Брандвахта (СИ) - Гор Александр - Страница 39

— Я ещё другое в эфире выяснил. В ряде городов появились объявления. Военным, милиционерам и тем же чекистам командование военных округов предлагает явиться на некие областные «сборные пункты». Не те, в которых призывников «маринуют», пока за ними «покупатели» не приедут, а созданные при крупных воинских частях. А иногда — и на «межобластные». Так что зря ты, Максимыч, на вояк волну гонишь. Как-то они начинают шевелиться.

Может быть. Может, и начинают. Только когда ждать того, что ни «раскачаются»? Осень ведь уже на пороге. Пока соберутся, пока организуются, пока у себя в рядах порядок наведут, пока планы выработают, пока начнут действовать, уже зима начнётся. То есть, зиму нам по-любому придётся копырсаться, внимательно глядя, чтобы нас никакие ухари не подмяли.

— В общем, так: я пошёл отсыпаться, а ты командуй людьми. Про вояк пока ничего не рассказывай, чтобы не обнадёживать раньше времени. Работать надо, а не лясы точить: сегодня начинаем уборочную страду, пока погода стоит. Картошка, картошка и ещё раз картошка!

Тоже мне, дедушка Ленин нашёлся с его лозунгами для бывших комсомольцев!

38

Истерика у некоторых наших закончилась, но обеспокоенность осталась, так что первым делом, выходя на палубу, народ интересовался:

— Как радиация?

Да в норме та радиация, в норме! Плавает от замера к замеру от 12 до 17 микрорентген. Что, в общем-то, тоже нормальное явление. Хуже другое. Из Уфимки появились радужные разводы на поверхности воды. Хрен его знает, отчего. То ли у какого-то кораблика выше по течению топливный бак проржавел, то ли остатки нефтепродуктов со сгоревшего нефтеперерабатывающего завода предыдущими дождями в реку смыло.

Поглядел на них, и вспомнилась старая песенка:

В лужах солнце, в лужах дети

Позабыли всё на свете.

В этой луже из бензина

Появился замок синий.

Разноцветные пираты,

Разноцветные повесы,

Ярко-красные солдаты

И зелёные принцессы.

Ну, а взрослым — им не нужен

И ни замок, и ни лужи.

Эти лужи лишь мешают,

Их домой не пропускают

День короток, день не вечен,

День пройдёт, наступит вечер.

До утра замолкнут птицы,

Только детям будут сниться

Разноцветные пираты,

Разноцветные повесы,

Ярко-красные солдаты

И зелёные принцессы.

Видно, и я стал взрослым, если все эти рисуемые фантазией замки, пираты и принцессы не радуют, а вызывают беспокойство. Главное, что радужные пятна небольшие, да и нечасто проплывают, чтобы бить тревогу из-за загрязнения воды, которую мы пьём. И так, блин, и канализация, и водозабор в одной луже (пусть в очень большой, и разнесены они при помощи водозаборной трубы метров на сорок: специально цепляли гофрированные шланги от говновозок к выходной трубе канализации), так что воду приходится кипятить.

Вот сегодня и пригодились мешки, которые ребята привезли с сахарного завода в Прибельском. В чём я и убедился, передав пост проснувшемуся Алексею: все картошку копают, включая поспавшего пару часов брата, и мне отлынивать нечего. Перерыв сделали лишь для того, чтобы сходить на обед, над которым потрудилась Бородина, пообещавшая, что на ужин будет молодая, только что добытая картошка с тушёнкой. Ну, и торт, конечно же.

— Самые большие куски — победителям соцсоревнования, — пошутила она.

А поскольку таким был признан работавший наравне со взрослыми Антошка, то ему самый солидный кусмень и достался. И право облизать кастрюльку, в которой Ольга мешала крем.

Несмотря на то, что наш коллектив уменьшился на трёх человек, жизнь продолжается. О них старательно не вспоминали целый день. Ни во время работы, ни вечером, когда почти все (кроме часового и улизнувших на дальний от него край палубы Васьки с Ритой) уселись смотреть перед сном какую-то старую кинокомедию. Односерийную, чтобы упахавшиеся люди могли чуть расслабиться перед тем, как бухнуться спать. Ну, и кроме меня и Андрюхи, утащившего вашего покорного слугу в радиорубку. Послушать то, что творится в радиолюбительском эфире.

У него в тетрадке, которую он называет «журнал фиксации сеансов связи», позывные, радиочастоты и местонахождение людей, с которыми он связывается. Как оказалось, вчера ночью кое-кому брат успел «дать задание» разузнать подробнее, что там у них творится со сбором военных. Вот и слушали через небольшой динамик тех, кто что-то мог рассказать.

В общем, если не считать паники по поводу взрыва в воинской части, ситуация в Уфе не особо отличается от того, что происходит в крупных городах по всей стране. Везде люди бегут из многоэтажек в частную застройку или деревни, банды воюют за контроль над территорией и ресурсами. Особенно грустно в регионах, с 1930-х широко использовавшихся для размещения лагерей: Мордовия, Кировская область, Коми АССР, Пермская область, Свердловская… Там ведь многие, отсидевшие срок, и оставались, а уголовные замашки бывших зэ-ка никуда не делись. Вот эти персонажи и «рулят», быстро подмяв под себя всех местных приблатнённых «сявок». Прав Данилыч, навести порядок там будет очень сложно и долго. И кроваво.

Что касается «великого выселения народа», то у нас, по нашим наблюдениям и по информации от Ивана Романовича, «на районе», осталась едва треть тех, кто успел перебраться на «полуостров» после катаклизма. Неприятно, что ни один из алкашей не сбежал.

— Кто-то им в уши напел, что пьяных радиация «не трогает», вот они с вечера и «насинячились» до свинского состояния.

На следующий день к нашему почину присоединились и многие оставшиеся. Так что район Колонии Матросова вступил в «битву за урожай». Район вступил, а мы к вечеру её завершили. Вафина, верная долгу «кладовщицы», насчитала, что мы за два дня накопали аж четыреста девяносто мешков картошки, около пятнадцати тонн навскидку (кто ж её взвешивать будет?). На зиму однозначно хватит, если учитывать, что нашей семье из четырёх человек, пока мы жили в деревне, шестисот-семисот килограммов хватало до нового урожая «за глаза», без малейшей экономии. Ну, да. Круп и макаронов у нас будет идти меньше, чем в те времена уходило, но картошка — такой продукт, который можно готовить множеством способов, и он не надоедает.

Третий день потратили на то, чтобы опустить добытый урожай в погреба и прочие хранилища, имеющиеся во многих усадьбах. Но это — работа преимущественно мужская, так что девчонки, намаявшиеся за два дня, стоя раком над картофельными грядками, приходили в себя. Спины разболелись практически у всех, но настроение у них было, можно сказать, праздничное: то, что мы теперь обеспечены «вторым хлебом» на всю зиму, понимают все.

— Пара дней передышки, и примутся за остальные «дары природы», — планировал брат.

Какие остальные? Яблоки, которые в этом году неплохо уродились. Груши. Помидоры, последние огурцы, морковка, прочие свёклы-репы-редьки, высаженные ещё прежними владелицами «наших» домов. Огородные ягоды собрали ещё раньше. Собрали, часть съели, а часть законсервировали: ну, неистребима страсть наших советских женщин к приготовлению варенья и компотов, даже если их запасов, найденных по подвалам и гаражным ямам, хватит на несколько лет.

В общем целом часов до трёх дня покончили и с этим, из-за чего, чтобы не бросать дело на фактически завершающем этапе, задержали обед. После которого, во время «законного» перекура на палубе, к брату подошла наша «штатная» повариха.

— Андрей, ты не мог бы свозить меня в город на квартиру?

— Что ты там забыла?

— Ну, ты же знаешь, что этот козёл часть моего белья увёз. Извини за подробности, но мне просто нечего из трусов надеть.

— Ты же, насколько помню, из вашей с Митькой квартиры все вещи забирала.

— Из нашей с ним — да. Только у меня они были ещё в одной, о которой он не знал, в квартире родственницы.

Вот, блин, шалава!

Андрей поморщился, поняв намёк на то, для чего жена его лучшего школьного друга использовала эту «тайную» квартиру, и буркнул: