Оборона дурацкого замка. Том 7 (СИ) - Ютин Макар - Страница 15

Сама личность изменилась не так сильно, просто теперь, будучи бессмертным, он стал менее подвержен эмоциональным всплескам или импульсивным сиюминутным желаниям.

А его хаотичные, «системные» рывки развития больше не давили ни на разум, ни на эго. С другой стороны, снова начал появляться давно поблекший страх смерти.

Он вспомнил свою первую встречу с Намтару.

Боль тогда казалась ослепляющей, невыносимой. Саргон прожил в циклах больше месяца субъективного времени, но даже спустя такой срок самым болезненным способом сдохнуть числилась смерть от руки Ба Мяо, когда они еще не свели знакомства. Чувство, словно горит твое естество, твоя суть.

Сжатая на собственной душе длань Проводника Мертвых из Кура подарила совершенно новый опыт, ничем не похожий на пережитые прежде страдания.

Не физическая… Не столько физическая боль, сколько моральные муки. Чувство, будто ты — букашка под пристальным взглядом персонифицированной силы. Не самого Намтару — нет, скорее аспекта, к которому он имел доступ. Овеществленная Ци, сжатая в намерение.

И каждый раз полубог из аркадского Царства Мертвых убивал его по-разному, так как разнились способы и ощущения от «оценки».

Второй раз он не мог мыслить адекватно. Лишь пытался избежать проблемы, но все получилось с точностью до наоборот.

Не менее больно.

Ссохшаяся рука, пальцы покрыты струпьями, кривой ноготь мягким, нежным касанием птичьего крыла проводит по лицу, кожа уходит вместе с ним, слезает увлажняющей маской с мальчишеского лица.

Боли не случилось. Беспомощное недоумение — отказ от принятия реальности, дискомфорт оголенных нервов, когда чувствительность на лице резко повысилась, стала невыносимой от самого факта существования. Треск отломленной руки. Глаза больше не могут двигаться, горло отказывается издавать звуки.

Смерть.

Практически безболезненная, при этом самая яркая, самая насыщенная из испытанных.

Единственное, что ощущалось по-настоящему. Куда более реально, чем все его прошлые воплощения.

Может потому, что он не мог узнать, истек ли таймер ограничения «Time is Alter».

Даже агония от пламени коменданта не запомнилась с такой детальностью, с такой болезненностью.

Саргон искренне благодарил ту обволакивающую одержимость ускользающего сознания перед вознесением, которая подарила ему отрешенность от фантомной боли.

— «Так сладок мед, что, наконец, он горек. Избыток вкуса убивает вкус», — произнес он нараспев, а вездесущее эхо придало ненужную торжественность его горькой фразе.

— Слишком много страданий дали мне возможность отрешиться от них, проигнорировать новую агонию. Может быть, только благодаря этому я еще жив и не пойман. Хотя… Долго ли будет длиться моя свобода? Пока Ксин не расскажет кому не надо о том, кем действительно являлась та мо шен рен на арене…

«Если вообще расскажет. Скорее, выбьет из меня все дерьмо самостоятельно, без посторонней помощи…»

Впрочем, Саргон не стал слишком сильно об этом задумываться. Бежать сейчас, после нападения в самом центре Форта, нереально. А во всем остальном возможны варианты. Ужас больше не будет сковывать его поспешными решениями.

Ведь после перехода на ранг культиватора его душа оказалась свободна.

Он думал, кошмары будут мучить сознание еще многие месяцы после проклятого испытания Ксина и всей жести боев на и вокруг арены. Он ошибся.

Вознесение выжгло из его души всю гниль, воспоминания о прошедшем больше не несли эмоциональной окраски, пусть сохранились в полной, фотографической мере.

Зато теперь мучила ответственность за оставленных товарищей, про которых Саргон так легкомысленно забыл. Особенно за тех, кто не сможет защитить себя сам.

Юншэн и Айра.

Он слишком заигрался там, на арене. Последующее вторжение показало, кто чего стоит на самом деле. По сравнению с большинством бойцов из зрителей вокруг арены, юный практик выглядел бледно. Особенно, если сравнивать со свитой коменданта.

Да и сейчас… Сборщик Ци превосходил смертный ранг, однако разница не выглядела подавляющей. Наибольшее отличие пока нашлось в ощущении духовной энергии. Впрочем, это и следовало из названия ступени культивации: «Сборщик» Ци, а не «Манипулятор» или «Ясноокий Повелитель».

Тем не менее, разница все еще выглядела для Саргона поразительной, несмотря на слабый рост чисто в боевом плане. Все дело в духовной энергии.

Если раньше юный практик управлял Ци опосредованно, будто зачерпывал воду ладонью, то теперь он превратился в шланг, который сам способен выдавать поток и выбирать сторону, куда этот поток пойдет.

Остальное же… Органы чувств слегка обострились, добавились новые, совершенно непривычные моменты, вроде чувства направления или вибрации почвы, но, в целом, такие изменения не давали слишком серьезных преимуществ. Иначе миром правили бы собаки или чувствительные демоны дулоу.

Первая ступень культивации скорее позволяла привыкнуть к бытию и ощущениям бессмертного, а также освоить более глубокое управление Ци. Она не предоставляла своим адептам подавляющую мощь.

Хотя недооценивать вознесение определенно не стоило. Не зря же среди культиваторов считается практически невозможной победа земного ранга над Сборщиком, тогда как уже между первой и второй ступенью культиватора шансы оцениваются скорее как три к семи. Никаких полностью неодолимых высот.

Еще одним слоном в комнате, которого Саргон пока избегал касаться, являлась герменевтика виртуальности.

После всех его проблем с телом, он не хотел тратить драгоценное время… нет, не так. Он понимал, что потратит все свое время и еще столько же сверху, стоит ему лишь один раз залезть в систему. А уж если начать проверять разные теории или просто изменения…

Он из этих подземелий не выберется еще неделю, с весьма печальными (для себя) последствиями.

Вначале следовало полностью освоить тело, определиться со своим положением и только потом приступать к системе, не особо полезной в данный конкретный момент времени. Если с казармой все в порядке, то у него будет все время сна для разбора новой герменевтики виртуальности.

«Нужно потерпеть всего сутки…»

Саргон на секунду прикрыл глаза, с тоской покосился на практически незаметную иконку в левом углу зрения, затем снова отошел к «стартовой позиции».

Предстояло выполнить еще несколько сложных движений, теперь уже с палкой, чтобы определить хотя бы приблизительную разницу между собой до и после вознесения.

Он выбрался из подземелья под утро, следующим днём, когда неусыпные стражи смыкали взгляды, усталые от ночного сумрака предыдущих часов.

Фальшивое зимнее солнце кистью своих холодных лучей превращало стальную небесную хмарь в ржавые хлопья рассветных огней. Коварный свет лишь очерчивал отдельные линии мрака, оставлял темные пространства под обломками здания и в провале бывшей арены, как недостаточно теплая весна оставляет отдельные комья сугробов в тенях и низинах.

Саргон выскользнул из-под чужого пригляда разом, на крыльях черного плаща, низкопробной удаче и кривых расчетах.

Найти в обломках оставленную перед боем рвань, выкинуть плащ мо шен рен, с озабоченным видом пробежать в ворота вместе со снующими туда-сюда людьми, добраться до отрядного барака обочинами и канавами.

После чего нерешительно остановиться у входа, с грузом сомнений, налипшей после долгой прогулки грязи, смятением и триумфом от достижения столь желанной ступени.

«Я стал культиватором! Наконец-то я превзошел земной ранг!»

Он успел привыкнуть к своему достижению, но, видит Чанъэ, как же ему хотелось поделиться им с остальными…

Кривая от противоречий улыбка засохшим рисовым комочком прилипла к лицу, пока сведенные холодом пальцы дергали рукоять двери.

Он вошёл внутрь.

Промозглая духота казармы встретила своего блудного сына гомоном, дрожжанием огонька лучин в отстраненном полумраке слишком мелких для нормального света окон.

И запахом.

О, этот непередаваемый аромат спортивной раздевалки, общаги с индусами плюс подвала в хрущевке, с его закрутками, старыми вещами, вежливым бомжом в гнезде из тряпок на полу. От, вроде как, привычного амбре Саргон чуть не дополнил атмосферу тошнотными нотками, однако вовремя удержал свой внутренний мир от внешней экспансии.