Русь. Строительство империи 5 (СИ) - Гросов Виктор - Страница 41

Волна гнева прокатилась по войску. Воины зарычали, многие выхватили мечи, потрясая ими в воздухе.

— За все его злодеяния! За кровь! За предательство! За поруганную честь нашего князя! Хан Куря приговаривается к смерти! — провозгласил я приговор. — И казнь свершится моей рукой! Рукой нового Великого князя всея Руси!

Я подошел к Куре. Он поднял на меня глаза. Он что-то прошипел на своем языке — проклятие, должно быть.

Двое дружинников крепко взяли его за плечи, заставили положить голову на бревно. Он не сопротивлялся.

Я размахнулся. Тяжелый топор взлетел вверх, описал дугу. Мгновение лезвие блеснуло на фоне серого неба, а потом с силой обрушилось вниз. Глухой, влажный удар разорвал напряженную тишину. Тело хана дернулось и обмякло. Голова с искаженным в последней гримасе лицом откатилась в сторону, оставляя на земле быстро темнеющее пятно.

Я отпустил топор. Дыхание было тяжелым, руки слегка дрожали от напряжения. Я смотрел на обезглавленное тело. Оно не принесло радости. Но оно было необходимо.

Я поднял голову и обвел взглядом замершее войско. Потом медленно поднял окровавленный топор над головой.

И тишина взорвалась. Дикий, первобытный рев вырвался из тысяч глоток. Воины били топорами о щиты, вскидывали копья, кричали мое имя.

— Слава князю! Слава Антону!

— Смерть врагам! Смерть предателям!

— Русь! Русь! Русь!

Этот рев катился по площади, отражался от стен терема, заглушая все остальные звуки. Это был рев торжествующей справедливости и преданности новому вождю, который не только ведет их в бой, но и вершит правый суд. Они видели не казнь врага, а рождение новой силы, которая способна защитить их и отомстить за старые обиды.

Я стоял с поднятым топором, пока рев не начал стихать. Опустил оружие, чувствуя его липкую тяжесть. Взглянул на стены терема.

Надеюсь, там поняли, что пощады не будет и Великий князь Антон пришел не договариваться. Он пришел забирать свое и карать виновных.

Казнь Кури стала точкой в старой вражде. Но впереди была еще одна, главная цель — Сфендослав и его прихвостни, запертые в своей последней крепости.

Рев моих воинов еще висел в воздухе, смешиваясь с запахом дыма, а я уже думал о следующем шаге. Казнь Кури воодушевила людей.

Я подозвал к себе Ратибора и Веславу. Такшонь уже отдавал приказы по размещению воинов вокруг терема, чтобы никто не ушел.

— Смотрите, — я указал на дальнюю угловую башню терема, которая выходила к остаткам сгоревшего посада. — Видите?

Они прищурились, вглядываясь. Башня была сложена из таких же толстых бревен, как и стены, но в месте ее примыкания к основному периметру, у самого основания, виднелись мощные деревянные балки. То ли строители так скрепляли конструкцию, то ли это был след какого-то давнего ремонта, но эти балки казались уязвимым местом. Дерево, даже самое крепкое, — не камень. Особенно если бить в одну точку долго и методично.

— Деревянные связи? — Ратибор первым понял мою мысль. — Думаешь, можно перебить?

— Не просто перебить, — уточнила Веслава, ее взгляд разведчицы уже оценивал расстояние и угол обстрела. — Если бить точно и сильно по балкам и кладке вокруг них с одной стороны, можно попробовать ослабить основание. Башня тяжелая. Если одна опора поддастся…

— … она может рухнуть наружу, — закончил я. — И увлечь за собой часть стены. Образовать пролом. Достаточно широкий, чтобы мы вошли без штурмовых лестниц и тарана под градом стрел.

План был дерзкий, но осуществимый. Наши катапульты били с огромной силой.

— Веслава, — обратился я к ней. — Лучшие стрелки. Сможешь организовать? Выбрать позиции, чтобы доставали до балок, и чтобы их самих не сильно достали со стен.

— Сделаю, княже, — она коротко кивнула. — Укрытия найдем за остатками домов, да щиты большие поставим. Главное — бить кучно.

— Ратибор, твои люди — штурмовой отряд. Как только башня пойдет — вы первые. Будьте готовы. Там внутри будет ад, варяги просто так не сдадутся.

— Не впервой, княже, — усмехнулся он, поправляя пояс с ножами. — Прорвемся.

Работа закипела. Пока Такшонь руководил перемещением тяжелых осадных машин, а Ратибор собирал и инструктировал своих головорезов, Веслава уже уводила своих сподручных. Они растворились среди руин посада, выбирая удобные точки для стрельбы, устанавливая большие деревянные щиты-мантелеты для защиты. Я видел, как они занимают позиции. Спокойно, деловито, как на учениях. От их точности и выдержки зависел успех всего дела.

Вскоре тяжело ухнули катапульты. Камни полетели в сторону угловой башня. Горючую смесь я оставил на крайний случай. Со стен ответили редкими стрелами — защитники явно экономили боеприпасы и силы. Они ждали основного штурма.

Катапульты били точно в цель — в массивные деревянные балки у основания башни и в бревна и каменную кладку вокруг них.

Удар. Еще удар. Еще. Снова и снова камни вгрызались в дерево, откалывали щепу, крошили камень. Сначала повреждения были почти незаметны издали. Но под руководством Веславы воины работали методично, перезаряжая свои мощные орудия и отправляя в цель новый смертоносный заряд.

Я стоял рядом со штурмовым отрядом Ратибора, наблюдая за этой монотонной, но напряженной работой. Воины переминались с ноги на ногу, сжимали рукояти топоров и мечей, их взгляды были прикованы к обреченной башне. Воздух гудел от свиста снарядов, грохота катапульт и редких ответных выстрелов со стен терема.

Прошел час, может, больше. Деревянные балки уже превратились в лохмотья щепы, испещренные десятками попаданий. Бревна вокруг них трещали, каменная кладка осыпалась. Было видно, как башня начинает едва заметно крениться наружу. Защитники на ней, кажется, тоже что-то заподозрили, забегали, засуетились, но было уже поздно. Арбалетчики не давали им поднять головы, осыпая верхнюю площадку башни градом болтов.

И вот раздался оглушительный треск ломающегося дерева, скрежет камня. Угловая башня медленно, словно нехотя, наклонилась и затем с оглушительным грохотом рухнула наружу, вздымая огромное облако пыли, щепы и каменной крошки. Она рухнула не одна — потянула за собой добрый кусок примыкающей стены, образуя в периметре терема широкий, рваный пролом.

На мгновение воцарилась тишина, прерываемая лишь стуком падающих обломков. А затем…

— Вперед! За мной! За Русь! — взревел Ратибор, первым бросаясь в клубящуюся пыль пролома.

Его отряд, как сжатая пружина, рванулся следом. Сотни воинов, моих лучших рубак, хлынули в образовавшуюся брешь, на ходу выхватывая оружие. Штурм начался.

Застигнутые врасплох, защитники — остатки варяжской гвардии Сфендослава и спешно собранные дружинники восточных князей — встретили нас отчаянным сопротивлением.

Я ринулся в пролом одним из первых, сразу за Ратибором. Лязг мечей о щиты, хруст ломаемых костей, предсмертные хрипы — все слилось в оглушающую музыку битвы. Варяги, закованные в добротные доспехи, образовали подобие стены, встречая нас ударами тяжелых секир и длинных мечей. Рядом с ними бились ростовские, муромские, вятичские воины — кто в чем, многие без крепкой брони.

Мои топоры нашли свою работу мгновенно. Удар варяга с секирой — отбил левым топором, одновременно шагнув вперед, сокращая дистанцию. Правый топор вошел под мышку, в незащищенное сочленение доспеха. Короткий вскрик — и он осел на землю. Рядом Ратибор вертелся как бес, его ножи мелькали, находя щели в обороне врага, перерезая сухожилия, вонзаясь в горло. Он был мастером ближнего боя, смертоносным и неуловимым.

Мы теснили их. Медленно, шаг за шагом, отвоевывая пространство двора. Пролом был достаточно широк, и мои воины вливались непрерывным потоком, не давая врагу передышки. Теснили их от стен к центру двора, к главному зданию терема — большому, крепкому дому из толстых бревен, последнему убежищу Сфендослава и князей-предателей.

Мои дружинники, опьяненные успехом и жаждой мести после казни Кури, перли напролом. Падали наши, падали враги. Земля под ногами стала скользкой от крови. Я видел, как Такшонь со своими галичанами обходит очаг сопротивления с фланга, как Веслава, оставив арбалет, с коротким мечом пробивается к раненым, прикрывая их отход. Даже Искра, забыв про свои склянки, с кинжалом в руке отбила нападение какого-то отчаявшегося ростовца на ее импровизированный лазарет у стены.