Оборона дурацкого замка. Том 7 (СИ) - Ютин Макар - Страница 10

Впрочем, одноразовая звезда арены все равно не успела. Совсем немного, однако…

«Подойди ко мне, ЧУЖАЯ душа!» — Безразличная необходимость сменилась безоговорочным приказом.

А из широких рукавов аркчжэньского наряда, одновременно с духовной атакой, зашелестели серые звенья окутанной дымкой цепи.

От властной неизбежности ментального удара подкосились колени. Воины из заслона чуть не попадали, удержались лишь друг за друга, чем свободно воспользовались ухватистые демоны, практически продавили человеческий заслон.

Резкая интоксикация чужой волей и Ци, заключенных в ауре, вновь вернула концентрацию, смятение выбито чужим давлением.

Цзе Сяхоу опять стал видеть краски на вкус, пейзаж выцвел до черно-бело-красных оттенков, а тело вдруг стало таким легким. Он отпустил его, чтобы очередной безвкусный и безличный бой не мешал наслаждаться бездной чужих вариантов, яркостью судьбоносных решений.

Он увидел, как тело ученицы Чжэнь Ксина походкой окуренного маком сластолюбца бредет к де… к полубо… к Намтару, Проводнику Душ. Цепь на шее сочится туманной, белесо-зеленой дымкой. А море, обсидианово-черное море с масляным блеском — свита мелких бесов на службе Аркадской хтони — с тяжелым скрипом расступается перед ней, словно рыхлый песок под копытом верблюда.

Он наблюдал вспышку метки Покровителя мо шен рен, наблюдал ее медленное, механическое шествие вниз, в пролом плит. Наблюдал секундное обнажение чужой души, чистоту намерений, странную судьбу, привязку к Темной Богине, умиротворение, ослабление ауры Проводника Душ после резонанса с меткой и затратными манипуляциями.

Хтонический Полубог уничтоженного Аркада потратил достаточно сил, чтобы высокоуровневые бойцы Облачного Форта все же смогли загнать тварь обратно в Кур.

Он увидел кое-что ещё. Торжество понимания в лице Ксина, словно бы тот решил давнюю загадку, страх Божий, нет, настоящий ужас в позе мо шен рен, когда длань Вестника Смерти готовилась исторгнуть душу из тела, хмурый минор на личике Ба Мяо.

У девушки тоже прослеживалось какое то понимание, но, в отличие от гвардейца, оно не принесло ей радости. Даже такой примитивной, как облегчение от раскрытия давней загадки.

Кажется, ее искренне расстроила такая странная ситуация. Да, мо шен рен теперь только бежать. Или тщательно замалчивать свои умения, но правда все равно выплывет наружу.

Впрочем, никто не даст «отпустить дракона в море», а Ксин, судя по его эмоциям и отголоскам будущих действий, сам не знал о двойном дне двойного дна собственной ученицы.

Странная девица в плаще обречена, и Ба-нюйши поняла это куда лучше самой мо шен рен. Что огорчило ее, несмотря на хранимые девкой в плаще тайны или явное злорадство Ксина.

Цзе покачал головой, невольно растроганный тем скупым проявлением скорби, что могла позволить себе дочь коменданта.

В этом месте иногда забываешь истины другой, более человечной части Империи.

Забываешь, что у деревьев растут листья на голых ветках, что кора может быть сухой и теплой, без ранящей пальцы наледи и гладкого уродства чертодрев. Что у людей есть нормальные чувства, а не уродливые имитации поверх самого главного инстинкта: умри ты сегодня, а я — завтра.

Многие умрут сегодня.

Бесова рать и не подумала отступить или исчезнуть после победы над Проводником Душ. Темные твари рвали когти вперед, острым, почти человеческим разумом вычисляли недостатки противников. А потом на место погибших кучек, группок или бьющих вразнобой одиночек приходили крепкие отряды.

Застигнутые врасплох «зрители» медленно шли на соединение с разрозненными бойцами Старого Города. И каждую секунду кто-то из боевых братьев падал под натиском обманчиво слабой толпы уродцев.

Некоторых еще можно было спасти, но никто не подумал рискнуть, покинуть строй на пару мгновений, отбить боевого брата у верещащей нечисти. Вот она, цена дружбы в мерзлых облаках Диюй.

Когда вокруг слишком много смерти, гибель человека перестает быть чем то сакральным, в голову лезут глупые, опасные мысли: нужно ли тратить силы на помощь, как лучше украсть чужую вещь без подозрений, стоит ли делиться драгоценной едой, когда через несколько часов или дней ее остатки будут дымиться уходящим теплом разорванных внутренностей.

Слезы мёрзнут на ресницах, влага в уголках глаз льдистым щебнем сидит под веками. Под неумолимым взором надменных гор в толстый комок смерзается сердце. Обсидиан, если оно достаточно крепко. Пурпур, если как следует полить недостаточно холодный снег теплой кровью.

В Облачном Форте всегда тихо. Слова имеют ценность — с раскрытым ртом замерзаешь быстрее. Лишь сухой, стесанный ветер пустошей говорит за всех погибших разом, кричит тебе в уши голосами Провала. Вслушиваться нельзя, холод не должен проникать внутрь.

Так, как проникали сквозь ментальный барьер мыслеобразы Древнего.

Он ушел, изгнан обратно в Кур, но тень его присутствия все еще угнетала защитников, тормозила скорость реакции, срывала сложные, зависимые от контроля техники, подталкивала к панике слабые сердца.

Проникла в глухие углы чужого разума так, как проникают сквозь сочувствие, сквозь человечность или стыд темные мысли, чужое давление, приказы и манипуляции.

Преимущество неожиданной атаки понемногу сошло на нет, ощущение присутствия Намтару постепенно истаивало, без подпитки самого хозяина ауры, изгнанного защитниками, а маленькие ручейки всполошенных защитников превратились в твердый железный кулак.

Вторжение исчерпало свой наступательный потенциал и бесы покатились обратно.

Их слабый, колеблемый строй рухнул, твари прыснули во все стороны куропатками перед ястребом. Все еще опасные, все еще коварные, склонные к обману и засаде. И тогда комендант…

— Рассредоточиться по группам. Приказываю загнать и уничтожить всех прорвавшихся демонов!

Да, в этом месте слова имеют ценность. Определяют поступки, подталкивают людей вперед или тормозят на полпути — не для того, чтобы избежать падения в пропасть. Лишь чтобы не забрал кого-нибудь с собой. Или не портил стену тормозным путем от сапожной подошвы на краю пропасти.

В лучшем случае. В худшем — неправильно или невовремя произнесенная фраза оставляет неприятный осадок: красные брызги на истоптанном, грязном снегу.

Цзе осознал весь ужас своего положения только после рефлекторного подчинения приказу. Когда их маленькую группу в шесть человек бесы внезапно атаковали со всех сторон: с крыш хозяйственных построек, из свежих сугробов по обочине, из мелких переулков сзади и основной массы бежавших впереди.

Они отбились. Три вознесенных и один тяжелый защитник на шестерку. Горло дерет ядовитый от холода воздух, ботинок хлюпает кровью из раны на голени, на соседних улицах и переулках Старого Города не замолкают людские крики.

Они отбились без потерь. Большинство других — нет.

В особенно морозные дни все живое вокруг превращается в снежный хрусталь. Плевок обращается ломким стеклом, пар от дыхания звенит ломким инеем, а слова превращаются в крепкие нити, связывают неосторожных глупцов и подставленных умников в один театральный реквизит.

«В аду все пронизано нитью кукловодов. Ты запинаешься о них», — думал Цзе, пока осознавший ошибку комендант не собрал строй заново перед разломом арены.

Думал, пока его тело вновь билось в строю, бок-о-бок со своими отрядными братьями. Братьями, часть из которых гарантированно предала их отряд, Форт и расу.

«Вляпываешься рукой или ногой, легкомысленно откладываешь проблему на потом, пока окончательно не превратишься в кокон и не выйдешь оттуда шарнирной куклой на провинциальной сцене».

А потом, когда твоя роль сыграна, куклу сжигают.

Знаешь, чем отличается ад от человеческой земли?

Сжигаемые куклы кричат.

Безымянное оружие Ксина, щуплая, потерянная мо шен рен не успела спуститься вниз после разоблачения, в спасительную для нее темноту пролома на демонический план.

У самой дыры нерешительно замершую фигурку вдруг объял прозрачный, почти невидимый бледный огонь. Языки пламени появлялись лишь в преломлении солнечных лучей, подсвечивались, как пыль в воздухе, обычно невидимая за пределами солнечного следа на полу.