Хозяйка Северных гор (СИ) - Хайд Адель - Страница 4

Отец Давид жил в самом низу замка, в небольшой комнате. Я постучала, из-за двери раздался мужской голос, причём мне показалось, что звучал он молодо, но когда я вошла и увидела сидящего на стуле отца Давида, то поняла, что я его до Северных гор не довезу.

Внутри было аскетично, никаких личные вещей, казалось, выйди старик сейчас, и станет похоже, что в комнате вообще никто не живёт. Комната больше напоминала келью в монастыре.

Отец Давид был очень стар, седая голова, морщинистое лицо, по-старчески сутулый. На нём была тёмно-коричневая ряса, подвязанная верёвкой. Я такие видела в старых французских фильмах.

Увидев меня, старик улыбнулся:

— Леди, Вы пришли.

И закашлялся.

«Точно не довезу» — ещё раз пришла в голову мысль.

Видимо, я сделала что-то не так, как обычно, старик немного нахмурился и спросил:

— Дитя моё, что-то случилось?

Я отослала Сенди, наказав ей дожидаться за дверью, и подошла ближе к монаху. Пахло от него не очень, но делать нечего, возможно, пока он мой единственный союзник.

Глава 2.3

— Леди Эссекс настаивает, чтобы я уезжала как можно скорее, — начала я, а я только сегодня утром пришла в себя, всё словно в тумане, и я даже не помню, когда умер мой муж. Хорошо, что леди Ярон подсказала мне, что я могу прийти к Вам и получить совет.

Монах, несмотря на возраст, слабоумным не выглядел, наоборот, взгляд у него был цепкий, глаза умные.

— Бедное дитя, — проговорил монах после небольшой паузы, — я слышал о таком. И я хотел бы поехать с тобой.

И старик поднял руку, а я поняла, что встать ему тяжело, а мне подойти и склониться, подставив голову по благословляющую ладонь, гораздо проще. Что я и сделала, и это, видимо то, что обычно делала моя предшественница, потому как старик привычным жестом положил руку мне на склонённую голову и что-то пробормотал. Я встала, но креститься не стала, просто не знала как, но старик ничего не сказал.

— Я была бы рада, если бы Вы поехали со мной, но я слышала, что дорога далёкая и сложная, — я действительно переживала.

— Не бойся, дитя, я крепче, чем выгляжу, — ответил монах и подмигнул.

— Ещё понимаю, что надо собраться, но совершенно растерялась, что я могу взять из замка с собой и кого из людей мне брать, — попросила я отца Давида

— Тэнов* своего мужа возьми, их осталось около десяти человек, по поводу того, что забрать из замка, найди Терезу, пока ты болела, я слышал, что новая графиня Эссекс выгнала её из замка, но она не могла уехать далеко, денег ей не выдали, — сообщил мне старик

(*Титул «тэн» использовался с восьмого века для обозначения представителей военно-служилой знати)

Я поняла, что пока я болела, в замке прошла «чистка», и тех, кто оставался верен прошлой госпоже, выгнали без сожаления. Но таких было немного. Отец Давид рассказал мне ещё про мою личную горничную, Мэри, которая теперь на кухне на грязных работах и про старого управляющего, которого заменили на своего.

В общем, от монаха я узнала, что по закону мне полагается не только то имущество, которое было определено только моим, но и денежное содержание от нового эрла, до тех пор, пока не выйду замуж. И ни много ни мало, а триста фунтов в год*. Причём, в год скорби, это первый год после смерти мужа, содержание должно было быть выплачено сразу, и ещё можно подписать бумагу о «продлении» года скорби до трёх лет, и тогда эрл будет должен сразу выплатить мне содержание не за год, а за три.

(*В 1300 году слуга (служанка) или свинопас получали по 1 фунту в год. Плотник — 3–4 фунта в год, его подмастерье — 2 фунта, бондарь — 3 фунта, каменщик — 5–8 фунтов, главный оружейник — 16 фунтов, адвокат высшего ранга — до 300 фунтов.)

— Дитя, найди мейстера Умла, и он тебе ещё лучше расскажет, и возможно даже успеет пригласить законника, чтобы всё оформить.

Много это или мало пока было непонятно, у монаха спрашивать не стала, здесь мне может помочь управляющий, который ещё должен быть в замке. По словам монаха ему дали время на передачу дел.

Поблагодарив отца Давида, и, пообещав наведаться к нему на следующий день, я пошла на кухню. Решила, что сначала надо вызволить верную мне горничную.

Сенди, кстати, возле дверей не было. Что ещё раз доказало, что верить ей не стоит.

Мне повезло отловить спешащего куда-то то ли пажа, то ли посыльного, паренька лет пятнадцати, и я приказала ему отвести меня на кухню.

Уж не знаю, что подействовало, моя уверенность в голосе, которая меня много раз спасала и в прошлой жизни, или он знал кто я, а только парнишка не стал сопротивляться и действительно проводил меня в кухню.

Довёл до коридора, в котором смешались различные ароматы, и стало понятно что вот там в конце этого короткого коридора и начинается кухня, и собирался убежать. Но кто бы ему позволил. Я цепко ухватила мальчишку за плечо и сказала:

— Ты что, парень, думаешь я пойду на кухню? Иди и позови мне Мэри.

И на всякий случай спросила:

— Помнишь же мою личную горничную?

Парень кивнул, из чего я сделала вывод, что он всё-таки знал кто я.

Вскоре я услышала громкое:

— Мэри, тебя леди зовёт

Ему ответил грубый женский голос, и я даже засомневалась, стоит ли «вызволять» горничную с таким голосом:

— Какая ещё леди?

Но мальчишка оказался не промах, и я поняла, что это не Мэри спрашивала:

— Твоё какое дело? Сказано же леди хочет видеть Мэри.

И через минуту в коридоре показался паж, а за ним симпатичная, но с усталым лицом девушка.

Увидев меня, лицо её озарилось улыбкой.

Из кухни выглянула какая-то тётка.

Но я нарочно строго и громко сказала:

— Мэри, пойдешь со мной.

И подмигнула девушке.

Когда вышли из коридора я искренне поблагодарила мальчишку.

— Леди, а как же я так пойду? — Мэри расстроенно показала свои руки, красные и испачканные в чём-то чёрном и жирном, и запачканное, похоже, что в том же самом платье.

— Ничего, Мэри, эту грязь легко смыть, главное, что ты осталась мне верной, — произнесла я, и спросила: — поедешь со мной в Северным горы?

Мэри просила, став ещё симпатичнее, и радостно кивнула.

И я сказала:

— Тогда пошли, найдём во что тебе переодеться и займёмся сборами.

Я очень надеялась, что Мэри поможет мне найти всех остальных, кто не продался за тёплое местечко. Хотя я не осуждала этих людей. Каждый думает о собственном выживании. И явно место рядом с семнадцатилетней графиней без графства в неизвестных Северных горах выглядит куда менее безопасным, чем привычный замок в центральной части страны.

В выделенную мне комнату мы с Мэри дошли без проблем. Я не знаю, но каким-то немыслимым образом я запомнила дорогу.

— Леди, — расстроено сказала Мэри, оглядывая комнату, — Вы живёте здесь?

Я кивнула.

— Но это же ужасно, — воскликнула Мэри, — а как же ваши покои, там же все эти прекрасные ковры, которые Вы привезли в качестве вашего приданного, красивые вазы и даже лампы, на которые приезжали любоваться даже из других замков.

И мне тоже стало интересно, как это так, «моё приданное», ковры, лампы и вазы, кто-то уже присвоил. Видимо, новая леди Эссекс не ожидала, что я выживу, и поторопилась всё забрать. Возможно, именно поэтому она стала торопить мой отъезд, чтобы несчастная бывшая леди Эссекс с голой…, скажем так, с пустыми руками и чистой совестью, покинула замок.

Вот же… мародёры.

Глядя на моё возмущённое лицо, Мэри произнесла:

— Леди Маргарет, у мейстера Умло должна храниться опись всего, что входило в ваше приданное. Вам обязательно надо с ним поговорить.

— Давай, Мэри, — произнесла я, — сначала ты вымоешься, потом мы тебя переоденем и пойдём вместе искать мейстера.

Потом я сообразила, что нужно, чтобы кто-то принёс воды, и беспомощно обернулась на дверь.

— Только надо принести воды, — сказала скорее даже для себя.