Бывшие. Ты так ничего и не понял (СИ) - Черничная Даша - Страница 8

Распахивается дверь, и, громко топая, в комнату проходит Данька, становится напротив.

— Тебя зовут уже пятнадцать минут. Приехала регистратор, невеста ждет.

Киваю несколько раз. Слова Даньки звучат где-то далеко, фоном.

— Если что, сейчас лучший момент, чтобы сказать, что ваш брак — ошибка.

Поднимаю взгляд на брата. Он устало выдыхает, ждет от меня ответа. Он видит со стороны много, даже слишком. Носить при нем свою привычную маску непросто.

Здравая часть меня все понимает. Она согласна с каждым словом Дани.

Если отменить сейчас все, то я просто уничтожу Марину. Ведь я не идиот и вижу, как она смотрит на меня.

Если отменить сейчас все, то шанс на то, что я смогу обрести счастье с другой, сводится к нулю. Это значит, что я буду обречен на ежедневную тоску по женщине, которая никогда не будет моей.

А Марина, она… не заслуживает быть брошенной у алтаря. Она заслужила мужа, который будет ее любить и беречь, заботиться о ней.

Я стану именно таким мужем.

Оглушенный, иду на регистрацию. Не слышу музыки и аплодисментов, в голове шум.

Марина выходит с отцом. На ней элегантное платье. Никаких рюш, ажура, фатина. Атласное платье струится по женственной фигуре. Волосы собраны в аккуратный пучок.

Отец Марины подводит ее ко мне, я на автомате пожимаю ему руку.

Смотрю Марине в глаза. А там… слезы радости, счастья. Соленое море любви. Столько нежности, что аж дух захватывает.

Двадцать пятым кадром мелькает перед глазами лицо Ульяны…

Она никогда так не смотрела на меня. Что бы я ни делал. Что бы ни говорил. В ее глазах всегда было лишь уважение и благодарность, но никогда ничего более.

Здесь же… делать ничего не надо. Просто быть рядом, чтобы получить то, чего я хотел добиться от другой годами.

— Что вы ответите, жених? — слышу голос регистратора.

Улыбка Марины немного бледнеет, на лице мелькает страх. Я молчу слишком долго.

Правильно… я всегда поступал правильно.

Всегда…

Но только не сегодня.

— Я согласен.

Десять минут. Столько времени мне потребовалось, чтобы доехать до гостиницы после той встречи на парковке. Еще столько же, чтобы, сидя в «Майбахе» осознать, что я хочу поговорить с Мариной.

По-хорошему, без эмоций.

Знаю, она не поверит мне, но я скучал по ней. Я не могу пройти мимо и сделать вид, что мы никто друг другу. Это не так. Тем более нам нужно как-то работать вместе, и я хочу разобраться во всем.

Тогда, четыре года назад, я даже об этом не думал.

Марина сказала: развод. А у меня уже не было сил сопротивляться и бороться за что-то. К тому же я понимал, что бороться попросту не за что.

Моя жена не была счастлива со мной. Я много делал, многого достиг, старался, двигался вперед. Только парадокс в том, что это так не работает.

Чувства нельзя заслужить, как и нельзя полюбить человека за хорошее к тебе отношение.

Это ужасно, но я понимал, что поступаю с Мариной так же, как в свое время Уля поступала со мной.

Мне надо было все объяснить Марине. Чтобы она поняла, чтобы простила.

Я даже не попросил у нее прощения…

Следующие десять минут я поднимаю старые записи в телефоне. Где-то в них я и нахожу адрес родительского дома Марины. Я не знаю, живут они там же или переехали. У меня нет другого адреса, и выбора, по сути, тоже нет, поэтому еду туда.

Встречает меня брат Маринки. Илюха подрос. От прыщавого подростка не осталось и следа. Сколько ему сейчас? Восемнадцать? Девятнадцать?

Видимо, он только приехал домой, потому что стоит у багажника машины и достает пакеты с продуктами. Увидев меня, замирает.

Пакеты летят обратно, а он выступает вперед.

— Вот ты урод, Стафеев! — выкрикивает не стесняясь. — И хватило же тебе наглости заявиться! Пробрался через кордон! Охренеть!

Вырос, парнишка… да.

Понимаю его. За сестру я бы тоже рвал и метал. И плевать, что скажут соседи.

Завязывается потасовка, из дома выбегает Марина.

— Я хочу поговорить с Мариной, — произношу уверенно.

— А не пошел бы ты! — Илья дергается вперед. — Я не хочу снова дежурить у ее дома и проверять, не вскрылась ли она!

Марина закрывает глаза, перестает дышать.

А меня шокируют эти слова. Я ведь не думал, что все так… Марина была так спокойна, уверена, холодна, как вода в Арктике. Неужели наш развод настолько повлиял на нее?

— Марин… — испуганно зову ее.

Скажи, что это не так, что не было ничего подобного в прошлом.

Бывшая жена поднимает лицо к сумеречному небу и шумно выдыхает.

— Так! Ты, — указывает пальцем на брата, — быстро в дом!

— Нет! Я не оставлю тебя с ним наедине! — брат становится между нами.

— Илья, дай мне поговорить с Денисом. Пожалуйста, — давит на него взглядом. — Все в порядке. Правда. Дай мне пять минут.

Илья нехотя кивает и уходя в дом, смотрит на меня и проводит большим пальцем в области шеи, намекая, мол, чуть что — и прирежет меня.

Когда за Ильей закрывается дверь, Марина подходит ко мне.

— Теперь ты! — тыкает в меня пальцем. — Ты с чего вообще решил, что можешь вот так ворваться в мою жизнь, Стафеев? Хочу тебе напомнить важную вещь: ты мне никто! У нас есть лишь прошлое, которое давно быльем поросло. И права влезать в моё настоящее ты не имеешь! У меня своя размеренная жизнь, в которой тебе больше нет места!

Каждая ее фраза долетает с болью, ранит. Марина рубит правду, не стесняясь в выражениях, смотрит на меня ястребом. Того и гляди, в глотку вцепится и вырвет ее с клочьями.

Значит, не поговорим…

— Ты изменилась, — выдаю ей вместо запланированной речи.

— Ты не знаешь, какой я была, Стафеев, — усмехается печально. — Так что не тебе судить о том, изменилась я или нет.

— Я не настолько…

— Настолько, Денис, — дергает бровью. — А теперь садись в свою красивую машину и уезжай отсюда, если не хочешь встретиться еще и с отцом.

Марина

И вот так моя работа превратилась в пытку.

Теперь, шагая по городу, я постоянно озираюсь — не идет ли позади меня Стафеев? А вдруг увидит нас с Динкой, что тогда скажет?

И самое главное — что мне сказать ему?

После стычки Ильи с Денисом прошло два дня. За это время я видела Дениса лишь пару раз на рабочих собраниях.

Больше он не пытался поговорить со мной. Никаких неожиданных встреч в офисе или за его пределами.

Возможно, это связано с тем, что работы у Дениса просто немерено. Я наслышана об этом. Стафеева и его сотрудника, Егора, взяли в оборот и протащили чуть ли не по каждому кабинету, показали каждый угол на заводе, да еще и на месторождение поволокли.

Боюсь представить, как они это вывезли за два дня. Мне, чтобы полностью все тут узнать, потребовалось полгода. Но я прекрасно понимаю, что, когда дело касается государственных денег, отчет идет за каждый день.

Ты уже не сможешь «подвинуть» сроки, такого вообще не предусмотрено.

Я немного пришла в себя и на работу собираюсь уже гораздо спокойнее.

— Мам, расчешешь? — ко мне подходит Дина, и я забираю у нее щетку, завязываю хвостик полусонной дочери и везу ее в сад.

Мы немного припозднились и попали в поток родителей.

Пока я переодеваю Дину, она поглядывает на своего одногруппника, которого переодевает папа. Дочка засматривается на них, а я внутренне молю ее молчать, не задавать сложных вопросов, на которые я не смогу ответить.

— Мам, а у меня есть папа? — спрашивает громко.

Мужчина, переодевающий своего сына, и еще парочка мам косятся на меня, а я заливаюсь краской.

— Дочка, у всех есть мамы и папы, — отвечаю тихо с нелепой улыбкой.

— Если у всех есть, то почему у меня нет? — произносит не по-детски серьезно.

Убираю вещи в шкаф, медленно выдыхаю, но легче почему-то не становится.