только потом свои! Я мог бы сказать, что это выдумки, но своими глазами видел ваш якобы знаменитый штурм Ляодуна. Почти месяц 1-й Сибирский размягчал оборону японцев, а потом в самый последний момент пришел Макаров — и вот он, спаситель, при том, что все было сделано без него! Еще и половину японцев упустил! Если бы барон Штакельберг прорвал оборону, как и планировал, то окружил бы всю 4-ю армию, а так не меньше половины успело сбежать и теперь продолжит штурмовать Порт-Артур, пока мы будем убиваться о новую линию укреплений.

Гадолин, выдав такую длинную речь, набычился и опустил голову, ожидая споров и оправданий. Вместо этого полковник Мелехов, по слухам, будущий генерал, снял с правой руки белую перчатку, а потом голой ладонью врезал молодому инженеру так, что тот чуть не рухнул на колени.

— Обойдусь без красивых слов, — во взгляде Мелехова читался приговор. — Вы же дворянин, и вы оскорбили не меня, вы поверили врагу и оскорбили всю русскую армию. И я как русский офицер требую удовлетворения.

Княжна Гагарина только-только развернула госпиталь у Ляодуна, и пришлось перебираться дальше к Цзиньчжоу. И снова бессонные ночи, бесконечные часы за бумагами и споры-споры-споры. И почему все всегда хотят все сделать по-своему, а не так, как надо? Сегодня княжна на день вернулась в старый госпиталь, где оставалось всего одно отделение для тяжелых, что попали к ней случайно и кого еще было рано перевозить дальше. Нужно было решить, сколько еще придется тратить на них место, врачей и возить припасы…