Русь. Строительство империи 5 (СИ) - Гросов Виктор - Страница 23

Я смахнул карту в интерфейсе и уставился в окно. Во дворе суетились люди — кто-то таскал бревна, кто-то чинил телегу.

Надо выбрать людей. Не просто кого попало, а тех, кто ноги не сотрет на первом же перегоне и язык за зубами держать умеет. В дружине было с десяток крепких, молодых, парней, которые коней любили, ухаживали за ними на совесть. И из местных можно взять — есть такие, что пути знают, как свои пять пальцев.

К полудню я собрал их во дворе. Десять человек — семеро из дружины, трое из новгородских. Стояли передо мной, смотрели, кто с интересом, кто с опаской. Один, рыжий, с веснушками по всему лицу, переминался с ноги на ногу, будто ему в сапоги угли насыпали. Я шагнул вперед, заговорил.

— Мне нужна ваша служба на благо страны, на благо государя. Вы теперь гонцы мои, — сказал я. — Указы возить будете, вести собирать. От Новгорода до Киева, от Галича до Березовки. Право вам даю: через земли мои идите без задержки, коней берите на постоялых дворах, старейшинам в глаза смотрите, если что не так. Но если кто властью этой злоупотребит — сам знаете, что будет.

Рыжий, что переминался, поднял руку. Я посмотрел на него, брови поднял.

— Чего тебе? — спросил я.

— А ежели коня не дадут, княже? — сказал он, голос его был звонкий, но с дрожью. — Бывает, на дворах жадные сидят, скажут — нету, и все.

Я усмехнулся. Хитер, паршивец.

— Скажи, что от Великого князя, — ответил я. — А не дадут — бери сам и грамоту мою показывай. Но без мордобоя, понял? Мне гонцы нужны, а не разбойники.

Он ухмыльнулся, остальные зашумели, но тихо, с уважением. Я достал грамоту, которую заранее велел писцу нацарапать. Моя печать там стояла — круглая, с птицей и веткой березы, как на монетах.

— Ратибор, — позвал я, и он вышел из тени у стены, руки скрестив. — Ты за ними смотришь. Чтоб не баловали, но и не голодали. Коней им дай из казенных, по два на брата. И седла легкие, не дружинные. Указы по княжествам об этом сами гонцы и отвезут, опробуем сразу.

Ратибор посмотрел на меня.

— Сделаю, княже, — сказал он тихо. — К вечеру готовы будут. Куда сперва?

— В Березовку и Киев, — ответил я. — Пусть узнают, что там с запасами, с людьми, с дорогами. И назад быстро, ждать не буду.

Он ушел с гонцами, а я вернулся в терем. Сел у стола, глядя на карту. Десять человек — это маловато. Они мои глаза и уши теперь. Указы полетят, вести придут, и я наконец пойму, что у меня под ногами творится. А еще Веже теперь проще будет исполнять мои хотелки вне пределов моего текущего местоположения. А это значит, что и стоимость этих «хотелок» значительно станет ниже. К примеру, нанять из тайной гридницы Переяславца еще сотню воинов будет проще и дешевле. А главное, быстрее.

К вечеру Ратибор доложил: гонцы готовы. Трое в Березовку, Трое в Киев. Кони оседланы, грамоты в сумках, лица серьезные. Четверка парней осталась в резерве. Многовато их, но пусть пообвыкнуться, и они и окружающие. Я вышел во двор, посмотрел на них. Рыжий уже сидел на коне, ухмылялся, будто в седле родился.

— Не гоните зря, — сказал я. — Но и не мешкайте. Вести мне нужны точные. Идите.

Они ускакали, копыта застучали по земле, а я смотрел им вслед. В будущем их надо будет переподчинить личной службе безопасности. Сейчас же я с помощью гонцов земли свои свяжу, как ниткой. Новгород, Киев, Галич, Березовка — все будет под рукой. Я вернулся в горницу, сел у очага. Огонь потрескивал. Если гонцы справятся, я их больше сделаю. Двадцать, тридцать. Пусть летают, как стрелы.

Но это только начало. Управлять землями — не просто указы слать. Надо знать, что там творится, где казна течет, где люди бунтуют, где враги шевелятся. Гонцы мне это дадут. Ратибора поставлю над ними. Я провел пальцем по карте, в интерфейсе, от Новгорода к Киеву. Далеко.

Я усмехнулся про себя. Великий князь Руси, а все с коней начинаю. Ну да ладно, в той жизни с компьютеров начинал, а тут с седла. Разницы мало, лишь бы дело шло.

Я сидел в тереме, глядя, как угли в очаге тлеют. Три дня прошло с тех пор, как гонцы мои ускакали. Я ждал их, как ждут вестей с поля боя: не зная, что принесут, но чувствуя, что без этого ни шагу дальше.

Дверь скрипнула, и вошел Ратибор. Лицо его было спокойным, но глаза выдавали тревогу. За ним шагнул дружинник. Сапоги его были в грязи по голенища, рубаха мокрая от пота. Я выпрямился, посмотрел на них.

— Что-то случилось? — спросил я. — Говорите.

Дружинник поклонился с уважением.

— Из Березовки я, княже, — начал он. — Староста Радомир прислал. Вот только…

— Вести какие? — нахмурился я.

Он вытащил бересту, протянул мне.

— Вот, — сказал он. — Золото кончилось.

Я взял бересту, развернул. Почерк был кривой, исписан рунами. «Княже, — писал Тимофей, — золото, иссякло. Мелочь была, не жила. Люди на охоту да ремесла перешли. Казны мало, шкурки есть, но немного».

Я поднял взгляд на дружинника.

— Это все? — спросил я.

— Не все, — ответил он. — Радомир велел сказать: народ ворчит. Золото их подняло, а теперь пусто. Хлеб есть, мед есть, а казна твоя оттуда не растет.

Я отложил бересту, провел рукой по лицу. Березовка. Понятно, что этот день наступит. Я не помнил, чтобы на Руси были богатые золотоносные места. Поэтому не питал иллюзий. Березовка свою роль уже сыграла.

— Сколько они еще продержаться могут? — спросил я, не оборачиваясь.

Рыжий помедлил, будто прикидывал.

— Месяц, может, два, — сказал он. — Шкурки с охоты есть, да их мало. Торговать нечем, купцы не идут. Совинное лучше держится, там вдоволь торговцев.

Ратибор хмуро произнес:

— Березовка была опорой, княже, — сказал он тихо. — Если казна там пустеет, то на что все остальное держать?

Я повернулся, посмотрел на него. Он прав. Березовка мне золото дала, когда я только начинал. С Березовки зародилась моя власть денег. А теперь — пусто. Казна моя и так не ломится, а тут еще дыра. Я сел, взял бересту, перечитал.

— Зови Добрыню и Олега, — сказал я Ратибору. — Совет держать будем.

Он ушел с дружинником, которого отвели в гостевую избу.

Жаль, что с Березовкой не сложилось. Я думал, что золото там еще с годик плыть будет полноводной рекой. А оно вона как.

В той жизни, я бы сказал: «Проект провалился, ищем новый».

Через десять минут пришли Добрыня и Олег. Добрыня сел напротив, положил руки на стол. Олег устроился рядом, шапку на колени положил, посмотрел на меня с интересом. Я бросил бересту на стол.

— Березовка пустеет, — начал я. — Золото кончилось, казна там не растет. Все это рано или поздно случилось бы, поэтому я не особо удивлен.ю Но корень проблемы в налогах. Надо менять систему сбора налогов. Шкурки — это прошлый век, пора переходить к чему-то новому.

Добрыня поднял взгляд.

— К чему, княже? — спросил он. — Серебра мало, монет нет. Чем платить будут?

— Давай подумаем, — ответил я. — Жетоны, может, или марки какие. Чтоб не шкурки таскать, а счет вести. Олег, что скажешь?

Олег взял бересту, пробежал глазами.

— Купцы давно ворчат, — сказал он. — Шкурки гниют, считать их морока. Жетоны — слово-то какое дивное…

— Это такие металлические таблички с отображением номинала, как монеты.

— Тогда это дело доброе, но кто их делать будет? И чем подкрепить?

— Казной моей, — сказал я. — Серебро с Новгорода возьму. А делать — кузнецы местные. Железо есть, с него и начнем.

Добрыня провел рукой по столу, будто проверял, гладкий ли.

— Сложно, — сказал он. — Народ к новому не сразу привыкнет. Но если казна пустеет, ждать нельзя.

— Нельзя, — согласился я. — Гонцов пошлю, пусть по селам узнают, что есть, кроме шкурок. Мед, зерно, лен — все считать будем. А потом реформу начнем.

Олег посмотрел на меня, пальцы его шапку сжали.

— Новгород растет, княже, — сказал он. — Склады копаем, меха идут. Но без золотой казны туго будет.

— Знаю, — ответил я. — Потому и тороплюсь. Нужно узнать объемы имеющегося железа и серебра. Идите, готовьте людей. Завтра решим, как дальше быть. Раз особого отторжения у вас не возникло, то и других приучим.