Золотой ребенок Тосканы - Боуэн Риз - Страница 33

— А что тут выращивают зимой? — спросил он.

— Разные корнеплоды: репу, картошку, а также цветную капусту и белокочанную тоже, хотя немцы вечно забирают себе всю нашу капусту, любят они ее почему-то. Я посадила на своем маленьком участке репу да пастернак — скоро придет пора снимать урожай.

— Это хорошо. А есть ли успехи в поиске грибов?

Она вздохнула:

— Боюсь, я больше не смогу этим прикрываться. Я собрала все, что только удалось найти, но больше они не растут. Поэтому мне придется сбегать посреди ночи, как сегодня.

— Я уже чувствую себя лучше. Так что, София, не нужно приходить так часто. Если бы ты могла приходить хотя бы иногда и приносить мне немножко еды, я бы продержался.

— Не глупи. Как ты поправишься и наберешься сил, если не будешь нормально есть? Сейчас новолуние. Но потом будет проще ходить без фонаря, а я ношу темную одежду. Никто не увидит меня, не волнуйся.

— А сколько сейчас времени?

— Второй час. Я не могла уйти, пока не удостоверилась, что все немцы убрались. Они нашли несколько бутылок вина в подвале мэра и сидели допоздна, орали свои дурацкие песни.

— Но ты же не выспишься. Так и заболеть недолго.

— Не волнуйся. — Она похлопала его по руке. — В деревне обычно ложатся не позже девяти. Правда, только женщины и дети. Мужчины, что еще остались, уходят к партизанам по ночам, чтобы делать все, что может навредить немцам.

— Все мужчины участвуют в сопротивлении?

— Кто знает? Мы не задаем им вопросов, а они сами нам ничего не рассказывают. Лучше ничего не знать на случай, если немцы схватят кого-нибудь, чтобы допросить. Все, что я знаю, — партизаны действуют в наших краях, и, может, кто-то из наших в этом участвует. Хотя у нас и так осталось мало мужчин. Те немногие, что есть, сначала были в армии на юге, сражались плечом к плечу с немцами, пока мы не перешли на другую сторону. Они сбежали до того, как немцы успели призвать их или отправить в лагеря. Все они настоящие храбрецы, и я рада, что они портят немцам жизнь. Правда, Козимо что-то слишком мной заинтересовался.

— Козимо? — Его голос был резким.

Она кивнула.

— Люди болтают, что он партизанский вожак. Он, конечно, настоящий смельчак и довольно привлекательный, сильный парень. Пришлось ему объяснить, что, пока мой муж не объявлен мертвым, я все еще замужем. Но он так и крутится возле меня. Приносит нам будто случайно яйца или фляжку вина, и мы не спрашиваем, где он все это взял. Но я думаю, что это просто предлог, чтобы навестить меня. Поэтому я рада, что он уезжает на несколько дней.

— Он не будет пытаться… — Хьюго подбирал слова.

— О нет. Ничего подобного. Козимо честный человек, я уверена. Он добр к моему сыну. Но я не хочу, чтобы он за мной ухаживал.

— Когда я буду готов бежать, ты должна пойти со мной, — сказал Хьюго.

Она грустно улыбнулась:

— Но что, если Гвидо вернется домой и обнаружит, что меня нет? И я не могу оставить его бабушку. Я пообещала ему, когда он уходил, что позабочусь о ней.

Хьюго хотел сказать что-то еще, но каждая мысль казалась такой безнадежной… Поэтому он спросил:

— Святые покровители есть для всего?

— О да, — просто ответила она. — Святая Анна — для желающих иметь ребенка. Святой Блез — для горла. Святые, помогающие от ревматизма, от обморожения…

Он засмеялся:

— А кто защищает женщин и детей?

— Об этом мы просим Мадонну, — ответила она. — Она потеряла собственного сына. Она смотрела, как он умирает. Она знает, что мы чувствуем.

— Ты носишь образ Мадонны?

— Я отдала свой Гвидо, когда он уходил. И молюсь, чтобы она спасла его и он остался жив. Но боюсь, что уже поздно. Мое сердце подсказывает, что он мертв.

Хьюго взял ее за руку. Она крепко ухватилась за его ладонь, и они сидели рядом в маленьком круге мерцающего света, молча пытаясь поддержать друг друга.

Анджелина была разбужена и отправлена за карабинерами[39]. Пришли двое мужчин во внушающей почтение полувоенного вида форме с красными после прогулки по холмам лицами. Им потребовалось некоторое время, чтобы извлечь тело, — оно закоченело и прочно застряло в колодце. Когда они положили его на гравий дорожки, от ужаса у меня перехватило дыхание. Это был Джанни, мужчина, предложивший проводить меня домой вчера вечером, но которому я отказала в пользу более надежного Альберто.

Два агента жандармерии узнали его мгновенно.

— Без сомнения, это Джанни, — пробурчал один. И они обменялись взглядами, которые я не смогла расшифровать.

Был вызван доктор, который констатировал, что Джанни сначала ударили тупым предметом по затылку, а затем сбросили в колодец вниз головой. Причиной смерти стало утопление.

Я поняла, что не могу справиться с колотящей меня дрожью. Слишком ужасное это было зрелище. Паола взглянула на меня и обняла за плечи.

— Бедная молодая леди в шоке. И она еще даже не завтракала. Давай, дорогая, я налью тебе кофе. Выпьешь, и тебе сразу станет лучше.

— А кто эта юная леди? — спросил один из полицейских.

— Она из Англии, — сказала Паола. — Днем раньше приехала сюда и остановилась в моем домике для гостей.

— Это и есть тот домик? — указал офицер на мою открытую дверь.

— Да, — подтвердила Паола.

— Совсем рядом с колодцем, — усмехнулся его напарник, довольно противный на вид, так и сверлящий меня своими маленькими поросячьими глазками.

— Вы спали там, синьорина? И когда этого человека убивали, совсем ничего не слышали?

— Да, ничего не слышала, — подтвердила я.

Он задал еще один вопрос. Но на этот раз смысл его итальянских слов от меня ускользнул.

— Простите, но я плохо говорю на вашем языке, — сказала я. — Может, я сумею понять, если вы будете говорить помедленнее.

— Я спросил, кто нашел тело, — повторил он.

Мой мозг отказывался работать в обычном режиме. Я не могла ясно мыслить даже по-английски, не говоря уже о том, чтобы составлять предложения по-итальянски.

— Мы с синьорой нашли его, — запинаясь, начала я с беспомощным жестом человека, вынужденного говорить на иностранном языке, но не имеющего словарного запаса. — Я хотела принять душ. Там не было воды. Я пошла к колодцу, но… — Мне потребовалось достаточно много времени, чтобы произнести эти слова, затем мой итальянский окончательно подвел меня.

— У нее не хватило сил, чтобы поднять крышку в одиночку, поэтому она пришла за мной, и мы вместе сняли крышку, — сказала Паола. — Мы одновременно увидели тело и закричали, видать, тоже хором. Испугались очень.

— Вы знаете этого мужчину? — спросил другой офицер.

— Да, я знаю его, — кивнула Паола, — так же, как и вы. Он жил в Сан-Сальваторе всю свою жизнь. Но эта молодая леди не знает. Я же говорила, она только что приехала сюда.

— И у вас есть какие-то предположения, почему Джанни ночью вдруг вздумал шататься вокруг вашего дома? — Противный карабинер произнес все это насмешливым тоном.

— Ну не затем же, чтобы за мной ухлестывать! — с жаром ответила Паола. — Откуда нам знать, что он тут потерял? Синьорина Лэнгли, моя дочь Анджелина и я хорошенько поужинали вместе, а потом пошли спать. Вот и весь наш вечер. А если бы я задумалась о том, как он оказался в колодце, то решила бы, что его ударили где-то по дороге из города. А мой колодец, видать, показался им удобным местом, чтобы спрятать труп, потому что стоит недалеко от дороги.

— Мы пока не можем делать никаких выводов, — заявил один из карабинеров. — Вам обеим придется прийти в участок и дать показания. Позже вас пригласят для дополнительной беседы. Поскольку налицо явные признаки убийства, скорее всего, из Лукки приедет муниципальный инспектор. Вы обе не должны покидать деревню без разрешения. Это ясно?