Меченный смертью. Том 4 (СИ) - Юрич Валерий - Страница 15

Подозрительности в глазах дворецкого поприбавилось, но спорить он не стал.

— Да, ваше сиятельство, — ответил он и, усевшись на стул, стянул с себя ботинок и протянул мне.

Я внимательно посмотрел на подошву. Рисунок был совсем другой. Да и размер у дворецкого был несколько больше, чем у меня.

Вернув Леопольду ботинок, я молча вышел из его комнаты. Странный взгляд дворецкого сопровождал меня до самого порога. Пока я шел по тускло освещенному коридору, мне казалось, что его глаза, словно два больших фонаря продолжают следить за мной сквозь стены.

Единственное, что я сейчас точно осознавал, этот то, что мне нужно срочно лечь спать. Завтра я все еще раз перепроверю и во всем разберусь. Когда голова будет работать. Когда этот кошмарный день наконец-то закончится.

Я вошел к себе в комнату, скинул с себя одежду и повалился на кровать. Мне показалось, что я уснул еще в падении и сразу же провалился в крепкий сон без сновидений.

Спал я долго. Тягучий и вязкий сон никак не хотел меня отпускать. Иногда я на миг приоткрывал веки, взгляд мой скользил по настенным часам, но я не успевал понять, сколько сейчас времени и вновь проваливался в хаотичные сновидения. Измученное тело не позволяло разуму взять верх. Телу нужен был отдых. И тело забирало то, что по праву принадлежало ему.

Окончательно пробудился я только ближе к обеду. Восстановившийся организм отблагодарил меня чувством необычайной легкости. Перед сном я был уверен, что наутро все мышцы от вчерашних «тренировок» будут сильно болеть. Но, на удивление, ничего подобного я не ощущал. Наоборот, чувствовал себя отдохнувшим, полным сил и энергии.

Распорядившись насчет завтрака, я сходил в душ, оделся в домашнее и, пока готовили, по привычке стал просматривать почту и свежие новости. И тут же моя свободная рука непроизвольно сжалась в кулак, а по лицу пробежала тень негодования.

Первым, что я обнаружил в личной почте, был судебный документ из комендатуры. Он гласил, что за препятствование расследованию и неподобающее дворянину поведение на меня налагается штраф в размере десяти тысяч рублей, которые пару часов назад уже были списаны с моего банковского счета. Приговор был окончательный и обжалованию не подлежал.

Я нисколько не удивился, обнаружив среди членов судебной коллегии имя генерал-майора Жохова. Я понимал, что сейчас, не имея собственного веса в обществе и сильных покровителей, как-то повлиять на это решение я уже не мог. Но наглость трусливой штабной крысы крупного размера меня весьма возмутила. Такого я ему точно не забуду.

Когда же я перешел к новостям, то еще больше уверился что Жохов полнейший подлец и мерзавец.

Первым мне бросились в глаза не крупные, кричащие о восстании заголовки, а маленькая заметка, промелькнувшая в ленте новостей. Привлекла меня она знакомым именем. Речь в ней шла о капитане Федулове.

Сухой текст заметки гласил:

«За систематическое неповиновение командованию и нарушение воинской дисциплины был разжалован в младшие унтер-офицеры капитан Федулов Семен Аркадьевич.»

У меня на щеках заиграли желваки. Я знал, что зажравшиеся, недалекие и трусливые генералы были серьезной болезнью имперской армии. Болезнью, которую не смогла вылечить даже последняя война с Польшей. Но я знал это понаслышке и никогда раньше не сталкивался с такими ситуациями лично. А вот теперь, получается, столкнулся. И это мне очень не понравилось.

Я пообещал себе, что когда верну себе свои влияние и положение в обществе, то постараюсь найти капитана Федулова и устроить его дальнейшую судьбу.

После этого я перешел к главным новостям. И здесь меня тоже ждал весьма неприятный сюрприз. Новостей было много, но все их главные мысли сводились к нескольким пунктам.

Во-первых, несмотря на мое вчерашнее нападение на подземный бункер противника, мятеж еще не был подавлен. Силы восставших оказывали ожесточенное сопротивление. Хотя уже на этом этапе прослеживалась несогласованность действий различных войсковых подразделений. Централизованное командование отсутствовало. Противник действовал разрозненными группами. Да и атаки пятиуровневых монстров прекратились. Все это говорило об одном: дни мятежников сочтены, деваться им было некуда.

Во-вторых, сообщалось что благодаря усилиям и исключительной смекалке генерал-майора Жохова был остановлен прорыв значительных сил противника через земли графа Белова в тыл северной группировки вооруженных сил Российской Империи. Уничтожено до пятисот солдат противника, пять танков, столько же БТР и девять пятиуровневых монстров. Подвиг генерал-майора Жохова и его людей был в подробностях зафиксирован выехавшими на место представителями военной комендатуры, несмотря на деятельное сопротивление графа Белова.

В-третьих, отряд спецназа под командованием генерал-майора Жохова обнаружил подземный командный пункт противника и уничтожил его, чем нарушил согласованность операций мятежных сил и значительно приблизил победу над врагом.

Я сделал три глубоких вдоха, побыстрее отложил телефон, чтобы в порыве гнева не разбить его об стену, и попытался взять себя в руки. Не сразу, но мне все-таки это удалось. И тогда я начал думать. Ледяное спокойствие и острый, как скальпель хирурга, ум, пришли на смену бурным эмоциям. Общие очертания будущих действий начали формироваться в моем мозгу, обрастая конкретикой, взаимосвязями и промежуточными результатами. В эту минуту я вновь превращался в бесчувственную машину для убийства. И это не сулило ничего хорошего генерал-майору Жохову.

Несмотря на последние новости, к завтраку я вышел с легкой, довольной улыбкой на свежем, гладковыбритом лице. Я уже говорил, что принимаю пищу только в хорошем расположении духа. Этому правилу я следовал и сегодня.

Когда я садился за стол, у меня уже был четкий план на ближайшее будущее. А когда есть план, я отбрасываю все лишние эмоции и начинаю действовать. Точно, хладнокровно, целенаправленно. И тогда приходит спокойствие и собранность. С этого момента я натягиваю на себя маску неунывающего оптимиста, чтобы ни у кого даже мысли не возникло, что под ней скрывается дикий, жаждущий крови, зверь.

Единственное, что меня выбивало из колеи — это странности с Леопольдом. И пока я не решу как-то для себя этот вопрос, не найду разумное объяснение произошедшему, я не смогу достигнуть полной концентрации на своей новой цели.

Именно этим я и решил заняться после своего позднего завтрака.

— Тимофей Федорович, как освободитесь, загляните ко мне в кабинет. Мне нужен ваш совет. — И я бросил многозначительный взгляд на управляющего.

Это не укрылось от глаз находящегося здесь же Леопольда. Он, конечно, не подал вида, что заметил мой взгляд. Однако я был уверен — дворецкий ясно понял: речь в кабинете пойдет о нем. Этого я и добивался. Мне нужно было заставить его нервничать. Тогда он может допустить ошибку. И это могло помочь припереть его к стенке и вывести на чистую воду.

— Хорошо, ваше сиятельство, — с поклоном ответил управляющий.

— Кстати, Тимофей Федорович, вы не видели сегодня Виктора Петровича? Я беспокоюсь за него. У него, знаете ли, ранение головы. Я его вчера к доктору отправил, а возвращения так и не дождался.

— Как же, ваше сиятельство, видел. Виктор Петрович в добром здравии, не извольте беспокоиться. Он забегал справиться о вас. И когда узнал, что вы крепко спите, очень этому обрадовался.

— А сейчас, как я понимаю, он в казарме?

Я в общем-то мог и не задавать этот вопрос. Зная Ярцева, я понимал, что он сейчас вовсю помогает Коршунову решать текущие неподъемные для одного человека задачи. Надо было организовать похороны погибших, работать с родственниками павших бойцов, обеспечить транспортировку до Демидова убитых монстров, заказать восстановление четвертой наблюдательной вышки. И это, не считая обычной работы по разводу караулов и нарядов по всем необходимым направлениям. Причем в условиях недостатка личного состава последняя задача была весьма трудновыполнимой.