Искра божья - Глазырина Елена - Страница 19

— Маэстро Йоханес обучает одного тебя, с остальных он просто стрижёт ороны, — заявил де Брамини.

На этот раз ликовали воспитанники де Либерти. Джованни скривился, а лица его друзей потемнели. Боргезе прожёг взглядом соперника, наполнил стакан, выпил и стукнул им по столу.

— Выкор-рмыши де Либерти настолько бестолковы, что ни разу не завоевали весеннего кубка Конта.

В трактире послышался угрожающий скрип отодвигаемых лавок — это ученики маэстро Фиоре повскакивали на ноги.

— Если бы не патронаж Папы, вы всегда оставались бы на вторых ролях, — парировал де Брамини, быстро отправляя мальвазию в рот.

На этот раз желваки заиграли уже на лицах учеников, стоящих за спиной Боргезе.

— Ладно, — прорычал чемпион, вливая в себя ещё один стаканчик. — Де Либерти, как всегда, подбир-рает самую бездарную шваль, которую последний ученик Лихтер-ра разделает под орех.

Джованни стукнул бокальчиком о стол и подмигнул де Грассо. Джулиано оскалился и плеснул содержимое едва спитой пивной кружки в ненавистное лицо Боргезе.

Из-за соседнего столика раздался оглушительный рёв де Ори:

— Наконец-то я узнал тебя, чёртов де Грассо!

Его крик послужил своеобразным сигналом: Джованни и Пьетро вскочили на ноги и схватились за мечи.

— Боргезе признался, что он худший ученик маэстро Йоханеса! — крикнул кто-то из де Либерти, подливая масла в огонь.

Джулиано сообразил, что его недавнее приключение в школе маэстро Лихтера каким-то непостижимым образом стало внезапно достоянием широкой общественности. Краска стыда залила худые скулы де Грассо, он стиснул зубы и ринулся в атаку.

Столы и лавки полетели в разные стороны. Кружки, подносы, кувшины, ложки и двузубые вилки дождём посыпались на каменный пол. Посетители «Ужина» быстро поделились на два лагеря и с радостью начали колотить друг друга всем, что попадало под руку.

Ваноццо де Ори, не обделённый природной силой, ухватил тяжеленную дубовую скамью и, закрутив её над головой, ураганом прорывался к Джулиано. Юноша выдернул клинок из ножен и вместе с Пьетро насел на яростно отбивающегося Джованни.

Джулиано быстро оценил ловкость и проворство своего низкорослого друга. Меч в его руках так и мелькал, подобно серебряной молнии забытого бога громовержца. Только проворство Пьетро, прикрывавшего менее опытного товарища, дважды спасло юношу от лишних дырок в организме.

Отчаянно закричала одна из подавальщиц.

Увесистый глиняный снаряд, теряя клочья пены, пролетел мимо Пьетро и был отбит ловким ударом баллока, зажатого в левой руке Джованни. Одновременно, используя рапиру в правой, он парировал короткий хлёсткий удар Джулиано.

Хлопья пены и пивные брызги изгваздали новенький чёрно-красный камзол и бриджи чемпиона Лихтера, приведя его в неописуемую ярость. Джованни зарычал, резко сократил расстояние и полоснул низкорослого фехтовальщика по предплечью. Пьетро отпрыгнул назад, отделавшись разорванным рукавом сорочки. Вечный студент Амбруаза, на которого ему не посчастливилось налететь, саданул фехтовальщика по плечу толстым дубовым подносом, переломив последний надвое. Новый противник вынудил де Брамини отвлечься от Джованни, оставив того с Джулиано один на один.

Де Грассо отступал под стремительным натиском чемпиона из школы Лихтера. Он мог только защищаться, стараясь не скользить на остатках пищи и битых черепках, устилавших веранду. О том, чтобы перейти в атаку, не было и речи.

Джулиано пятился до тех пор, пока не упёрся спиной в зелёную раму окна. Хрясь. Дзыньк. «Последний ужин» лишился ещё парочки стёкол.

— Не сметь! Он мой! — взревел Ваноццо.

Тяжеленая скамья, брошенная могучими лапищами де Ори, ударила Джованни в поясницу, толкая его в горячие объятья Джулиано. Лишь чудом Боргезе избежал встречи с клинком де Грассо.

Скамья впечатала обоих в жалобно скрипнувшую раму.

Со злостью оттолкнув от себя чемпиона Лихтера, Джулиано юркнул под стол, стремясь увеличить расстояние между собой и беснующимся силицийцем. Ревущий Ваноццо ухватился за край массивной столешницы, желая опрокинуть её на выбирающегося с другого края соседа по комнате. На счастье Джулиано, Ваноццо сегодня выпил слишком много жерменского нектара и уже плохо стоял на ногах. Это его и подвело. Он поскользнулся на битых яйцах и рухнул на грязный пол, при падении неслабо приложившись головой о скамью.

— Стррража-а! Стррража-а!

Грозные крики на другом конце площади застали дерущихся врасплох. Все студиозусы на мгновение замерли, а затем бросились прочь из таверны словно тараканы после торжественного внесения факела в тёмную житницу.

— Бежим! — завопил Пьетро, хватая Джулиано за локоть.

Прыгая через опрокинутые столы и скамьи, запинаясь о поверженные тела и унося на себе раненых, шумная компания воспитанников де Либерти быстро скрылась за углом Розовой улицы.

Глава 14. Истории на консистории ^[48]

— Вставайте, сын мой, — отец Бернар беспощадно тряс Джулиано за плечо. — Ваш брат велит вам немедля прибыть в старый Папский дворец и ждать его у ворот.

Юноша широко зевнул.

— Который час, отче?

— Уже девять.

Эх, и недурственно же он вздремнул после обеда! Вроде бы и не собрался спать, но усталость после недели изнурительных тренировок и грандиозной драки в траттории взяла верх. Он лишь на секунду прикрыл глаза, а половины дня как не бывало. В чутком беспокойном сне Джулиано постоянно сражался с толпой учеников Лихтера или с Джованни Боргезе, или с соседом по комнате. Нападающие всякий раз одолевали его, и он позорно отступал, спасаясь бегством.

Перед тем как погрузиться в тревожную дремоту, Джулиано подпёр стулом дверь из опасения подлой расправы со стороны разъярённого де Ори. Этим он хотел выиграть себе пару секунд форы, когда взбешённый силициец ворвётся в комнату, чтобы мстить ему за нанесённое оскорбление. Сейчас стул был аккуратно сдвинут в сторону. Обнажённый меч, в обнимку с которым Джулиано уснул, так и лежал на его груди.

— Вставайте-вставайте, солнце ещё не село, а вы уже почивать изволите. Это никуда не годится, — монотонный голос монаха мягко выдернул Джулиано из подступающей дрёмы.

Странно, что юноша не услышал звука отодвигаемого стула, когда отец Бернар входил в комнату.

Джулиано с трудом открыл тяжёлые веки и потёр ладонями лицо. Ему бы очень хотелось послать всех святош к Дьяболле и захрапеть, отвернувшись к стене, но, рассудив, что для него сегодня безопаснее будет находиться как можно дальше от школы маэстро Фиоре, Джулиано поднялся. Де Грассо ещё раз протяжно зевнул и нехотя поплёлся за отцом Бернаром.

В вечернем воздухе разливалась прохлада, едва ощутимая после дневной жары. Нагретые солнцем мостовые и каменные стены домов щедро отдавали контийцам накопленное тепло. С дневной суетой было уже покончено, а ночные гуляки ещё не выбрались из прохладных погребов, отчего город казался полупустым и сонным. Гулкие колокола храмов выводили какой-то особенный беспокойный перезвон, поднимая в воздух стаи пёстрых голубей.

— Отродье Саттаны! — ругнулся Джулиано, брезгливо счищая жидкий птичий помёт с рукава дублета.

— Божий вестник! — монах назидательно поднял палец к небу. — Всего лишь божий вестник. Не гневитесь, сын мой, вас ожидает удача.

— И, судя по всему, большая, — буркнул юноша, оценивая размер пятна. — Чего там случилось? Уж не набат ли бьют?

— Что вы, сеньор де Грассо, — запыхавшийся монах отёр потное лицо рукавом, — если бы в Конте били набат, сам апостол Пётр восстал бы из могилы, а это сущая ерунда! Папа Иоанн ныне созывает консисторию из приближённых кардиналов. Обычное дело: такое случается по нескольку раз в году.

Городской стражи на площади Звезды сегодня не наблюдалось. На пьяццо в ожидании возвращения с консистории своих ездоков стояло около дюжины конных экипажей с позолоченными гербами на дверцах. У выхода с площади несли почётный караул статуи Петра и Павла.