Развод в 50. Муж полюбил другую (СИ) - Караева Алсу - Страница 20

Будет ли он лучшим отцом этому ребенку, чем был нашим детям? Научился ли он ценить семью, или снова погрузится в работу, едва ребенок родится?

Эти мысли преследуют меня до самого рассвета, когда сквозь шторы начинает пробиваться первый слабый свет. Наконец забываюсь тревожным сном, в котором Рамазан вернулся, но не узнает меня, проходит мимо, держа за руку Зумрут.

Утром просыпаюсь с тяжелой головой и песком в глазах. Солнце уже высоко, его лучи проникают сквозь льняные занавески, расчерчивая пол спальни золотистыми полосами. Из кухни доносятся голоса и звон посуды — семья уже собралась за завтраком.

Умываюсь холодной водой, пытаясь смыть следы бессонной ночи. В зеркале отражается женщина с усталыми глазами и новой намечающейся морщинкой, пересекающей лоб. Когда я успела так постареть? Провожу пальцами по лицу, чувствуя каждую линию, каждую отметину прожитых лет.

Завтракаем всей семьей — Лейла, Фарид, мама и я. Солнце заливает просторную кухню с белыми шкафчиками и мраморными столешницами. Запах свежезаваренного кофе смешивается с ароматом тостов и фруктов. Фарид, как всегда, уткнулся в телефон, проверяя новости, Лейла накладывает себе йогурт с гранолой, а мама, в своем неизменном цветастом халате, хлопочет у плиты, жаря яичницу.

Обычное утро в нашей необычной семье.

Через неделю младшие уезжают в Лондон, начинается новая глава их жизни. И моей тоже. Одиночество подкрадывается незаметно, сжимает горло холодными пальцами.

Как я буду жить в этом огромном доме одна? Зачем нам вообще был нужен такой большой дом?

— Я решила, — говорит вдруг Лейла, откладывая тост, с которого капает мед, оставляя золотистые следы на белоснежной тарелке, — что буду использовать свой блог не только для развлечения. Хочу привлечь внимание к проблемам детей-сирот, рассказать о твоем фонде, мама.

Ее слова застают меня врасплох, в руке кофе, который я как раз подносила к губам, замирает на полпути. Ощущаю, как по телу разливается теплая волна гордости и удивления.

Я смотрю на нее с удивлением и легким замешательством. Лейла никогда особого рвения не показывала в отношении моего фонда. Помню, как она морщила нос, когда я возвращалась из детского дома, пропахшая больничными запахами и дешевым мылом.

— Это замечательная идея, милая, — говорю, пытаясь скрыть удивление. Мой голос звучит выше обычного от волнения. — Твоя аудитория может реально помочь.

Лейла откидывает прядь волос за ухо жестом, напоминающим меня в молодости. Ее глаза сияют энтузиазмом, и я вдруг понимаю, что она действительно выросла — не только физически, но и духовно.

— Знаю, — она улыбается, и ямочки на ее щеках становятся глубже. Солнечный луч падает на ее лицо, подчеркивая свежесть молодости. — Поэтому я уже записала несколько видео с тобой вчера на вечеринке, где ты рассказываешь о фонде. Получилось супер искренне, монтирую сегодня и выкладываю.

Ее пальцы ловко двигаются по экрану телефона, показывая мне фрагменты записи. На видео я рассказываю о детях из приюта с таким воодушевлением, что сама себя не узнаю. Неужели это я? Та самая женщина, которая месяцами не находила в себе сил даже улыбнуться?

Мама хмыкает, качая головой, ее седые волосы, собранные в простой пучок, покачиваются в такт движению:

— Вот молодежь, даже на собственном дне рождения работает, — в ее голосе слышится не столько упрек, сколько восхищение.

Мы смеемся, звук нашего смеха заполняет кухню, отражаясь от кафельных стен и высокого потолка. Смех звучит легко и искренне, как не звучал уже давно. Фарид отрывается от телефона и присоединяется к разговору, предлагая свою помощь с монтажом видео.

И впервые за долгое время я чувствую, что, может быть, всё действительно будет хорошо. Не так, как я планировала всю жизнь, но по-своему хорошо. Делаю глубокий вдох, ощущая, как легкие наполняются воздухом, а вместе с ним и надеждой. По телу разливается приятное тепло, словно в мое тело проник лучик солнца.

Жизнь продолжается. И, кажется, впервые за долгое время я готова жить ее не оглядываясь назад.

Прошло уже птри года, как Рамазан ушел из нашей жизни, и многое изменилось.

Осень приходит в город золотом и багрянцем. Прохладный воздух щекочет ноздри, несет запах опавших листьев и дальнего дыма. Каждое утро, выходя на балкон со своим кофе, я вдыхаю эти осенние ароматы полной грудью, позволяя им заполнить пустоту внутри. Порой холод заставляет мои пальцы неметь, обхватывая горячую чашку, но странным образом это онемение кажется правильным — часть меня всё ещё онемела после его ухода.

Фарид и Лейла учатся в Лондоне, присылают восторженные сообщения и фотографии своей новой жизни. Каждый раз, когда телефон вибрирует с их сообщениями, по телу пробегает теплая волна. Сначала я подносила телефон близко к глазам, будто боясь упустить малейшую деталь из их жизни, но теперь научилась смотреть с расстояния. Научилась отпускать.

Мурад и Ахмет успешно управляют компанией, прибыль выросла на двадцать процентов за последний год. Когда они показывали мне отчеты, их глаза светились гордостью, а у меня что-то сжималось в груди — гордость, смешанная с горечью. Рамазан должен был видеть их успех. Должен был…

Но его выбор был сделан. И мой тоже.

А я… Я живу.

День за днем, шаг за шагом, учусь существовать без человека, который тридцать лет был моим миром. Иногда это было похоже на хождение по тонкому льду — каждый шаг осторожный, с замиранием сердца. Иногда, просыпаясь среди ночи в пустой постели, я чувствую, как ледяной ком одиночества сдавливает грудь так, что трудно дышать. Но потом делаю глубокий вдох, как учила моя инструктор по йоге, и позволяю этому чувству просто быть, не борясь с ним. К утру оно рассеивается, как туман.

Мой фонд процветает. После того как Лейла сделала серию постов о детях-сиротах, к нам хлынули пожертвования. Когда я просматривала цифры на экране компьютера, по спине пробегали мурашки — то, что начиналось как маленький проект, превратилось в нечто серьезное, значимое.

Мы открыли еще два направления: помощь одиноким матерям и образовательные программы для выпускников детских домов.

По ночам я часто просыпаюсь с новыми идеями, записываю их дрожащими со сна пальцами в блокнот, который теперь всегда держу у кровати. Я полностью погружена в работу, и это помогает не думать о прошлом. Или почти не думать.

Сегодня у нас благотворительный вечер в самом престижном отеле города. Я стою перед зеркалом в гардеробной, перебирая пальцами шелковые и бархатные платья. Каждое из них хранит воспоминания — это надевала на юбилей свадьбы, это на выпускной Мурада, это купила в Милане во время последней совместной поездки… От этих мыслей пересыхает во рту, и я отпиваю воды из стакана, стоящего на туалетном столике.

Наконец я надеваю новое темно-синее платье, которое подчеркивает мою все еще стройную фигуру, которую поддерживаю регулярными тренировками и занятием йогой, да и без правильного питания никуда. Ткань приятно обволакивает тело, прохладная и гладкая. Застегивая молнию на спине, чувствую, как мышцы спины напрягаются. Раньше Рамазан помогал с этими молниями… Теперь я научилась справляться сама.

Делаю элегантную прическу, собирая волосы в низкий пучок, оставляя несколько локонов обрамлять лицо. Мои пальцы двигаются уверенно, словно это не я, а кто-то другой управляет ими. Легкий аромат духов — сандал и амбра — окутывает меня, когда я наношу их на запястья и за уши. Кожа под ними на мгновение холодеет, а потом согревается.

В зеркале отражается женщина, которую я с трудом узнаю — уверенная в себе, с прямой спиной и ясным взглядом. Не та сломленная Рания, которая рыдала ночами в подушку три года назад. Морщинки вокруг глаз стали глубже, в волосах появилось больше седины, но взгляд… взгляд изменился больше всего. В нем читается опыт, самодостаточность, внутренняя сила. Глубоко вдыхаю, расправляя плечи, и ощущаю, как натягивается ткань платья на груди.