Чёрный Город - Ольховская Влада - Страница 4

По лицу текло что-то горячее, вырывалось из носа, потоками стекало по горлу, уже и не стремясь наружу. Нервная система поражена, сосуды лопаются, кровь густеет… Перед глазами теперь не только настоящий туман, но и тот, что существует лишь для Марка, красный в начале, стремительно темнеющий, застилающий все вокруг и все пожирающий.

На миг страх все же поднял голову, вырвался из клетки, потому что у страха перед смертью особое положение: он рождается вместе со своим носителем и передается от поколения к поколению. Страх шептал, что Марк уже сделал больше, чем достаточно, и, хотя травмы его велики, он может спастись, вероятность не так уж низка!

А потом упрямство снова победило страх, шугануло, загнало в пустоту. Если решил, что ни шагу назад, нужно выполнять, не выискивая для себя оправданий! К тому же… Та радость, которую подарила ему последняя свобода, значила для Марка больше, чем долгие годы тихого ожидания очередного бегства.

Обратный отсчет начался, он знал об этом. Он умирал. Но нужно ведь уйти красиво и уж точно не одному! Поэтому, не отпуская двух первых роботов, Марк потянулся к третьему. План сложился, все наконец стало на свои места.

Нейромодуль посылал по телу волны такой боли, что хотелось кричать – и, возможно, Марк кричал, он не знал наверняка, потому что страдание поглощало не только зрение, слух тоже, и все остальные ощущения… А упрямство держалось. Именно оно выискало в мире, который стал мутным и едва различимым, последние неоновые нити кода.

Марк взял под контроль «Строителя» – гигантскую дорогущую бандуру, посланную в Объект-803 временно, чтобы возвести новую вышку связи. Теперь уже не будет ни вышки, ни Объекта… Но Марк признавал это давно, а «Строителя» не трогал лишь потому, что думал: не получится, нет смысла тратить силы, слишком масштабная и сложная машина, он все равно не сможет. А теперь смог… Да, заплатил за это. Болью, криком, звуком костей, трескающихся от предельного напряжения. Но он взял эту нагрузку – и последним отчаянным усилием заставил «Строителя» сначала взлететь в воздух, а потом сокрушительной плитой рухнуть на оставшихся хазаров.

Он сделал то, что хотел, не отступил, и он умер – но умер уже внутри белой вспышки, порожденной гибелью непобедимых тварей.

Проводник никогда не сочувствовал жителям этого города – напротив, он считал, что смерть они вполне заслужили. Потому что они даже не понимали, как им повезло. Они получали воду по первому желанию, катались на машинах, которые не могли переломить им хребет, ныли о том, что не хватает денег на сотое платье, и тратили ресурсы на забавы… Да если бы проводник застал кого-то настолько беспечного, он бы сам этого избалованного слизня проучил!

Нет, город не для таких вот слабаков, город для сильных. Для проводников, например, которые заслужили право здесь находиться. Потому что если даже какие-нибудь беженцы чудом переживут дорогу и доберутся до этой точки, дальше они не пройдут. Мертвые города привлекали не только людей… За годы запустения тут накопилось всякого.

Эта территория не принадлежала никому и принадлежала сразу всем. Проводник не заблуждался на ее счет, он не сомневался, что убить его может каждая улица, и вполне справедливо было бы бояться с первого шага в зону запустения до последнего. Только вот если все время бояться, можно сойти с ума и однажды поддаться страху последний раз. Поэтому проводнику было куда выгодней верить, что это его территория, с ним тут ничего плохого не случится.

Если он будет соблюдать правила, разумеется, и он соблюдал. Первым и главным было не соваться сюда после наступления темноты, этого ни один из проводников не делал. Вторым – всегда проверять маршруты. Да, даже знакомые. Потому что в мертвых городах постоянно что-то меняется, и прежде, чем вести сюда группу истеричных беженцев, которые наверняка в критический момент станут обузой, нужно самому убедиться, что путь по-прежнему безопасен.

Именно этим и занимался сегодня проводник. Он двигался по широкому проспекту, разглядывая уже знакомые громады зданий, частично обвалившихся, но все еще величественных. Природа, избавленная от людей, брала свое – медленно, зато неотвратимо. Трава пробивалась через асфальт, кусты умудрялись разрастись в трещинах, покрывавших теперь стены и крыши. Мох и лишайник и вовсе не знали преград, их остановить могло разве что солнце, но солнце сюда добиралось редко, в центре правили тени.

За грязными окнами стеклянного здания мелькнуло движение, и проводник, до этого расслабленный, даже насвистывающий себе под нос незамысловатую мелодию, замер, насторожившись. Движение повторилось, белое пятно прильнуло к окну… Проводник хмыкнул и двинулся дальше. Оно хочет, чтобы он увидел, хочет, чтобы вошел, значит, само вылезти не может, вот и все, что ему нужно знать.

Чуть дальше находилось здание, которое проводнику особенно нравилось – старинный дом, на удивление хорошо выдерживавший испытание временем, даже сохранивший редкие вспышки белой декоративной штукатурки. Правда, это сложно разглядеть за одичавшим парком, теперь превратившимся в настоящий лес, но проводник подходил достаточно близко, чтобы увидеть. Раньше, теперь-то уже нет – он еще месяца два назад услышал дрожащий девичий голос, доносившийся из разбитого окна:

– Помогите! Кто-нибудь… пожалуйста… Спасите меня…

Проводник тогда сразу отпрянул – и больше уже не возвращался. Наиболее вероятным вариантом было то, что дом облюбовала какая-нибудь новая тварь, поселившаяся в городе. Наименее, но тоже вероятным – это действительно беспомощная дура решила сэкономить на услугах проводника и вполне закономерно потерялась. Ему не хотелось связываться ни при каком сценарии.

Теперь-то ясно, какой вариант был верным. Когда проводник проходил мимо здания, он снова услышал тот же голос, произносивший те же слова, да еще заметил засохшую кровь на остатках дорожек, чудом сохранившихся среди высокой травы. Похоже, кто-то все-таки повелся на этот дешевый трюк… Проводник сочувствия не ощутил, он просто по пятнам отметил, как далеко способно дотягиваться это нечто. А раньше оно и возле дома не нападало! Значит, либо атакует ночью, либо увеличилось.

Но с самим проводником и с теми, кто готов платить, такого не случится. Да и вообще ничего плохого не случится: он прошел большую часть маршрута и убедился, что никаких неприятных сюрпризов город не подготовил. Из-за жары хотелось даже повернуть обратно, однако проводник себя пересилил: правила сохраняют жизни.

Он знал привычные опасности мертвого города и знал признаки новых. Проводник успел поверить, что, если негласные условия соблюдались годами, ничего уже не изменится. Он ошибся – и понял это, когда свернул на крупном перекрестке, но было уже поздно.

Дорога оказалась перекрыта, потому что между старыми небоскребами, полуразрушенными и оплетенными лианами, появился новый. Этот, причудливый, лишенный углов, тянулся вверх на высоту примерно пятнадцати этажей, а то и больше. Но не пригодных для жизни, вообще не предназначенных для людей, а ощетинившихся частично обломанными лезвиями, покрытых копотью и запеченной кровью.

Чудовищная башня была сложена из хазаров. Уже полностью отключенных, уничтоженных, но от этого становилось лишь страшнее. Потому что хазары, каждый из них, были смертельной угрозой для целых поселений. Ну а тот, кто не только победил этих тварей, но и мог себе позволить неторопливую игру с их искореженными тушами, был намного опасней…

Проводник вроде как не должен был понять, что это означает, но почему-то понял сразу, и осознание отозвалось в душе ледяным ужасом того, кто уже обречен.

Он ведь говорил, что не нужно связываться, давно уже говорил! С самого начала… Как только до него дошел слух, что кто-то подбросил проводникам очень щедрое предложение: за каждый маршрут, по которому стая хазаров сможет добраться до территории Черного Города, платят продовольствием высшего качества, оружием, лекарствами, а главное, контролируемыми машинами – совсем новыми! Такое нигде больше не получишь, и многие прельстились, согласились, отработали…