Настоящий Дракула - Макнелли Рэймонд Т. - Страница 16

Помимо многообразной символики, новоиспеченным рыцарям ордена дракона полагались две мантии разного цвета, предназначенные для разных случаев. Одна — зеленая (как отсылка к цвету дракона); надевалась поверх красного одеяния, символизировавшего кровь мучеников. Вторая — черная, которую в далеком будущем облюбуют вампиры Стокера и которую полагалось носить только по пятницам или во дни поминовения Страстей Христовых. Кроме мантий, каждый рыцарь ордена был обязан носить золотую цепь или ожерелье с медальоном или подвеской, украшенной эмблемой ордена — изображением дракона — работы искусного нюрнбергского ювелира. Дракон с полуоткрытой пастью и двумя крыльями опирался на четыре расставленные лапы, его хвост обвивался вокруг головы и тянулся вдоль спины, разделяя ее надвое. Дракон располагался на двойном кресте типа лотарингского, который ввела Жанна д’Арк. На кресте были начертаны два девиза ордена: O quam misericors est Deus («О, как милосерден Бог») и Justus et paciens («Справедливостью и миром»). Эмблема символизировала победу Христа над силами тьмы. Медальон полагалось носить не снимая всю жизнь, а по смерти рыцаря ордена его медальон, по идее, следовало захоронить вместе с ним.

Для Влада посвящение в орден дракона стало необычайной честью, которая сторицей компенсировала малозначительность поручавшихся ему дипломатических миссий. Определенно, он оказался в выдающейся компании: в числе 24 первых членов ордена были главы государств, например король Арагонский и Неаполитанский Альфонсо, деспот Сербии Стефан Лазаревич, великий князь Литовский Витовт, а также кузен Влада (к которому он попытался перебежать от Сигизмунда) Ладислас Ягайло, король Польский. Члены ордена «классом пониже» были представлены венгерской знатью и другими баронами империи.

Когда Влад в конце концов возвратился на родину, валашские бояре, прослышавшие, какой великой чести он удостоился, прозвали его Дракулом, чтобы подчеркнуть его принадлежность к ордену дракона (на латыни дракон — draco), который посвятил себя борьбе с турками и еретиками. Простой же люд ни о каком таком ордене, как и о посвящении в него Влада, не знал, зато, видя изображение дракона на его родовом гербе, а позже — на монетах, которые он чеканил, уже по своим причинам стал называть его Дракул — в православной иконографии, в особенности на иконах святого Георгия, поражающего дракона, под драконом подразумевался дьявол, а в румынском языке слово drac (ul — это всего лишь аналог определенного артикля) имеет оба эти значения — и «дракон», и «дьявол». Важно подчеркнуть, что в те времена это конкретное прозвище никоим образом не подразумевало, будто Влада Дракула воспринимали как исчадие зла или подозревали его в шашнях с силами тьмы, как это сейчас утверждают некоторые. Имя Дракула, увековеченное Брэмом Стокером, появилось позже, вернее, было унаследовано сыном Влада Дракула. Ведь румынское Dracula, с а на конце, представляет собой всего лишь уменьшительную форму и означает «сын дракона» (драконенок). (По статуту ордена сын Влада унаследовал от отца его титул дракул.) А все намеки на злобу и жестокость Дракулы только позже прилипли к его имени стараниями его политических противников и очернителей, не преминувших воспользоваться двойным значением слова, от которого происходило его прозвище. Семья князя не видела в эпитете Дракула ничего зазорного, это подтверждается их признанием этого прозвища, как и тем, что сам Дракула подписывал этим именем свои грамоты, а историки используют его применительно к родне Дракулы (например, к его братьям Раду и Мирче), равно как и к их потомкам, собирательно называемым Дракулешти.

Но вернемся в 8 февраля 1431 г., ибо вечером того дня в тронном зале Нюрнбергской крепости состоялась еще более важная церемония, на которой присутствовали сам император, бургграф Нюрнбергский Фридрих фон Цоллерн (из дома Гогенцоллернов), Великий магистр Тевтонского ордена Клаус фон Редвиц, высшая венгерская, богемская и прочая имперская знать, а также несколько валашских бояр с родины Влада. Перед этим высоким собранием Влад Дракул (как мы теперь имеем право его величать) присягнул на верность императору, называя его «мой истинный господин и суверен, к чьему двору мы призваны для великих свершений». Владу вручили положенные регалии власти, и император провозгласил его князем Валахии. В обмен на эту высокую честь император Сигизмунд выдвинул одну дополнительную просьбу: когда Влад займет княжеский престол, он должен, хотя и будет править православной страной, обеспечивать защиту и свободу исповедания своими подданными-католиками их веры; отдельно император упомянул монахов-францисканцев (миноритов) как заслуживающих особого внимания и благорасположения. Таким образом, отныне Влад Дракул был связан со Священной Римской империей тройными узами: как рыцарь ордена дракона, как вассал императора Сигизмунда и как компаньон в Крестовых походах католиков.

Под конец того достопамятного дня Нюрнберг утопал в празднествах. Повсюду зажигались огни, вывешивались флаги — их полотнища свисали из проемов под крышами высоких фахверковых купеческих домов, выстроившихся вдоль узких мощеных улочек, трепетали на ветру вдоль перил мостиков через реку Пегниц, словно нанизывающую город на свои плавные извивы. На площадях разворачивались ярмарки, народные увеселения с танцами, на наскоро сбитых подмостках разыгрывались пьески и пантомимы, выступали жонглеры и сотни других уличных актеров и музыкантов. Плотная толпа празднующих собралась на площади перед громадой готической церкви Св. Зебальда у подножия замкового холма Кайзербург. Казалось, будто пышно разодетые купцы — и даже простонародье имперской столицы всех Германий — осознавали знаменательность этого дня, хотя могли лишь отдаленно догадываться о том, насколько он важен. И разумеется, не могло остаться незамеченным появление валашских бояр: чужеземная манера одеваться, богатые меха и роскошные византийские одеяния притягивали любопытные взгляды горожан, а у коммерсантов к любопытству примешивались робкие надежды, что новые торговые пути вскоре свяжут их с саксонскими городами Трансильвании.

Ближе к ночи состоялось еще одно увеселение, но теперь уже только для избранных. У Тиргартенских ворот на окраине города, по такому случаю превращенной в ристалище и ярко освещенной факелами, в присутствии императора и всего двора происходил потешный рыцарский турнир — самые доблестные рыцари империи, закованные в тяжелые доспехи, каждый под своим стягом, в потешных поединках мерились воинским мастерством и искусством наездников. Среди них был и Влад верхом на арабском жеребце, в ниспадавшей с плеч мантии дракона, горделиво выставлявший напоказ валашского орла — эмблему своего новоприобретенного престола. После нескольких поединков Дракул воспользовался случаем щегольнуть своей необычайной рыцарской сноровкой и копьем ловко выбил из седла противника в полной броне. Некая ценительница рыцарских доблестей, наблюдавшая за поединками с императорской трибуны, бросила к ногам валашского князя золотую пряжку, украшенную надписью ровными округлыми унциальными[18] буквами. Всю жизнь Влад берег этот трофей как зеницу ока, а незадолго до смерти передал своему сыну Дракуле. В 1931 г. пряжка была обнаружена в числе предметов, сохранившихся в захоронении Дракулы на момент, когда оно было вскрыто двумя известными археологами, Дину Росетти и дядюшкой соавтора этой книги Георге Флореску; им также удалось проследить связь пряжки с тем достопамятным днем, когда Дракул получил ее в качестве трофея. На пряжке и поныне можно разглядеть имя сработавшего ее известного нюрнбергского мастера.

Между тем надежды Влада быстро отвоевать трон Валахии откладывались. Император Сигизмунд, верный своему обыкновению исходить в политике из целесообразности, рассудил, что, невзирая на пафосное посвящение Дракула в орден дракона, для дел империи ему выгоднее по-прежнему признавать валашским господарем сводного брата Влада, Александра Алдю, поскольку тот поддерживал молдавского князя Александра Доброго, состоявшего в лагере противников Ладисласа II Ягайло, который, несмотря на принадлежность к братству ордена дракона, как король Польши соперничал с императором Сигизмундом. В утешение Сигизмунд назначил Влада воеводой (военным губернатором) в Трансильванию с поручением «надзирать за приграничными землями» на юге, поскольку господарь Александр Алдя позволял османам использовать территорию Валахии как опорную базу для набегов вглубь Трансильвании. Весной 1431 г. новоиспеченный воевода Дракул прибыл в Трансильванию и решил обосноваться в крепости Сигишоара, выбрав ее по причине стратегически выгодного центрального местоположения. Расположенная на склонах холма крепость с необычайно толстыми стенами из камня и кирпича протяженностью 3 тыс. футов (914 км) незадолго до того была укреплена новыми оборонительными сооружениями и теперь могла выстоять против самых мощных осадных орудий, какими бы ни обзавелись турки. Мощные донжоны (массивные башни внутри крепостных стен) числом 14, поверху опоясанные парапетами с бойницами, делали Сигишоару практически неприступной. Каждый донжон именовался в честь гильдии, на деньги которой он содержался, — портных, ювелиров, скорняков, мясников, золотых дел мастеров, кузнецов, цирюльников, канатчиков. Над Старым городом до сих пор господствует величественная, увенчанная затейливым навершием Башня совета старейшин, в которой некогда помещалась местная тюрьма. Часы на башне по-прежнему отсчитывают время, и в стенном проеме рядом с циферблатом каждый час все так же исправно сменяются установленные на диске механические фигурки — как дань памяти несравненной изобретательности швейцарских часовщиков, когда-то создавших этот хитроумный механизм.