Столичный доктор. Том VII (СИ) - Вязовский Алексей - Страница 15

— Да, Норд-экспрессом. Даже не отдохнул с дороги.

— Пойдем к нам, устроим чаепитие! Лиза будет рада! Не отказывайтесь, Евгений Александрович!

А то можно подумать, я скажу: «Да в гробу я видал ваш чай!» и пойду домой.

— С удовольствием.

По пути он рассказывал о своей жизни в Царском.

— Император настоял на переезде сюда. Говорит, так удобнее, я всё время под рукой.

Интересно, он скрещивает сейчас пальцы, чтобы его вранью верили? Я бы не удивился.

Не таким я видел возвращение. Думал, государство само по себе, а я отдельно. Поеду на Дальний Восток в качестве частного лица, займусь медициной. Ну и подлодками тоже. А эти подковерные игры… Не надо мне никаких постов! Денег у меня достаточно, славы — не только наместник позавидует. К тому же лезть в эту выгребную яму — значит, отказаться от того, что я люблю. Медицина не терпит полумер, а оторваться от дела даже на год — всё равно, что насмерть заболеть. Исключительно для того, чтобы Сергей Александрович провернул какую-то свою махинацию. Что он мне добра желает, не верю.

С другой стороны, официальный статус сильно облегчит достижение целей. Частнику могут просто сказать, куда ему идти и с какой скоростью. Мол, ты никто и звать тебя никак. Разрешаем оставить деньги, и до свидания. Так что думаем. К тому же Сергей Александрович не озвучил еще награду. Что мне будет за сражение на его стороне?

Её лицо прояснилось, но это именно тот случай, когда радость не была запланированной. Значит, дражайший супруг не счёл нужным её предупредить. Ну что ж, дело прошлое, зачем ворошить? Великая княгиня протянула руку, я слегка наклонился, коснулся пальцев.

— Евгений Александрович, как приятно вас видеть, — сказала она, улыбнувшись.

Улыбка была искренней, и всё же в ней читалась некая растерянность. Лиза села в кресло, началась светская беседа: как поездка, как дела в Европе, как здоровье. Обычные вопросы, ответы на которые можно не слушать.

Зато Сергей Александрович вёл себя странно. То вставит фразу не к месту, то начинает рассказывать о чём-то другом. Потом гоняет слуг по пустякам: то подай, то убери, то вообще выпусти собаку, хотя та лежит себе тихонько в углу. Если я ему так неприятен дома, зачем звал?

Разговор мог бы продолжаться в том же духе, но в комнату вошла гувернантка с детьми. Моими детьми.

Горло перехватило, и я едва сдержал эмоции. Ведь дочь я впервые вижу, а Сашку последний раз… тоже много лет уже прошло. Вот он — высокий для своего возраста, стройный мальчик с глазами Лизы. А рядом — маленькая Мария, которой я даже не имел чести видеть прежде. Девочка напоминала ангелочка с картины, светловолосая, серьёзная, с каким-то взрослым взглядом. Вряд ли кто рассказывает Его императорскому высочеству Александру Сергеевичу о славном докторе, который спас ему жизнь. Равно как и Марии Сергеевне о настоящем папе информацию вряд ли донесут.

Помнится, в Милане я под действием интоксикации возжелал передать часть состояния детям. Нотариус, пожилой носатый юрист по фамилии Френкель, вздохнул только тяжело, и выразился в том духе, что воля, конечно, моя, но случись что, родители от наследства откажутся однозначно, а если кто узнает, то это будет огромная репутационная потеря для моих потомков. Короче, ничего хорошего. И я послушал мудрого человека, не стал этого делать.

— Александр, Мария, это князь Баталов, друг нашей семьи, — произнесла Лиза, мягко улыбнувшись мне.

Я не смог ответить, просто кивнул.

Сашка оглядел меня с интересом, чуть смутился и поклонился. Мария же стояла молча, будто оценивая, как я себя поведу.

— Приятно познакомиться, ваше сиятельство, — произнёс Саша, явно заранее отрепетированной фразой.

— И мне, молодой человек. Ты вырос, а я… — я запнулся, но вовремя сменил тему. — А ты, Мария, любишь рисовать?

Девочка кивнула.

— У неё талант, — вставила Лиза. — Мастер делает ей специальные карандаши, а гувернантка учит акварели.

Я хотел спросить, какие картины она предпочитает, но в этот момент Сергей Александрович резко прервал идиллию:

— Ну, Александр, Мария, ступайте заниматься. Я не могу допустить, чтобы вы пренебрегали занятиями из-за таких… визитов.

Гувернантка бросила на него растерянный взгляд, но князь повторил:

— Идите.

Дети сделали реверанс и ушли, а я остался сидеть с чувством, будто меня отодвинули в сторону.

— Простите, Евгений Александрович, — с натянутой улыбкой произнёс Сергей Александрович. — У них строгий распорядок.

— Конечно, — ответил я.

Лиза не сказала ни слова, но я видел, что ей не понравился тон супруга.

Когда дети ушли, Лиза вдруг спросила:

— Как Агнесса Григорьевна?

— Она пока отдыхает после дороги. Далеко ехать, знаете ли. Да и нездоровится ей что-то.

— Надеюсь, я смогу навестить её.

— Конечно, — ответил я, хотя внутренне напрягся. Как Агнесс воспримет визит Лизы, я даже представить не мог. Лучше бы эту встречу отложить.

Холодный ветер с Невы хлестал по лицу, когда я шагал по мокрым от дождя плитам набережной. Балтийский завод встретил меня грохотом молотов и едким запахом горячего металла. У причала, затянутого клубами пара, виднелись две стальные сигары — «Агнесс-2» и «Агнесс-3». По двести шестьдесят тонн каждое детище. Впечатляло.

— Ваша светлость, разрешите представить… — постаревший и поседевший Джевецкий жестом указал на ближайшую лодку. — Корпус двойной, между обшивками — баллоны со сжатым воздухом. Погружение за три минуты, глубина — до тридцати саженей. У нас почти все готово. На когда изволите назначить приемку?

Я провел ладонью по холодной обшивке. Внутри, должно быть, тесно, как в бочке.

— А двигатель?

— Решили. Помогли коллеги с Путиловского завода. Бензиновый мотор для надводного хода, электрический — для подводного. Скорость под водой — десять узлов.

— Когда тесты на герметичность?

— Завтра планируем погрузить «Агнесс-2», еще через день — троечку.

— Если все пройдет штатно, акты подпишу быстро, за мной задержки не будет.

Рядом стояли двое моряков. Первый — сухопарый, с орденом Святого Станислава на потертом кителе. Лейтенант Белавенец. Его лицо, обветренное черноморскими штормами, напоминало дубовый сучок: острый подбородок, впалые щеки, глубокие складки у рта. Даже седина в жестких волосах лежала аккуратными полосками, будто выровненная машинкой для стрижки. Взгляд — как у ястреба: холодный, цепкий.

— В Севастополе служили?

— Так точно. Минными аппаратами заведовал.

Второй офицер заставил меня едва сдержать улыбку. Михаил Крылов — грузный, с двойным подбородком и пуговицами мундира, готовыми лопнуть. Напоминал добродушного медведя: курносый, со щетиной на щеках, рыжей бородой лопатой и вечно прищуренными глазами. Прямо двойник баснописца. Когда он заговорил, жилет на животе затрещал по швам:

— Не стесняйтесь, ваша светлость. Всё спрашивают, как я в люк пролезу.

— И как?

— Салом намазался и втиснулся.

Мы посмеялись, потом Белавенец поинтересовался про войну.

— Витает в воздухе — пожал плечами я — Думаю, японцы не станут ждать.

Я повернулся к Крылову:

— Может, диету попробовать? — предложил я, вспоминая, что грузным под водой будет совсем тяжко.

— От каши да солонины ещё никто не худел, — фыркнул Крылов. — Да и зачем?

Джевецкий повёл меня внутрь «Агнесс-3». Теснота невероятная — трубы, вентили, медные циферблаты повсюду.

— Здесь рулевой, здесь перископ, — инженер тыкал пальцем в лабиринт механизмов. — А вот лотки для торпед. Модель Уайтхеда, — пояснил Джевецкий, кивая на торпедный аппарат. — Есть более современные, авторства Хоуэлла. Дешевле, точнее, эффективнее в разы. Но нужны модификации — отдельный двигатель для раскрутки маховика.

— Сколько времени на переделку?

— Недели три, не меньше. Подам расчёты в ближайшее время.

— Буду ждать. Сколько экипаж?