Слезы Вселенной - Островская Екатерина - Страница 22

– Действительно, – оценила Вероника.

– Ну вы меня поняли! – обрадовалась Марфина. – А может, все-таки перейдем на «ты». Раз мы обе так любим поэзию.

Вероника согласилась, и они расцеловались.

– Я, когда впервые услышала это стихотворение, чуть сознание не потеряла от его достоверности, – призналась вице-губернаторша. – Ведь это точно про меня. Нас после первого курса направили на практику в деревню: я же сельскохозяйственный оканчивала… – Ирина Ивановна вздохнула.

– Вы агроном, – догадалась Сорина. – Очень нужная профессия, особенно в наше время.

– Я еще нужнее, – ответила жена вице-губернатора, – я экономист сельскохозяйственного производства… Так вот о чем это я? Ах да… И вот там, в деревне, был один парень… Вы… то есть ты представить себе не можешь, какой он был красавец: высокий, руки большие, сильные… А главное – он был кудрявый… Нос, правда, длинноват, но это ведь признак достоинства мужчины. Но главное – мне все девчонки с курса завидовали: всем достались какие-то низкорослые пьяницы, которые заставляли их пить самогон… Девчонки давились, но пили, потому что с такими плюгавенькими без самогона никак. И носы у них были маленькие… А еще…

– Вы сказали, что любите Варвару Колпакову, – вернула разговор в нужное русло Вероника, – так она тоже приглашена.

Ирина Ивановна открыла рот и замерла. А потом прошептала:

– Тогда я точно приду… Я ведь даже не мечтала ее вживую увидеть.

– А еще будет поэт-минималист Вадим Кислевич – тоже очень популярный.

– Я слышала, конечно, конечно, но вот стихи его запамятовала.

– Он минималист, – напомнила Вероника, – и потому у него стихи очень короткие. Вот, например: «Пукать вслух нельзя, а только про себя».

– Ха-ха-ха, – рассмеялась вице-губернаторша. – Грубовато, конечно, но очень меткое наблюдение.

– А третьим будет выступать поэт Игорь Лапников.

– Я про такого не слышала даже.

– Я тоже, – кивнула Вероника, – но я погуглила и нарыла на него много чего. Во-первых, он в возрасте…

– Это плохо, – вздохнула Марфина.

– Во-вторых, он со странностями.

– Он на людей бросается? – испугалась жена вице-губернатора.

– Нет, он хотел вовсе отказался от гонорара. Говорил, что если надо выступить перед хорошими людьми, то денег не нужно. Потом ему литературовед Чаплинский соврал, что не все там будут хорошие, и тогда он согласился получить свой гонорар.

– Да-а, – вздохнул Марфина, – очень опасный человек. Такому лучше сразу денег побольше дать, чтобы никогда с ним не встречаться. Кстати, мой муж очень хочет познакомиться с вашим, – призналась Ирина Ивановна. – Он даже сказал, что необходимо наладить взаимодействие по некоторым направлениям финансовой политики. И вообще, надо, чтобы в мэрии время от времени появлялся хотя бы один умный человек…

Они разговаривали, сидя в креслах, посматривая друг на друга и глядя иногда на свои отражения в зеркальных стенах парикмахерского салона. Потом продолжили беседу на улице, но какой там может быть разговор, когда мимо ходят какие-то люди… А потому отправились в ресторан. Марфина на служебном «Мерседесе» мужа, за рулем которого сидел высокий кудрявый блондин, а Вероника на BMW-родстере, подаренном ей Евгением Аркадьевичем после того, как он приобрел себе Bentley Bentayga. Купил не себе, а для себя, потому что за рулем дорогого автомобиля чаще всего сидел водитель. Или Николай Левченко, который помимо всех своих достоинств еще и хорошо управлял автомобилем.

Ресторан находился на верхнем этаже гостиницы. Они расположились у окна, сделали заказ и стали любоваться панорамой города.

Жена вице-губернатора наклонилась над столом и спросила:

– Мы ведь с тобой теперь подруги?

– Конечно, – ответила Вероника и соврала: – Ты у меня теперь самая близкая.

– Тогда расскажи мне про свою личную жизнь. Кто он?

– В каком смысле? – не поняла Вероника.

– Но у тебя же есть любовник: ты ведь такая привлекательная. А если у привлекательной женщины нет любовника, то, значит, она не такая уж симпатичная.

– Логично, – согласилась Сорина.

– У меня тоже нет, – призналась Марфина и притворилась грустной. – Нет, но не потому, что я вся на виду, а потому что я так воспитана. Мне даже мужа отец выбрал. Когда папа стал депутатом, он как-то привел к нам на обед своего молодого помощника. А потом стал допрашивать: нравится ли мне этот парень. Я не знала, что и сказать. Тогда он стал приводить его чуть ли не каждый день. А потом родители улетели отдыхать на Кубу, и Сергей уже пришел сам. Явился, как и положено, с букетом, тортом и бутылкой шампанского, потом выяснилось, что у него в машине еще две лежали. Он позже ночью за ними спускался. Через две недели вернулись родители и застукали нас в ванной… Папа начал возмущаться, но потом успокоился, потому что он очень отходчивый, и сказал, что теперь надо честным пирком и за свадебку. На свадьбе был губернатор одного региона, который в качестве подарка предложил Сергею возглавить тамошнее финансовое управление. Так мы и переезжали из одной области в другую. Сергей у меня очень умный, только не кудрявый, а совсем наоборот. Но я привыкла… А ты как со своим познакомилась?

– Я была его студенткой и сразу поняла, что он ко мне неравнодушен, только не может завязать отношения, потому что преподавателям нельзя заводить романы…

– Конечно, – подтвердила Ирина Ивановна, – я сама в институте училась, и когда… ладно уж, признаюсь… и когда у меня появился доцент с кафедры искусственного осеменения, мы с ним встречались тайно: то в мотелях, то в его гараже. Он хотел развестись со своей женой, но не получилось, потому что у его жены папа был проректором по научной работе… Но главное, конечно, не это. Главное – то, что доцент мне и самой не очень нравился. Особенно после того, как мы попробовали заниматься любовью в машине. Он вдруг как заорет: «Тпрру! Прекращай так брыкаться – ты мне все машину раздолбаешь!» Как будто я виновата, что у него машина маленькая. Мог бы и побольше приобрести.

– Ты с ним сразу рассталась?

– Не сразу, он мне сначала зачет поставил по селекции рогатого скота. Тоже ведь удумали – сдавать всякую ерунду: я же на экономиста сельско-хозяйственного производства училась. Зачем мне какая-то селекция, тем более скота! Вспомнила, – почти закричала Марфина, – кто такой поэт Лапников! Мне как раз этот доцент читал его стихи. Я, конечно, не запоминала, потому что ждала от него другого. Но он, гад, все на поэзию переводил… Помню только несколько строк, которыми он особенно меня мучил:

Ирина Ивановна вдруг напряглась, посмотрела на Веронику и выдохнула:

– Ой, я вдруг вспомнила, что про живого мертвеца мне тоже доцент Полушкин читал. А я-то думала, что это стихи Колпаковой. Выходит, оно зря мне нравилось. Просто я такая наивная, что меня легко обмануть.

– Мы должны этому что-то противопоставить, – предложила Вероника.

– Во! – выдохнула вице-губернаторша. – Точно! Это именно то, что нам нужно! Не нас должны обманывать, а мы их! Пусть это будет нашей тайной.

– Я не умею хранить секреты, – призналась Сорина, – я всеми тайнами делюсь с мужем.

Ирина Ивановна посмотрела на нее с сочувствием, постепенно во взгляде появились боль и сострадание.