Искра божья - Глазырина Елена - Страница 24

— Ай-ай, нельзя сидеть на холодном камне, господин. Хотите я сделаю вам дугоб^[58], чтобы все печали разом оставили вашу душу?

Арсино устало потёр переносицу и спросил:

— Скажи, Гизем, хотела бы ты вернуться на родину?

Рабыня упала на колени, прижалась лицом к ногам Арсино и заголосила:

— Прости меня, о солнце очей моих, о сокол моего сердца! Чем обидела тебя недостойная дочь Табе́ка, что ты гонишь меня прочь в пустыню, к шакалам и змеям на растерзание?

— Тихо! — сквозь зубы процедил де Вико. — Чего орёшь, глупая женщина?

— Или я не хранила твой дом в достатке и полном довольствии, или слыхал ты хоть раз от меня худое слово или навет? В чем моя вина, скажи, мой пресветлый господин? — обильные слёзы потекли по тёмным щекам невольницы.

— Ну всё. Всё. Будет тебе, — Арсино похлопал старуху по спине, точно хотел успокоить испуганную лошадь. — Ты останешься со мной, пока смерть не разлучит нас. Иди за дугобом.

Глава 16. Блюдо, которое перегрелось

В низкой влажной комнате с умывальниками, выложенной рыжими и белыми треугольниками плитки, с утра было не протолкнуться. Ученики школы де Либерти обильно поливали друг друга водой из медных тазов и ковшиков, освежаясь после двухчасовой пробежки под горячим солнцем молодого дня. Весёлый смех, шутки и ломающиеся голоса юношей плотным облаком висели под потолком купальни.

— Эй, Джулиано, ты не видел Ваноццо? — спросил взлохмаченный и потный де Брамини, подойдя к де Грассо.

— Нет, он так и не вернулся в школу после того погрома воскресным днём в «Последнем ужине», — ответил Джулиано, плеща на себя холодной водой из огромной бадьи.

— Хм, может, зря мы его там бросили? — де Брамини смахнул крупные капли пота с раскрасневшегося лица. — Три дня уже миновало, а де Ори всё нет.

Джулиано фыркнул в усы, стирая воду жёстким полотенцем, скрученным в жгут.

— Как по мне, так пусть Саттана его совсем забирает. Буду рад больше никогда не видеть его раскормленной рожи.

Пьетро толкнул юношу в плечо и прищурился. Прочие ученики стали оглядываться на них, прислушиваясь к разговору.

— Какая кошка между вами пробежала?

— В винную крапинку с осколками кувшина, — буркнул юноша, натягивая рубашку на мокрый торс. — Сеньор не умеет пить, а напившись, превращается в осла.

— В осла! В ОСЛА?! Я покажу тебе сейчас такого осла! — взревел чей-то знакомый раскатистый голос за спиной Джулиано.

Де Грассо быстро оглянулся. Грубо расталкивая воспитанников маэстро Фиоре, через купальню пёр сеньор Ваноццо с перекошенным от ярости лицом. Его дорогой малиновый дублет был изрядно запачкан и порван в нескольких местах. Грязное лицо покрывали синяки и мелкие ссадины.

— Я убью тебя, проклятый деревенщина! — разъярённым быком проревел де Ори.

Джулиано ощетинился и схватил первое, что попалось под руку — таз с мыльной водой. Обмылки плеснули на каменную плиту сиденья, хлынули волной, и мутные брызги попали на грязные шоссы^[59] подбегающего Ваноццо. Полуголые ученики де Либерти бросились врассыпную, но не слишком далеко. Никому не хотелось пропустить намечающееся веселье.

— Спокойно, сеньоры. Успокойтесь! — раскинув руки, Пьетро отважно встал между разгорячёнными противниками.

Ваноццо попытался отодвинуть Пьетро с дороги, схватив того за руку, но сам попался в захват и был ловко скручен де Брамини. Низенький Пьетро, прижимающий здоровенного де Ори лицом к мраморной колонне, стал похож на брисийского бульдога, мёртвой хваткой вцепившегося в шкуру дикого кабана.

— Сеньор, где вас носило так долго? В школе маэстро Фиоре не принято прогуливать занятия, — сквозь зубы процедил Пьетро, из последних сил удерживая вырывающегося задиру.

— Отпусти меня, болван! Дай, я убью этого ублюдка! — бушевал де Ори.

— Не так быстро. Ещё одно оскорбление, и я сам возьмусь за меч!

Ваноццо, как видно, оценил реальность угрозы. Пробыв неделю в школе де Либерти, он неоднократно видел, каким смертоносным оружием становится клинок в руках мелковатого и нескладного на первый взгляд фехтовальщика.

— Хорошо, отпусти. Я не стану его убивать. Пока… — задушено пообещал де Ори.

Пьетро разжал руки, отряхивая ладони от грязи, налипшей с костюма силицийца.

— Сделаем всё по правилам, сеньоры, — громко заявил он. — Сеньор де Ори, вы имеете некоторые претензии к сеньору де Грассо?

— Да, — рыкнул Ваноццо.

— У вас есть, что ответить на это, сеньор де Грассо?

— Нет, — оскалился Джулиано.

— И примирение невозможно?

— Нет! — хором выкрикнули бывшие соседи.

— Хотите бой до смерти или до первой крови?

— До смерти! — широкое лицо Ваноццо расплылось в кровожадной ухмылке.

— До смерти, — эхом отозвался де Грассо.

— Прекрасно, — де Брамини вздохнул и упёр руки в бока. — Какое оружие вы выбираете, сеньор Джулиано?

— Длинный меч, — не колеблясь ответил юноша.

— Хорошо. Сеньоры, каждый из вас должен взять себе секунданта. Встречаемся в воскресенье в Колизее. Время назначает сеньор де Грассо.

— В три пополудни.

Ваноццо ещё раз прожёг глазами Джулиано и стремительно вышел из купальни, пнув по дороге чей-то подвернувшийся под ногу таз.

Когда де Грассо поднялся в свою комнату, вещи де Ори уже успели оттуда исчезнуть. Тюфяк соседа был скрючен. Юноша опасался, что в порыве мелочной мести бывший сосед устроит ему какой-нибудь гаденький сюрприз, но пожитки Джулиано остались не тронуты.

В обед враги столкнулись в широком зале трапезной, где за одним столом обедали все благородные члены школы де Либерти. Ваноццо и Джулиано окинули друг друга взглядами, полными яростного презрения, и молча разошлись по разным сторонам стола, усевшись на максимальном удалении.

Маэстро Фиоре где-то задерживался и велел ученикам не ждать его. Это сразу разрушило суровую торжественность обеденного ритуала, бытовавшую в стенах школы. Юноши загалдели, кучкуясь группами. Послышались смешки. Шарики из хлебных мякишей и обглоданные кости мгновенно полетели в разные стороны. Расслабившиеся слуги лениво бродили между обедающими, забывая подчас уносить опустевшие тарелки.

Закинув пару сочных куриных ножек себе на блюдо и прихватив кувшин сильно разбавленного вина, Пьетро подсел к мрачному Джулиано, без интереса гоняющему по тарелке зелёный горошек.

— Хочешь, я буду твоим секундантом? — предложил де Брамини.

— Спасибо, не откажусь.

— Я тут порасспросил, с чего вдруг де Ори рвёт и мечет, — понизив голос сообщил Пьетро. — Оказывается, он три дня сидел в кутузке, пока его отец не заплатил за тот разгром, что мы учинили в таверне.

— Это не искупает тех слов, что слетели с его поганого языка, — Джулиано фыркнул.

— Безусловно, дружище, ты прав, — Пьетро отхлебнул вина и довольно сощурился, — только вот маэстро Фиоре сильно не любит, когда его ученики убивают друг друга на дуэлях. Даже если он или ты выйдешь победителем, вас всё равно отчислят. Поэтому в твоих интересах сохранить жизнь сеньора де Ори.

Джулиано нахмурился и отставил тарелку, подперев подбородок руками.

— Чёртов де Ори! Из-за него мне придётся сменить школу.

Красный от злости и досады де Ори вернулся в комнату Джулиано к вечеру. Как потом узнал де Грассо, приём новичков в школу маэстро де Либерти был в самом разгаре, и свободные кельи в здании попросту закончились.

Молча бросив мешок с вещами на стул, Ваноццо раскрутил тюфяк, улёгся на него и отвернулся к стене. До самого воскресенья де Ори не проронил ни слова, беспрерывно проедая Джулиано глазами. Де Грассо не оставался в долгу, но специально на рожон не лез, зная — час расплаты близок, а месть — блюдо, которое подают холодным.

Оба будущих поединщика отчаянно тренировались весь остаток недели. Заметив их редкостное рвение, Маэстро Фиоре похвалил обоих и даже поставил в пример остальным ученикам. Казалось, де Грассо и де Ори, глядя друг на друга, задались целью убиться с помощью тренировок ещё до начала боя.