Олегархат им. тов. Сталина (СИ) - Номен Квинтус - Страница 26

И при всем при этом шансов в обозримое время обеспечить страну хотя бы грамотными начальниками на всех уровнях не было совсем. Во время и после войны специалисты в Северной Корее почти пропали: кто-то убежал на Юг, кого-то (гораздо больше) просто убили. А ведь их и до войны почти не было, при японцах начальниками только японцы назначались. Так что с кадрами у Ирсена был полный провал: до прошлого года даже из СССР возвращались с учебы «специалисты», которых туда отправляли в институты с бэкграундом начальной школы. И лишь в прошлом году в Корею из СССР вернулись первые инженеры и врачи, которые получили и нормальное школьное образование, и в институтах обучившиеся уже по-настоящему. Пятьдесят человек — но ни один из них управленцем не был…

Зато было несколько человек (трое, по-моему), прошедших полный курс в МЭИ, и я, согласившись «поуправлять проектом», одного из них «изъяла» в свою пользу. В конце-то концов, из инженера управленца сделать можно — а мне для начала работы именно инженер и требовался, причем как раз «энергетик». Правда, у парня был один существенный недостаток, и заключался он именно в том, что он был один — но с товарищем Кимом я сразу договорилась о том, что бесплатных пряников не бывает, и пригласила ему в помощь троих уже советских специалистов. Ну как пригласила: отправила приказ в Комитет на предмет откомандирования ко мне людей с требуемыми специальностями — а так как меня никто с должности не уволил, то приказ был немедленно исполнен.

Вот вернусь в Москву, и там кому-то очень больно настучу по тыкве: через день после моего приказа в Пхеньяне оказалась молодая семья из выпускников Энергетического в сопровождении одного преподавателя института, старичка предпенсионного возраста. Впрочем, по поводу возраста и пола в приказе ничего не было, а старичок, которого звали Германом Анатольевичем, сказал, что в Москве у народа спросили, кто желает в загранкомандировку съездить — и он сам вызвался. Чтобы, уточнил, «молодость вспомнить»: в войну (с Японией, в сорок пятом) он как раз в этих краях воевал…

А специалисты мне потребовались по очень простой причине: я чуть ли не с детских времен впитала истину о то, что «один киловатт-час — это килограмм хлеба», а в выбранном мною уезде с киловаттами было, как впрочем, и во всей Корее, крайне грустно. Зато, как и в двух третях Кореи, которые были заняты горами, было весело с «гидроресурсами»: речек, правда небольших, в горах было великое множество, а в корейском климате они почти никогда не пересыхали. И даже почти круглый год были полноводными (не считая тех кратких периодов, когда они вообще из берегов выходили). Так что четверо специалистов (один кореец и трое из Советского Союза) сразу же отправились на месте свершения будущих трудовых подвигов — то есть в уезд Яндок в сотне километров от Пхеньяна. Ничем не примечательный уезд, в нем и народу проживало около двадцати тысяч человек и почти все там были крестьянами, если не считать примерно двух сотен железнодорожников. Я этот уезд и выбрала потому, что через него проходила дорога «с побережья до побережья», а без транспорта мои идеи вообще смысл теряли — но, судя по карте, там мелких речушек протекало десятка три, так что можно было попробовать ими воспользоваться…

А я занялась составлением «плана по превращению уезда в процветающий и сытый». Основной посевной культурой там была кукуруза, и скорее всего именно поэтому в городке стояла «дровяная» электростанция, добывающая электричество из отходов кукурузного производства. Маленькая электростанция, потому что в уезде и изобилия кукурузы не было, все же в основном там горы территорию занимали. А местное население к кукурузным бодыльям прилично так добавляло лесного мусора, так что электростанция работала практически весь сезон — но для моих планов мощности ее было крайне недостаточно. Впрочем, ее я тоже в свой «план» включила, а еще при планировании постаралась учесть «вторую особенность корейского менталитета» и, по возможности, «привязать» ее к первой…

Все же в СССР про войну в Корее люди явно знали очень мало, а в этом уезде даже спустя почти пятнадцать лет после ее окончания ее последствия просто бросались в глаза. Например, в уезде практически не было стариков: большинство бывших в войну взрослыми тогда же и погибли. И теперь там жили те, кто в войну еще детьми был — но им жизни-то сохранили, а вот даже обучить по нормальному возможности у страны не было, и «взрослое трудоспособное население» было всего лишь грамотным, то есть все же умело читать и писать. Но не более того, зато вот работать с рассвета до заката они привыкли на самом деле с детства.

Одновременно с этим привыкли зимой вообще ничего не делать, а зима в горах начиналась с ноября, после того, как снег очень быстро покрывал всю землю. Так что повкалывать посланным туда «специалистам» пришлось очень быстро и напряженно, да и не только им. Я тоже в уезд на месяц почти что полностью переселилась, возвращаясь в выделенную нам «резиденцию» только на выходные. А чтобы Вася без меня не скучал особо, Ника «отдала его в первый класс школы». Они же в этой «школе» была и за директора, и за всех учителей вместе взятых, а кроме Васи там «учились» и дети корейского обслуживающего персонала. Три маленьких корейца пяти и шести лет от роду…

По опыту работы в Приозерном я уже четко поняла: в одном районе (а корейский уезд — это как раз полный аналог советского района) всё нужное произвести невозможно. И с товарищем Кимом этот вопрос тоже обговорила до того, как за работу принялась. Но поскольку именно «моя» работа заключалась скорее в том, чтобы обучить местных товарищей, со мной постоянно моталось по всем местам два десятка очень ответственных корейцев, которым еще «более очень» быстро находились новые занятия. Очень необычные, по крайней мере без детального объяснения поставленных перед ними задач они за них даже браться не желали — но после объяснения их уже подгонять не требовалось.

Например, на восточном побережье в небольшом поселке началось, причем «в режиме ошпаренной кошки», строительство небольшого опреснительного заводика, который должен был выдавать около тысячи кубометров пресной воды в час. Очень востребованный продукт, особенно если учесть, что всего в десятке километров в океан впадала одна из крупнейших рек этого самого побережья — но когда я товарищу объяснила, что пресная вода тут будет всего лишь отходом производства, а благодаря рекуперации тепла в вакуумных испарителях на получение тонны морской соли потребуется не четыре центнера антрацита, а меньше одного, то товарищ помчался лично помогать укладывать кирпичи строителям этого заводика. То есть, конечно, он до такой дури все же не опустился, но за строительством следил лично и ежедневно мне о ходе работ докладывал. А саму опреснительную установку уже делали в Комсомольске, и тамошние инженеры обещали, что отгружать оборудование начнут уже в феврале. У товарища Кима денег на нее, конечно же, не было — но у него и на все остальное, что я срочно заказала в СССР, их не было, потому я договорилась с ним о том, что поставки пойдут в кредит, а расплачиваться он будет позже, причем готовой продукцией. Но, понятное дело, не продуктами питания, ради получения которых все эти стройки и велись.

Много строек началось: кроме «соляного заводика», с которого ожидалось поступление примерно шестисот тонн соли в сутки, началось строительство завода уже содового, на котором эту соль должны были превратить в соду, затем завода уже стекольного, где из соды, песка, извести и всего прочего нужного, должны были как раз стекло и делать. Поначалу плохонькое: установка, работающая по флоат-процессу там планировалась не ранее шестьдесят восьмого года, однако я вовсе не для окон ровное стекло хотела быстро получить, а просто «прозрачное», которое можно было использовать в теплицах. Потому что даже «кукурузная» электростанция вполне могла обеспечить теплом теплицу площадью в полгектара…

Кстати, теплицу тоже сразу начали строить, прямо на окраине городка Яндок — вот только для нее и стекло, и стальные профили для каркаса, и трубы с отопительными радиаторами пока тоже из СССР везли. Но ведь эта теплица была всего лишь «демонстратором технологии», показывающим главным образом то, что для ее строительства необходимо, причем необходимо тут же, у себя в стране и делать, чтобы цена теплицы не казалась заоблачной. А я каждый вечер собирала незанятых на таких стройках будущих корейских «начальников» и подробно им рассказывала, как подобные проекты составлять и, главное, как следить за их реализацией. И в этом мне сильно помогала Оля — жена Николая, сейчас занимающегося составлением проектов малых ГЭС на многочисленных речках уезда: она как раз была специалистом в области вычислительной техники и развернула в Яндоке «компьютерный класс», в котором все машины были объединены в сеть. В локальную, но предполагалось, что большая часть машин впоследствии будет установлена по всем предприятиям уезда и оператор центральных машин получит возможность в реальном времени «видеть» всю картину уездной (и не только) экономики и управлять ей «в ручном режиме». Пока в ручном, и главной причиной этого было вовсе не отсутствие каких-нибудь систем искусственного интеллекта. Просто пока самих руководителей не хватало, и те, кто все же хоть как-то руководить мог, должны были именно руководить, но сразу сотнями и тысячами работников. Имея оперативную информацию это было сделать все же можно, хотя и довольно трудно, но немного погодя…