Маньчжурия. 1945 - Калинин Даниил Сергеевич - Страница 18

Нет, смерть – страшная штука… Нет в ней ничего красивого и возвышенного – все это просто страшно. Даже не так… Жутко. Ошеломляюще жутко – ведь на месте погибшего мог быть ты сам, и из тебя самого жизнь уходила бы с каждой каплей вытекающей крови…

После такого зрелища пропадает всякое желание воевать, но воевать нужно, у нас есть боевая задача. Пусть от батальона, что должен был прикрыть станцию, осталась разве что усиленная рота, а от приданной к нему батареи лишь два орудия из четырех – задачу нужно выполнить…

Прорыв фронта, как обычно, случился внезапно – немецкая боевая группа (кампфгруппа) нащупала брешь в советской обороне и нанесла удар. Эти кампфгруппы – несколько боевых машин и бронетранспортеров с пехотой, изредка тянущих за собой легкие орудия на прицепах, – всегда бьют там, где слабее, дырявя фронт, словно граненое шило. Их численность редко превышает размер танкового взвода и взвода приданной мотопехоты. Но даже этих сил оказывается вполне достаточно, чтобы пробиться сквозь ослабленный участок обороны советских войск и рвануть вперед, к очередной транспортной развязке…

По иронии судьбы, в этот раз ей стала наша станция – конечная на пути из далекого Энгельса. И майор Черных, комбат первого батальона, прибывшего головным эшелоном, получил боевую задачу: организовать оборону и остановить продвижение кампфгруппы, прикрыв разгрузку следующих эшелонов полка вплоть до полного его развертывания.

Черных – мужик дельный, хоть и молодой. Закончил стрелково-пулеметное училище, с лучшей стороны показал себя на Халхин-Голе, где не растерялся и принял роту после ранения командира… Удержал позиции в упорном бою. Комбат оставил его на роте, а по результатам боев Черных стал орденоносцем («Красная звезда»!) и получил внеочередное звание старшего лейтенанта…

И в довесок к нему ранение.

После госпиталя Черных был переведен в нашу часть, причем первым кандидатом на повышение в батальоне. Он его и получил в мае, с очередным званием… А в июне крепкий командир первым отбыл на фронт, чтобы вот так вот, еще на разгрузке, потерять едва ли не половину людей!

Впрочем, Роман Анатольевич хоть и заметно почернел с лица после налета, но действовал энергично, решительно. Раненым была оказана первая помощь, в городскую больницу был отправлен делегат с требованием эвакуировать всех, кто уже не может участвовать в боях. С ними также остались контуженые и легкораненые, в помощь…

Имеющиеся боеприпасы были сразу же выданы бойцам по двойной норме, также Черных спешно сформировал внештатные расчеты для «освободившихся» пулеметов. В уставные жестяные и алюминиевые фляги красноармейцы налили воды под горлышко. А всю имеющуюся стеклотару наполнили смесью бензина и керосина, соорудив к импровизированным коктейлям Молотова тряпочные, пропитанные бензином фитили… Наиболее крепкие, физически развитые бойцы по одному на отделение были назначены в истребители танков – им выдали связки гранат РГД-33 и бутыли с зажигательной смесью.

Конечно, связку гранат вряд ли возможно метнуть далее, чем на десять, самое большое пятнадцать метров, а на такую дистанцию фрицы наших ребят не подпустят… Но лучше иметь хоть какое-то оружие против бронетехники, пусть даже и для пущей уверенности в себе.

Вообще, комбат постарался сделать все возможное, чтобы растормошить людей и привести их в чувство, поставив конкретные задачи. Он заставил нас действовать, подобно единому армейскому организму, коим в идеале и является любая воинская часть. Это во многом сработало – пока бойцы выдвинулись навстречу врагу, пока спешно копали стрелковые ячейки, кое-где даже успев связать их узкими ходами сообщения, у них просто не осталось времени на рефлексию.

Пока не появились немцы…

Я прилип к панораме, внимательно рассматривая показавшуюся на дороге бронетехнику и воскрешая в памяти тактико-технические характеристики врага. Первым бодро катит по наезженной грунтовке легкий бронеавтомобиль «хорьх» – броня тонкая, противопульная, но сложена под рациональными углами наклона, так что и бронебойные пули трехлинеек наверняка будут рикошетить. И вооружен немецкий броневик очень опасной автоматической пушкой – подобной тем, что ставят на «мессеры»…

За «хорьхом» следует легкий немецкий танк, точнее панцер – «двойка». Бронирование у него такое же слабое, как и у броневика, и вооружен панцер такой же скорострельной автоматической пушкой… Обе «коробочки» бодро катят в сторону наспех вырытых окопов впереди кампфгруппы. Их цель очевидна – вызвать огонь на себя и посмотреть, есть ли у большевиков хоть какое-то артиллерийское прикрытие.

Оно-то есть, но по приказу Черных разведчиков мы трогать не должны…

Вообще, план майора на бой показался мне довольно разумным, грамотным. Имея лишь горстку людей и всего две пушки, он не стал растягивать пехоту тонкой цепочкой у станции, а развернул роту на дороге, оборудовав два опорных пункта с обеих сторон от грунтовки. Жаль, противотанковых мин у нас нет, но майор приказал разрыхлить землю на дороге так, словно мы их заложили! Так что – хочешь не хочешь – опорники фрицам придется атаковать…

Черных сумел собрать оставшихся бойцов в единый кулак, сохранив для себя возможность непосредственно ими командовать. А артиллерийскую батарею – точнее мой уцелевший взвод – майор разместил в засаде в густых посадках, растущих в двухстах метрах справа от дороги. «Сорокапятка» – пушка легкая, маневренная, приземистая, благодаря низкому щитку. Для засады орудия лучше не найти! Да и с двухсот метров мы способны взять броню любых немецких танков…

При этом от позиции батареи до пехотных окопов остается еще около трехсот метров – это на случай, если немецкие панцеры прорвутся к окопам. Тогда мы сможем бить их в корму – наименее бронированную часть танков. На случай же столкновения с вражеской пехотой, Черных выделил нам в прикрытие отделение бойцов при ручном пулемете и еще один спешно сформированный расчет с ДП-27.

Ну что сказать? Грамотно, толково и приказ – не трогать вражескую разведку – мне вполне ясен. Две легкие «коробочки» с противопульным бронированием мы, конечно, возьмем, да только позади их по дороге неспешно катят две средние «тройки». Причем, судя по внешнему виду, уже модернизированные, а это пятьдесят миллиметров лобовой брони и уже более сильное орудие калибра пятьдесят миллиметров. Самый грозный немецкий танк… И наконец, замыкают колонну кампфгруппы четыре бронетранспортера с десантом.

Бронетранспортер, пожалуй, это самая уязвимая немецкая техника, к тому же хуже всего вооруженная. Вот только БТР не должен участвовать в атаке! Бронирование у него противопульное, вооружение скорее защитное – «единый» пулемет МГ-34… Но в советских войсках нет и таких. А наша пехота, приданная в сопровождение танкам, перемещается на грузовых машинах, в любом случае уступающих немецким БТР «Ганомаг». Его борта прикрывают десант хотя бы от пуль и осколков, а машинегевер (или машинегеверы) вполне может врезать по засаде веером горячего свинца… А то и по атакующим самолетам! Так что «Ганомаги» нельзя уж совсем списывать со счетов, но главный наш противник – это, конечно, «тройки».

Хорошо хоть никаких пушек на прицепах немцы за собой не тянут…

– Леха, в сторону легких коробочек даже не смотри, с ними бойцы сами справятся. Наводим орудия на средние танки и ждем! Как только поравняются с засадой, открываем огонь по бортам – не раньше! Себя выдать раньше времени никак нельзя… На батарее не шевелимся, немцы нас разглядывают!

Действительно, обе «тройки» замерли метрах в шестистах от окопов наших стрелков, встав параллельно друг другу, а из командирской башенки ближнего к нам панцера показался офицер, пристально рассматривающий посадки в цейсовский бинокль с отличной оптикой.

Лишь бы нас не заметил… Вроде бы дополнительно замаскировали щитки «сорокапяток» срезанными с деревьев ветками, но ведь всякое возможно.

Между тем оба легких разведчика бодро проколесили по дороге, стремительно миновав позицию взвода, но хоть бы так, не заворачивая в нашу сторону! Скорострельные автоматические пушки уже показали себя в бою – и повторно попасть под их очереди нет никакого желания… Броневик вырвался чуть вперед, заворачивая вправо, танк же двинулся левее от грунтовки. И, не доезжая ста метров до ячеек красноармейцев, обе машины открыли ураганный огонь…