Портальеро. Круг третий (СИ) - Артемьев Юрий - Страница 21

Но о том, что мы с Машей познакомились в больнице, где она лежала после операции на мозге, рассказал. И о том, что мне тогда было четырнадцать, а Маше двенадцать лет, тоже рассказал. А потом… Потом мне пришлось рассказать, как на кладбище я встретил Машу, но уже в виде призрака.

— То есть, её тело после смерти сожгли? — ужаснулась Ира.

— Она так мне рассказала. Я при этом не присутствовал. Но я видел место в стене, где была захоронена урна с тем, что осталось от Маши после крематория. А потом…

Ну а потом, мне пришлось рассказать про перемещение через портал в другой мир, где Маша снова обрела своё физическое тело, про остров с людоедами, про землянку в лесах под Смоленском…

— Но этого же не может быть! Это же всё сказка какая-то…

— Я понимаю, Ир, что всё это звучит, как сказка, как фантастика, но поверь мне, всё было именно так. А сейчас, я на твоих глазах удалил опухоль из головы у Маши. Наверное, точно такую же, от которой в прошлой своей жизни она умерла.

— Это невозможно.

— Наверное. Но мне об этом забыли рассказать. Поэтому у меня иногда получается творить такое вот невозможное. А сейчас, если ты не против, мне надо немного подкрепиться. А потом я займусь тобой.

— Но сейчас же ночь. Всё закрыто…

— У меня есть кое-что в запасе. Правда, разогревать еду негде. Придётся есть холодное.

И с этими словами, я извлёк из хранилища пару коробок с сухпайками. Тут же у меня в руке появился и штык-нож, которым вполне себе удобно вскрывать консервные банки.

Я ел тушёнку из банки, рисовую кашу с мясом, заедал галетами и грыз сахар. Ира, почему-то, отказалась питаться армейскими консервами, но галету с кусочком сахара всё же схомячила. Она смотрела на меня, как на нечто нереальное. Наверное, так смотрят на говорящую обезьяну, играющую в шахматы, или на медведя, который в цирке катается на мотоцикле.

Доев второй сухпай, я понял, что уже достаточно набил брюхо. Поэтому решил, что неплохо бы и магический запас пополнить. За этим дело не стало. Янтарные и ювелирные побрякушки с мелкими камнями, помогли мне снова поднять магический уровень до состояния «норм». Ну, что же? Проверив состояние Маши, и убедившись, что она просто спит, я размял кисти рук, посмотрел на Ирину и сказал:

— А теперь можно и тобой заняться всерьёз.

— Мне снова раздеваться? — спросила Ира, густо при этом покраснев.

— Если хочешь, можешь и раздеться. Но мне в принципе, это уже и не надо. Я уже всё видел.

— Всё видел… — расстроено повторила мои слова Ирина.

— Я видел всё, что было необходимо для того, чтобы знать, где, чего и как мне надо подправить. И последний вопрос… Ты по-прежнему уверена, что хочешь стать блондинкой?

Глава десятая.

Живя в настоящем, мы желаем, чтобы поскорее наступило будущее, порой сожалея, что оно слишком медленно приближается к нам. Вспоминая о прошлом, мы пытаемся удержать его, но оно убегает от нас слишком быстро. Блуждая во временах, нам не принадлежащих, почему-то мы не думаем о том, времени, что нам дано.

О прошлом не плачь! О будущем думай, живя в настоящем!

Найдётся палач, с улыбкой угрюмой и сталью разящей.

Суров приговор, безжалостны люди, а жертва невинна.

Взметнулся топор… И больше не будет второй половины.

Полжизни долой! Собаке под хвост душа отлетела.

Мозги с головой летят на помост, лишённые тела.

Суровый палач с улыбкой угрюмой уходит с помоста.

О прошлом поплачь! О будущем думать, наверное, поздно…

25 августа. 1990 год.

Латвийская ССР. Юрмала. Дзинтари.

Я проснулся поздно. Солнце уже заливало всю комнату. А так, как окна были закрыты, то в номере было довольно-таки душновато. Встав с кровати, я подошёл к окну и открыл его. Лёгкий ветерок с запахами близкого моря ворвался в комнату. А в животе у меня заурчало.

На соседней кровати, в обнимку, спали мои подружки. Блондинка с аппетитными формами и миниатюрная шатенка с точёной фигурой. И хотя я сам сделал их такими, мне почему-то ещё трудно привыкнуть к их новому облику.

Нет. Мне нравится, как они выглядят сейчас. Но Машка… Рыжесть ей шла гораздо больше. А вот Ира…

Вчера… А вернее, сегодняшней ночью, когда я перекрасил её в блондинку, убрал все лишние волосы с её тела, а фигуру подкорректировал, Ирка тут же безо всякого стеснения и моего на то указания. Разделась и вертелась у небольшого зеркала в прихожей, изучая себя со всех сторон.

Фигурка получилась… М-мм… Загляденье. Венера Милосская от зависти удавилась бы. Хотя Венере тоже не сладко пришлось. Из камня изваяли, а руки обломали.

Наблюдать, как Ирина любуется собой мне быстро надоело, и я отправился спать, поскольку устал не по-детски.

Ну, вот… Подумалось мне. Завтрак мы явно проспали… Зато выспались за все остальные дни. Так что пора и девчонок будить. Может на обед успеем. Хотя. после не слишком вкусного ужина в столовой санатория, боюсь, что обед нам тоже может не понравиться. Но, имея деньги, можно и в ресторан забуриться. И не обязательно в тот же самый. Где мы зависали вчера вечером. Наверняка тут он не один такой.

Первым делом, я попытался достучаться до Марии. И мне это удалось. Но ничего хорошего из этого не вышло.

Проснувшись, Машка посмотрела на Ирку. Что её обнимала, а после завизжала и подскочила, как ошпаренная.

— Кто это? — заорала она.

Я не сразу сообразил, но потом понял. Ведь я и сам тоже бы очень сильно удивился, проснувшись в объятиях совершенно незнакомой голой женщины. А Ирка так и не удосужилась одеться после вчерашних процедур.

— Машенька! Успокойся, пожалуйста и не кричи так громко.

Но, похоже, что Маша уже окончательно проснулась и стала хоть что-то соображать.

— Это, что, Ира? — спросила она меня.

От всех этих Машкиных визгов и криков, Ирина тоже уже проснулась. Она сидела на кровати и тёрла глаза.

— Но почему она голая? — тут же наехала на меня уже не рыжая. Но всё ещё вредная Машка.

— У неё и спрашивай! — отмахнулся я. — Я ей не раздевал. И спала она, между прочим, с тобой в обнимку, а не в моей постели. Ты чего наезжаешь не по делу? Лучше поясни мне, почему ты не сказала, что болезнь к тебе снова вернулась?

— Я… Я испугалась.

— И поэтому постоянно орала на меня не по делу?

— Ну… У меня стала часто болеть голова. Я боялась, что снова умру…

— А чего бояться-то? Чай не первый раз уже умирать приходится…

— Я не хочу больше умирать. А ты… И Ира…

Машка разрыдалась.

— Ты чего опять ребёнка расстроил? — тут же обвинила меня Ира в том, чего я не делал.

— Правильно говорят про блондинок, что они не слишком шибко соображают.

— Ой! — схватив себя за белокурый локон, Ира попыталась рассмотреть его, а потом и вовсе умотала к зеркалу, чтобы снова себя разглядывать…

— Нравится? — иронично спросил её я.

— Я думала, что это сон. Я ведь спала. Неужели мне это не снится?

— Ирка! Ты такая красивая! — восторженно прошептала Машка.

Но тут же, она снова сменила голос с шёпота на вредный и противный тон:

— И оденься уже. А то этот извращенец пялится на тебя во все глаза.

— Ира! — спросил я новоявленную блондинку. — Ты бы и правда оделась. Неприлично это.

— С такой фигурой… — отмахнулась Ирина. — Это прилично.

— Будешь спорить, верну всё, как было.

— Не надо! — в один голос заорали на меня сразу обе девушки.

— И ещё. — продолжил я, обращаясь непосредственно к Машке. — Если ты будешь по-прежнему на меня орать не по делу, я так тебя заколдую, чтобы ты стала немой, до тех пор, пока не научишься нормально разговаривать с людьми. И теперь отмазки про то, что у тебя голова болит, не канают. Я вылечил тебя, удалив опухоль из твоей головы.

— Правда? — воскликнула Маша, схватившись за голову руками. — Ты что, пока я спала, вскрывал мой череп и копался в моих мозгах? Но я ничего не помню…