Тьма. Том 3 (СИ) - Сухов Лео - Страница 1

Струя кислотной слюны ударилась в борт машины, за которой я укрыл Марию Михайловну. Часть брызг залетела под днище, но до наших ног, к счастью, не добралась. Однако я посчитал, что опасность всё равно слишком близко. Поэтому за руку потянул Малую прочь, к следующей машине.

— Я постреляю, а вы перебирайтесь! — пояснил в ответ на удивлённо распахнутый взгляд.

Высунулся и принялся разряжать барабан в бурдюка, смещаясь так, чтобы оказаться как можно дальше от пригнувшейся и бегущей к новому укрытию Малой. Бурдюк обиженно затопал ножищами и, естественно, забыв про вторую цель, начал наводиться на меня.

— Федя! — предупреждающе крикнула Мария Михайловна.

Но я и сам понимал: сейчас плюнет.

А ещё я понимал, что увернусь. Бурдюк — слишком медлительное отродье, а моя первооснова с тех пор, как я о ней узнал и обратил внимание, стала проявляться чуточку чаще.

Хотя бы в том, что теперь время замедлялось не только, когда я стрелял, но и когда мне что-то угрожало. И пусть я не начал быстрее двигаться, но даже способность отпрыгнуть вовремя, будто обладаешь феноменальной реакцией — тоже дорогого стоила.

Так что я спокойно всадил все восемь пуль в противника. И так же спокойно, хоть и очень быстро, увернулся от кислотной струи, которой он в меня плюнул. А потом укрылся за машиной рядом с Малой, принявшись перезаряжать револьвер.

— Одни каторжники и лихие людишки, говорили они! — пробурчал я. — Возьмём поместье быстро! Ага-ага…

— Ну вот что ты бухтишь? — удивилась Мария Михайловна. — Кто же знал, что из подвала отродья полезут?

— А мы что в подвале искать собрались? — поинтересовался я, а потом хлопнул себя по лбу. — А, ну конечно! Гнездо Тьмы! Ну откуда там взяться отродьям⁈ Право слово!

Мария Михайловна хотела что-то возразить, но сначала в машину прилетела новая струя слюны бурдюка, а потом откуда-то слева вывернуло человекоподобное отродье. Таких мы, кстати, уже видели, когда уводили грозножука из города. Я их хорошо запомнил тогда… Неприятные твари, между прочим: быстрые, умные и умеют ставить защиту.

Хорошо ещё, в барабане оставалось место. Не теряя времени, я зарядил туда убойные патроны от Виктора Леонидыча.

И прежде чем «горилла» успела сформировать какое-то плетение — что, они и это могут? — «пушок» плюнул в неё артефактной пулей. А та, пробив щиты, разворотила отродью грудь.

«Горилла» заревела, не собираясь умирать даже рёбрами наружу. Но плетение потеряла, а щиты восстановить не успела. И следующая же моя пуля аккуратно расколола ей башку.

А секунду спустя по машине снова прилетело от бурдюка. Да таким кислотно-слюнявым веером, что пришлось и самому пригнуться, и Марию Михайловну к земле прижать.

— Да что же ты настырный-то такой! — возмутился я.

Автоматные очереди со стороны усадьбы, вспышки колдовских разрывов, грохот гранат… Всё вместе подсказывало, что с этой жирной напастью мне придётся справляться в одиночку.

А ведь как хорошо штурм начинался!..

До усадьбы по ночному городу мы добрались без происшествий. Вперёд пошла штурмовая группа, которая тихо перебила охрану у ворот — местные уголовники и в самом деле оказались теми ещё вояками — а потом впустила весь наш транспорт на территорию.

Подъехать удалось почти к самой стене правого крыла. Того самого, которое мы и планировали штурмовать. Одно-единственное заклятие Кости легко эту стену пробило, и группа оперативно устремилась внутрь.

Вот там-то нас и прижали!

Сначала открыли такой плотный огонь, что из комнаты, в которую мы попали, невозможно было вырваться. А когда рослый Стёпка пошёл напролом через деревянные перекрытия, с лестницы вдруг хлынули отродья…

Пришлось уходить в глухую оборону.

Блистательная виктория обернулась гиблым болотом. Правда, нам с Марией Михайловной было попроще. Госпожа проректор честно держалась в хвосте отряда, поэтому обратно во двор из дыры в стене мы выскочили первыми. И сразу же кинулись под прикрытие машин.

А Константин и его коллеги так и не вышли: оказались, по сути, заперты в одной из комнат, откуда и отстреливались.

Нет, отстреливались они хорошо, качественно… Вот только через них отродья нет-нет да и прорывались. А пёрли они, вырвавшись во двор, прямо на нас с Малой.

И даже бурдюка умудрились с собой протащить, прикрыв телами вульфов…

И вот теперь мы уже минут десять отступали, теряя машину за машиной. Металл кузова, к сожалению, кислоту бурдюка долго не держал. Укрытий оставалось совсем немного. В общем, надо было как-то решать возникшую проблему.

И, мне кажется, я придумал, как её решить.

В жизни бы на такое не решился, но… С моей скоростью восприятия могло и получиться.

— Сейчас ещё раз плюнет, и вы за следующую машину. А я к нему! — приказал я Малой, загоняя новый артефактный патрон на освободившееся место.

— Федя, не смей! — о чём-то догадавшись, возмутилась Мария Михайловна.

Но долго возмущаться ей была не судьба: последовал новый плевок, и я буквально оттолкнул проректора прочь. Ещё и прикрикнул на дорожку:

— Бегом!

Одним из больших плюсов Малой было то, что в опасной ситуации она не спорила, а выполняла. И правильно: весь мой расчёт строился на доверии и скорости.

Потому что вместо того, чтобы тоже убегать, я выскочил. И напрямую рванул к бурдюку.

Тот агрессивно закряхтел и, колыша складками жирного тела, начал по мне прицеливаться. А я, чтобы оказаться повыше, запрыгнул на каменное ограждение дороги. Всё согласно следующему пункту плана.

Попытка будет всего одна. А дальше либо я одержу победу, либо это будет последнее фиаско в моей жизни.

План был прост и практически невыполним.

Для того, кто видит мир с обычной скоростью.

Подобравшись чуть ли не вплотную, дождаться нового плевка. А затем прыгнуть бурдюку под ноги. И, уворачиваясь от толстых ножищ, засадить артефактную пулю в промежность. Один выстрел — один истекающий кислотой труп.

Но без подарков от своей первоосновы я бы такое не выполнил. Теперь главное было не спровоцировать бурдюка на частые и мелкие плевки. Пусть лучше так и продолжает копить слюну.

Не всё пошло по плану. Отродье, хоть и было тупым, как пробка, но что-то всё-таки соображало. И вместо одного большого плевка пустило в меня слюну веером.

— Фёдор! — услышал я крик Марии Михайловны, но отвлекаться не стал.

Бурдюк пытался поймать меня в движении, захватив как можно более широкий сектор обстрела. Вот только моему плану это не помешало.

Как только слюна вылетела изо рта бурдюка, я рванул прямо на него, в последний момент ещё и рухнув на землю, чтобы плевок прошёл выше.

Бурдюк начал заносить ближайшую ко мне ногу, но время для меня замедлилось. В этом были свои плюсы, потому что я успевал среагировать на любое движение отродья…

А были и минусы. Один большой минус. Дорожка, по которой я катился, была гравийной, и мелкие камушки уже почти добрались до моей кожи через порванную одежду…

И одно дело на адреналине получить огромную ссадину, а совсем другое — получать эту же ссадину о-о-очень-о-о-очень медленно. Мне предстояло прочувствовать весь процесс от начала и до конца. А при этом ещё увернуться от толстенной ноги бурдюка и успеть выстрелить…

Так себе перспективы. Так себе план. Но ничего другого не придумалось.

Когда тебя заплёвывают кислотой, думается вообще почему-то тяжело.

В отличие от рубашки, куртка выдержала поездку по гравию. Но всё-таки задралась, и бок, как я ни пытался его уберечь, взорвался жуткой болью. У меня на миг даже потемнело в глазах…

А когда зрение восстановилось, я уже влетал под опускающуюся ногу бурдюка.

Оттолкнувшись от неё левой рукой, я извернулся и проскочил дальше, а правую направил между ног отродья и надавил на спусковой крючок. Я даже успел заметить вылетевшую из ствола пулю…