Слезы Вселенной - Островская Екатерина - Страница 15

Но теперь у него есть Лена, и, хотя официально они не женаты, теперь она – его семья. Теперь есть ради чего жить и ради кого.

Гончаров подумал о ней, и почти сразу Лена позвонила.

– Что-то случилось? – встревожился он.

– Ничего. Я просто давно не говорила, что я тебя люблю.

Евгений Аркадьевич читал лекцию студентам, как вдруг что-то проскользнувшее мимо сознания сбило его с мысли. Он обвел взглядом аудиторию, увидел на последнем верхнем ряду улыбающуюся девушку, которая только что опустила бегунок молнии на своей блузке так, что было видно, что бюстгальтера на ней нет. Девушка улыбалась нагло, но не поэтому он запнулся… То, что сбило с мысли, находилось не вовне, а в нем самом. Но что это было? Что за мысль помешала ему закончить фразу? Он потер виски и задумался, но долго молчать не мог и поэтому обратился к студентам.

– На чем я остановился?

Все стали переглядываться: похоже было, что его никто не слушал.

– Вы сказали, что большая часть инвестиций в золото – это покупки спотов для немедленной передачи их в банк, управляющий чужими капиталами, в котором хранятся драгоценные металлы для инвесторов, – улыбаясь, произнесла та девушка, открывшая ему на обзор свой бюст.

Сорин посмотрел на студентку, пытаясь скрыть удивление. Надо же, она только что продемонстрировала ему свою грудь, и это не помешало ей запомнить сказанную им последнюю фразу.

– Спасибо, что напомнили, – поблагодарил он, чувствуя, что тревога только поднимается в нем и то, чем она была вызвана, уже исчезло в памяти, провалилось в нее так глубоко, что теперь уж не достать и не вспомнить.

Девушка продолжала улыбаться ему, расстегивая молнию все ниже и ниже.

Потянулась вверх рука молодого придурка, и сразу прозвучал его противный звонкий голос:

– А что такое спот?

Евгений Аркадьевич отвел взгляд от девушки и снисходительно улыбнулся:

– Удивительно ваше незнание, а я ведь не раз говорил о спот-сделках на своих лекциях. От английского слова «spot», что переводится буквально «на месте». Спот-контракт и спот-сделка – это форма сделок, которые совершаются здесь и сейчас, в отличие, например, от срочного контракта, который заключается в текущий момент времени, а исполняется через определенный интервал времени. Цена, по которой совершается сделка, называется спот-ценой… Покупки золота осуществляются на товарных биржах. Я, например, это делаю на площадке Credit Suisse в Цюрихе, который стал первым работать с клиентами со всего мира через электронные сети.

Девушка сидела на заднем ряду и смотрела на него блестящими от желания глазами, она расстегнула молнию до конца и распахнула блузку. На мгновение Сорину показалось, что такого не можно быть в реальности, а девушка – всего лишь видение, появившееся внезапно здесь и сейчас и видимое только ему. Но ведь она только что говорила.

Девушка облизнула пухлые губы…

И тут прозвенел звонок.

Студенты поспешили поскорее исчезнуть, освобождая пространство небольшого амфитеатра с круглой сценой и кафедрой у ее подножия. Аудитория опустела, лишь девушка осталась сидеть в последнем седьмом ряду. Он стал медленно подниматься к ней. А она продолжала все так же зазывно и сладко улыбаться. Когда Сорин подошел, на ней уже не было ничего, кроме белых прозрачных чулочков с едва различимым рисунком.

– Чего ты хочешь? – спросил он.

– Я хочу здесь и сейчас, – прошептало Искушение, – я хочу спот-секса.

Она потянулась к его рту пухлыми губами, потом начала опускаться на колени, расстегивая ему брюки.

После светофора он вырулил к обочине и остановился. Ехать домой не хотелось. Что это было? Или кто? Эту девушку он не помнил на своих лекциях. Кажется, она мелькала в коридорах факультета, проходила, или скорее проплывала, ничего не замечая, зная, что перед ней расступаются, а потом смотрят вслед, и не только мужчины смотрят. Он видел ее раньше, но не помнил, потому что не заглядывался, как все остальные, не ведающие, что такое доступность мечтаний.

Сорин набрал номер жены и, когда услышал ее голос, произнес спокойно и равнодушно:

– Не ждите меня к ужину. Я останусь в городе. Нет, у меня нет никаких встреч, просто безумно захотелось лобстера по-китайски… Помнишь, мы в Милане в каком-то китайском ресторане ели лобстеров, а сейчас только вспомнил тот вкус, и мне захотелось снова.

– Так можно заказать с курьером, – напомнила Вероника.

– Это не то. Лобстера надо варить живым и сразу подавать на стол… Только я не знаю, какой ресторан самый лучший.

– Я сейчас узнаю и перезвоню, – пообещала жена.

Он сидел в машине, продолжая думать о той девушке, вспоминал ее губы, волосы, ее запах и шепот. И с каждой минутой все больше и больше понимал, что не сможет теперь жить без всего этого, без этой молоденькой шлюшки с такими прекрасными и призывными глазами.

Позвонила жена, и не хотелось отвечать, но пришлось.

– Я вспомнила тот ресторан в Милане, – доложила Вероника, – это были лобстеры по-кантонски, с имбирем и зеленым луком. Такой же в нашем городе делают в ресторане Гуанчжоу. Это на Васильевском.

– Значит, мне туда. Ты меня знаешь: если чего захочу, то должен это получить.

– Я направлю туда Колю с твоим охранником.

– Зачем?

– Мало ли что. Вооруженное прикрытие не помешает. А если опасности не будет, они даже не подойдут к тебе и вообще не проявят себя никак.

– Не надо никого присылать: у меня есть своя охранная структура, ты что, забыла об этом?

На самом деле забыл он сам. В подобные места он всегда ходил в сопровождении охраны. Разве что днем, когда заскакивал в «Асторию» или в «Европу» пообедать, не брал с собой никого, потому что в таких местах ничего плохого случиться не могло. А китайские рестораны – вообще злачные места, поэтому их любят посещать менеджеры низшего звена, бандиты, проститутки, туристы из провинции, для которых китайская кухня – невероятная экзотика, ну и студенты, конечно, там тоже завсегдатаи.

Зал ресторана был почти пуст, если не считать влюбленной парочки: обоим за сорок – скорее всего, это коллеги по работе. Но зал, к удивлению Евгения Аркадьевича, был оформлен с большим вкусом – очевидно, декоратор сам был китайцем. Возле деревянной стойки с вырезанными драконами стоял китайский юноша в ханьфу[15] золотистого цвета. Он шагнул навстречу и склонил голову:

– Нихао.

– Привет, – ответил Сорин и спросил: – Почему ты в желтом ханьфу? Ты что, император?

– Такой выдали. А в Китае теперь нет императоров. Теперь желтый ханьфу может носить каждый. Какой столик вы предпочитаете?

– В углу. Только скажи тем двоим, чтобы они ушли. Если они уйдут сейчас, то платить не надо: за их креветки с лапшой я заплачу. Если останутся, то придут люди и их вынесут.

Юноша в желтом ханьфу, очевидно, не понял.

– Они еще суп даньхуатан заказали, – сказал он. – Через пять минут будет готово.

– Какая гадость[16], – поморщился Евгений Аркадьевич. – Принеси им суп в контейнере, и пусть уходят. Я заплачу за их стол, хочу побыть сегодня в одиночестве.

Он прошел к угловому столику. Китаец шел за ним, а следом еще семенила молоденькая китаянка в красном женском халатике, стилизованном под ханьфу, без рукавов, с разрезом почти до бедра. Когда Сорин посмотрел на нее, девушка присела и поклонилась.

– Нихао.

Ножка выскочила из разреза платья. Ножка была тонкая и белая.

– Нихао ма[17]? – спросил у нее Евгений Аркадьевич.

– Пять баллов, – ответил за нее юноша и поднял вверх большой палец.

Девушка стала вдруг улыбаться и снова присела, показав тонкую ножку.

– Вы были в Китае? – спросил юноша.

– Был в Дэнфэне, жил на горе Суншань[18]. Изучал там тайцзицюань. А сейчас я хочу лобстера по-кантонски, салат нань, но в нем поменьше кальмаров, а больше креветок…