Сын Тишайшего 3 (СИ) - Яманов Александр - Страница 16

Не удерживаюсь и со всей силы пинаю мерзкую рожу. Делаю ещё несколько шагов, пытаясь успокоиться и не обращая внимания на стоны митрополита.

— А это ведь мысль! Так и сделаем. Заточу вас вместе с раскольниками в одной комнате и дам две недели. Не договоритесь, то лишу воды с едой. Заодно и посмотрим, вы без народа выжить сможете или бог спасёт?

Судя по ужасу в глазах Ефимия, он в моих словах не сомневается. Правильно делает.

— Только тебя с дружками это не коснётся. Вас я казню вместе с мятежными боярами. Более никаких дальних монастырей и ссылок в Сибирь. Не хотите жить по-человечески, значит, вам не место на Земле. Вы меня ещё не знаете с плохой стороны, но скоро узнаете. А ты можешь молиться, коли в бога веришь. Завтра со мной поедешь, только в клетке, как дикий зверь. Потому что вы не люди и иного отношения недостойны.

Выхожу из помещения и направляюсь к своим палатам. Раз люди действительно не хотят по-хорошему, то будем по-плохому.

Я не сошёл с ума и не обезумел от всевластия. Ситуация с расколом крайне тяжёлая. Хорошо, что я создал специальный отряд, чтобы отлавливать мутных проповедников и откровенных сектантов. А последних после реформы Никона расплодилось изрядно. При этом бойцы получили чёткую задачу аккуратно устранять возмутителей спокойствия. И что вы думаете? Уже душ пятьдесят на тот свет отправили, иначе было б не избежать стране различных безобразий. Теперь поиски и расправы над старообрядцами придётся усилить. Но и попы получат хорошего пинка, дабы начали решать свои недоработки. Ведь часто крестьян или посадских от церкви отвращает поведение, недостойное священников, или незнание ими элементарных вещей из писания.

А ведь это только часть проблем, стоящих передо мной. Интересно, как Россия вообще выплыла при таких стартовых позициях? Мне всё больше кажется, что исключительно благодаря божьему промыслу.

[1] Починок (от др.-рус. «почати», начать) — тип населённого пункта в Российской Федерации — России. Термином починок в России до XX века обозначались вновь возникающие сельские поселения. Самое раннее упоминание данного термина встречается в духовной грамоте Дмитрия Донского (70-е годы XIV века). По словам М. Н. Тихомирова, «в отличие от названий сёл, которые обычно восходят или к имени владельца села, или к наименованию церкви, в нём находящейся, или к какому-либо иному признаку, починки и деревни сохранили имена своих первоначальных основателей. От них ведут своё начало бесчисленные Ивановки, Касьяновки, Васильевки и т.д.».

[2] Василий Алексеевич Сибирский — царевич Сибирский, выступил на стороне царевича Алексея против Петра Первого, который хотел отстранить Алексея от наследования в 1717 г. За это в 1718 году он был сослан в Архангельск. Вёл себя там не совсем смирно. Петру I жаловались на него, что стрелял по церковным крестам и в разговорах сетовал, что Сибирь ему не принадлежит. Его потомков Пётр лишил титула царевичей, но оставил им титул князей, велев писаться уже не царевичами, а князьями Сибирскими (с 1718 г.). Его женой (примерно с 1680−81 года) была Анна Семёновна Грушецкая (из боярского и дворянского рода Грушецких) — родная сестра царицы Агафьи Грушецкой (первой жены царя Фёдора Алексеевича).

Знаете, как приятно смотреть на плоды своего труда, и осознавать, что твои идеи воплощаются в жизнь? Не скажу, что меня обуревает гордыня, однако Москва и Нижний Новгород за последние три года изменились просто кардинально! И дело не только во внешнем виде, но и во внутренней жизни. Это уже не полусонные поселения деревенского типа, где деловая активность наблюдается только на ярмарке и нескольких торговых рядах. Сейчас в этих городах просто кипит жизнь, а сами они напоминают смесь муравейника и бесконечной стройки. Мостятся улицы, ставятся фонари, многие богатые люди задумались о каменных домах, роются специальные водоотводные канавы с ливнёвками, лавки на рынке теперь только под навесом, а вокруг — чистота.

Кстати, с переходом от деревянных строений к каменным я пока решил не спешить. Сначала утвердим нормальный архитекторский проект с выпрямлением улиц, сносом всяких проулков и тупиков, затем уже приступим к следующему этапу реформ. Надо же учитывать многочисленные церкви, которые мы будем переносить только в крайнем случае. Мне лишние поводы для бунта не нужны. А вот городскую бедноту ждёт немало сюрпризов, придётся различные подворья попросту уничтожать, увеличивая этажность городской застройки. Компенсации, конечно, выплатим, но недовольных домовладельцев будет масса. Впрочем, это дела будущих двух-трёх лет. Пока у меня иные приоритеты.

Пока тепло, я решил проделать инспекторскую поездку по ряду ключевых городов, в первую очередь волжских. За месяц мой небольшой отряд посетил Вышний Волочёк, Торжок, Тверь, Кимры, Калязин, Углич, Рыбную Слободу, Ярославль, Кинешму, Юрьев-Повольский и, наконец, Нижний. Далее мы разворачиваемся и двигаемся на запад по Оке. В планах посещение Мурома, Касимова, Рязани и, конечно, Коломны.

Последняя сейчас — один из ключевых городов наряду с Воронежем, Тулой и обеими Новгородами. Сейчас это безусловный центр русского кораблестроения. Дело не в размере верфи — в Нижнем и Астрахани они больше. Старинный русский город стал экспериментальной площадкой, где обкатываются проекты кораблей и вообще новые технологии из иных сфер. Ведь струги тоже необходимо усовершенствовать, так же как методику строительства, клеи, лаки и прочие мелочи. Ну и лучшие лесопилки России сосредоточены в Коломне. Именно отсюда технология переработки дерева распространяется по всей стране. Ведь важно не только поставить механизм, работающий на водяном колесе, и купить нужные пилы. Главное — это люди и методы организации работ.

Ещё три года назад голландский купец, а я люблю общаться с этой публикой, рассказывал, что его маленькая страна является монополистом в области производства килей для всех типов судов. Мол, кроме испанцев вся Европа, включая Англию и Францию, закупает голландские комплектующие. Это несмотря на регулярные войны, которые торговле не помеха. И другие детали у них лучшие. Умные люди ещё в XVII веке сделали ставку на массовую переработку сырья, в чём не прогадали. Не удивлюсь, если эта сфера приносит денег не меньше, чем огромный торговый флот. Если учитывать все вложения и риски.

Поэтому я загорелся идеей создания своего перерабатывающего производства. Надо сказать, что в России было сложно с любой промышленностью. Три года назад во всей огромной стране набиралось едва сорок мануфактур. Это по данным министерства промышленности. Сейчас сто десять. Плюс заработали новые металлургические производства в Туле, Белом Колодезе, а также Дугнинский чугунолитейный, открытый Демидовым, УГМК и три оружейных завода. Есть ещё десяток проектов, которые готовятся к запуску, включая новгородский. В общем, есть чем хвастаться, но рано гордиться. Успокаиваться тоже не стоит.

По большому счёту мне нечего делать в Нижнем. Однако я жду очень важную новость, которая может перевернуть российскую экономику, вернее, дать ей мощнейший толчок. Заодно хочется ещё раз посетить местную верфь.

А ещё моя поездка связана с теологическим фактором. В Ярославле к нашей эскадре присоединился патриарх, дабы вместе изучить ситуацию. Плохо, что поездка из деловой сразу превратилась в насквозь официальную, насыщенную постоянными молебнами. Я посещаю церковь и по возможности соблюдаю положенные обряды, но без фанатизма. Естественно, моя умеренность в этом деле давно обросла мифами и слухами. Вот и пришлось поработать над имиджем, ведь в присутствии главы церкви особо не пофилонишь. Как ни крути, но вопрос веры в России XVII веке крайне важен. Заодно мы посетили Юрьев-Повольский, вотчину и оплот Аввакума, после чего и состоялся важный разговор с Корнилием. Информации и так хватало, но посещение формального центра раскольничества стало последней каплей.

Хотя надо признать, что после ослабления религиозной удавки, вызванного поведением царя, количество показательно набожных людей изрядно сократилось. Всё-таки пропаганда — великая вещь! Мы два года через газету продвигаем идею: хочешь доказать своё благочестие — помоги нуждающимся. Нет — молись и соблюдай обряды. Только вместо длительных паломничеств и прилюдного бросания копеек нищим на паперти пожертвуй на больницу или приют. И ведь действует. Пусть со скрипом, но высший слой общества и купечество начали менять свои привычки. Возможно, свою роль сыграло закрытие десятков монастырей и реквизиция церковной собственности. Может, народ меня боится или опасается, что пожертвованные средства попадут в казну? Плевать, всё равно процесс пошёл. И с ростом пожертвований на благотворительность неожиданно снизился процент показушников, что является главным достижением. Сразу вспоминается просто чудовищная по своему цинизму ситуация с паломничеством Елизаветы Петровны[1]. Мне кажется, что большей антирекламы церкви сложно придумать.