Тьма. Том 3 (СИ) - Сухов Лео - Страница 2

А потом стало не до того.

Мне пришлось, продолжая скользить и придавая себе ещё большее ускорение руками, отталкиваться от следующей ноги. А потом, вылетев из-под бурдюка — переводить скольжение в кувырок.

И всё это, чтобы оказаться как можно дальше от умирающего врага.

Бурдюк взорвался, как наполненный водой воздушный шарик. Пуля сработала где-то в верхней части таза, разрывая одновременно и мозг отродья, и желудок. Кислота сплошным потоком хлынула в разные стороны. И если бы я промедлил — уже орал бы, катаясь по земле, в надежде заглушить боль от заживо растворяющегося тела.

Но я успел… Из кувырка вышел на ногах и тут же задал стрекача: чем дальше, тем лучше. Время вернулось к привычной скорости, я промчался до края дорожки и перескочил небольшую живую изгородь.

А потом повернул в сторону Марии Михайловны, заметив, как из дыма и пыли, скрывавшего дыру в стене, выскочили два вульфа.

Они были сильно потрёпаны, но по-прежнему опасны.

— Ты живой! Идиот! Федя! Что с боком, откуда кровь⁈ — вопросы Марии Михайловны, как и её оценки, были справедливы.

До того, как я пристрелил бурдюка, мой план казался мне нормальным. Но сейчас, когда я его всё-таки исполнил, стало понятно: это был не план, а изощрённый способ самоубийства. И он лишь случайно не увенчался успехом.

Три выстрела — два трупа вульфа. И только потом я позволил себе отвечать на вопросы. Хотя отвечать-то было уже не на что: Мария Михайловна, удовлетворившись тем, что высказала, копалась в своей сумочке. И, наконец, выудила из неё антисептик.

— Задирай рубаху! — потребовала она таким тоном, что желание спорить сразу отпало. — О Боже!

На миг Мария Михайловна закатила глаза, будто думая, не упасть ли в обморок. Но тут же собралась с силами и начала поливать антисептиком огромную ссадину. А следом из сумочки появился распылитель с медицинским клеем.

— И почему я не лекарь? — тихо процедила проректор.

Я снова не стал отвечать, понимая: любое моё слово будет использовано, чтобы возобновить выволочку. И всё же долго молчать не получилось. Я не сразу понял, что не так, но буквально через несколько секунд осознал: вокруг воцарилась полная тишина.

— И тишина… — сообщил я.

— Да и плевать! — отрезала Мария Михайловна, поливая меня клеем с вдохновенным лицом художника, рисующего мурал. — Всё… Закончено!..

В этот самый момент полыхнул взрыв. Один, второй, третий… И стрельба возобновилась. Вот только велась она не со стороны правого крыла, а со стороны левого крыла. И если я думал, что Костины ребята устроили серьёзную перестрелку, то теперь готов был признать, что ошибся.

Серьёзная перестрелка шла на другой стороне усадьбы.

Помимо автоматных очередей, я отчётливо слышал уханье крупнокалиберного пулемёта.

— Это же не наши в то крыло забрались… — высказал я свои подозрения вслух.

— Наши все здесь! — отрезала проректор и указала на усадьбу: — Вон, смотри: Костя руками машет, нас зовёт…

Пригибаясь, мы с Малой добрались до дыры в стены. И на сей раз оттуда, наконец, пожаловали не разнокалиберные отродья, а Костя собственной персоной. Прислушавшись к стрельбе, он кинул вопросительный взгляд на меня:

— Это где, не понял?

— Возле другого крыла, — ответил я. — Сначала, похоже, тремя взрывами снесли ограду, а теперь прут вперёд.

— Так вот куда все отродья рванули! — понял Костя. — А мы-то думали, что случилось…

— И что теперь? — спросил я.

— Идём в сторону левого крыла. Попробуем понять, кто там затеял драку! — отряхнул себя от пыли Костя.

Ещё несколько секунд ему понадобилось, чтобы ввести своих в курс дела. А потом весь наш отряд осторожно двинулся по коридорам усадьбы в сторону главного входа. Люди нам по пути не попадались: одни только следы их пребывания.

В усадьбе было темно. Во всяком случае, в левом крыле. В тех немногих комнатах, где свет горел, мы как раз и замечали следы недавнего присутствия. Видимо, здесь кантовались, сменяя друг друга в охране, те уголовники, которых мы встретили у ворот.

И всё же видно было, что эта часть усадьбы практически заброшена.

Почти нигде не оказалось ни мебели, ни штор. Зато, будто в компенсацию, слой пыли был такой, что, если сойти с протоптанного прохода, все начинали чихать.

— Рода себе такого не позволяют… — неодобрительно высмаркивая нос, заметил Виктор Леонидыч. — Даже там, где сейчас не живут.

— Лисьев — не аристократ, — отозвалась Мария Михайловна. — У него просто денег нет это всё содержать.

Я в этом утверждении сомневался. Деньги-то у Лисьева точно водились. Просто рачительный купец явно не желал тратить их на всякую ерунду, не несущую прямой пользы. Например, на то, чтобы привести эту древнюю постройку в приличный вид.

В итоге, внутри усадьба выглядела чем-то средним между притоном и складом. Некоторые пустые комнаты были доверху заставлены ящиками. А в лучах фонариков, прикреплённых к автоматам, были видны густые облака пыли, поднимавшиеся с пола.

Первых людей мы встретили в тот момент, когда добрались до широкого коридора, ведущего к главному входу. Навстречу нам со всех ног драпали трое местных бандитов. Завидев их, идущие первыми городовые сразу же начали орать и требовать сдаться:

— По воле и слову государя, особый отдел полиции! Оружие на пол!

К моему удивлению, бандиты покорно побросали оружие и улеглись. Причём сделали это очень оперативно: даже прежде, чем люди Кости до них успели добраться.

— В наручники! И пристройте их где-нибудь тут! — приказал Костя, почти бегом устремляясь к главному входу.

Оттуда доносились гулкие удары. Стоило нам вывалиться из коридора в просторный зал с лестницей, ведущей наверх с одной стороны, и выходом на улицу с другой, как распахнулась дверь с противоположной стороны.

Навстречу нам, точно так же сверкая фонариками и громыхая оружием, выметнулась толпа вооружённых людей. И снова люди Кости вскинули автоматы навстречу новому противнику, принявшись кричать:

— По воле и слову государя, особый отдел полиции! Оружие на пол!

Больше всего в этой ситуации мне понравилось то, что с той стороны тоже кричали. И тоже очень громко.

И фраза была похожая:

— По воле и слову государя, Тайный Приказ! Оружие на пол!

Мы с Марией Михайловной пристроились позади отряда, стараясь не отсвечивать. Пусть со стороны это и смотрелось забавно, но орущие люди и впрямь не слышали друг друга, готовые открыть стрельбу.

А убивать сотрудников Тайного Приказа мне совсем не хотелось. Поэтому я даже пистолет опустил стволом в пол. На всякий коварный случай: ещё суток ведь не прошло, как каторги избежал…

— Костя!.. Костя, это ты там, что ли? — раздался голос Андрея Сергеевича.

В зале наступила тишина. Только с улицы долетали отсветы полицейских мигалок и подвывания сирен.

— Филин? — осторожно спросил Константин. — А вы что тут делаете?

— Берём банду, которая контрабандой занималась, — ответил Андрей Сергеевич. — А вы?

— А мы тёмного ловим, — признался Костя. — Мы сегодня для этого судебное разрешение брали…

— М-м-мать! — выругавшись, рявкнул в сердцах Филин. — Говорил я Неметову, чтобы проверил документы! Ну что ему, сложно было, что ли?

— Он, похоже, сильно спешил, Андрей Сергеевич, — подала голос госпожа проректор.

— Мария Михайловна, и вы тут? — удивился Филин, вглядываясь в темноту за спинами Костиных бойцов.

В этот момент входные двери распахнулись, пропуская внутрь ещё с десяток городовых. И настроены они были решительно, если учесть зажатые в руках пистолеты:

— Работает полиция! Стоять!

— По воле и слову государя, Тайный Приказ! Оружие на пол!

— По воле и слову государя, особый отдел полиции! Оружие на пол!

С этими криками оба отряда, и Кости, и Филина, развернулись к новым гостям. А заодно ослепили тех лучами ярких фонариков, ударивших в глаза. Те в растерянности остановились, не ожидая такого радушного приёма, и только их командир — урядник полиции — замахал руками: