Владыка (СИ) - Криптонов Василий - Страница 3

— Ну уж, счастье не счастье, а работать ей при мне точно не придётся. Кости-то у меня не переводятся. Пускай дома сидит, рукоделием занимается. И у меня за неё на душе спокойнее. Домой придёшь после охоты — там тепло, ужин готов. А коли голову сложу, так за меня из казны заплатят хорошо, бедовать девчонка не будет… О, а вот и папа с мамой, — оживился Глеб.

В зал и вправду вышли трактирщик с супругой. Я кивнул им и протянул руку Глебу.

— Ладно, мешать не буду. Если вдруг чего, найди меня.

— А чего — это чего?

— Ну, если твари вообще лезть перестанут. Или наоборот — ломанут такой силой, как раньше не ломили. В общем, мне любые перемены интересны.

— А-а, — протянул Глеб. — Ты всё о тварях! Я-то думал, скажешь, чтоб на свадьбу звал.

— Это само собой. Только надо как-то распланировать, чтобы на разные даты. А то кучно пошли, все вокруг женятся.

— А кто ещё?

— Да Ползунов, например. Помнишь? Тот, который пауков делает, инженер.

— А, помню. Ну, добро, мужик солидный. Ему-то давно пора.

— И я тоже женюсь.

— Да иди ты!

— Ну, вот так.

— Катерина Матвеевна?

— А то кто же…

— Вот ведь. Не зря спасали, глянь!

— Конечно, не зря. Ладно, Глеб, бывай. Удачи в переговорах.

Я переместился домой. Вернее, во двор. Поглядел за забор — удовлетворённо кивнул. Космический корабль высился там. Больше парковать негде было, не во дворе же ставить. Да и не факт, что яйцо влезло бы во двор. Мои домашние и любопытствующие деревенские его уже разглядели со всех сторон, поохали и разошлись. Яйцо как яйцо, только железное. Чего на него глядеть, тут Рождество на носу.

Рядом со мной послышался вздох.

Повернув голову, я увидел Тварь. Она тоже смотрела на «яйцо» с загадочной русской тоской.

— Что? Грустишь, что такое здоровенное яйцо, а сожрать не получится?

— Хорошо ты меня знаешь, хозяин… И вправду. Зачем такое разочарование?

— Яйцо сие, Тварь, обладает рядом других очень полезных свойств.

— Да какие ж у него полезные свойства, ежели оно твёрдое и не жрётся?

— Ну, например, с его помощью можно путешествовать в любую точку мира и делать это мгновенно.

— Ох, насмешил! — Тварь взбрыкнула. — Так-таки быстрей меня скачет?

— Побыстрее будет.

— Яйцо! Быстрей меня! Ха! Совсем дурой меня считаешь, хозяин.

И, фыркнув, Тварь величественно удалилась в конюшню. Я проводил её задумчивым взглядом. А на крыльцо дома вывалился зевающий Егор.

— Здорово, — повернулся я к нему. — Сколько можно дрыхнуть?

— Дык, измотались-то как!

— Измотались. Вот полоцкие охотники, например, ещё и отметить успели. Некоторые даже связали себя узами семейных отношений.

— Богато, — оценил Егор. — Но мы нынче ночью наверстаем. Рождество ведь.

— Это уж как пить дать. Ты позавтракал?

— Перехватил мальца. Теперь снова спать захотелось.

Ну ясно, у мужика-то вообще стресс. Сколько лет избегал командовать охотничьими объединениями, и вот. Постоял полусотенным, да успешно.

— Апнуться успел?

— Чегось?

— Ранг, говорю, поднял?

— А, да. Боярин. Вишь, какое дело. Телом спать хочу, так бы и упал, а духом — горы бы свернул.

— Ничего, поспать успеешь. Давай со мной в одно интересное место метнёмся с внезапной проверкой. Насчёт гор ничего обещать не могу, правда…

— А пошли! — Егор даже дослушивать не стал.

Мы пошли в яйцо. Оно теперь слушалось меня, как отца родного. Когда мысли, когда прикосновения. Где-то приходилось тыкать мечом. Но, в целом, всё работало и оптимизировалось чем дальше тем лучше. Вот что значит действительно обучаемые интеллектуальные системы!

Стоило подумать — и на голограмме отобразился вход в пещеру.

— Ты ж глянь, Егор. Прежде чем переместиться, можно посмотреть, что там происходит, на выбранном месте.

— Это очень хорошо, — одобрил Егор. — А то у одного брата случай выше. Додумался «якорь» в нужнике поставить. Понос его пробрал, а мы в кабаке отмечали. Боялся не добежать. И вот, прям в кабаке портки спускает, нагибается, исчезает. А там на ту пору конюх случился…

— Ладно, дальше не рассказывай, вводных достаточно, я сам дофантазирую.

— Ох, зря отказываешься, Владимир, там тако-о-ое было…

— Верю всем сердцем.

Если перефразировать известную поговорку, то русским охотникам проще поставить «якорь» в общественном сортире, чем кастануть Противоядие… Хотя, может, прохватило мужика не от отравления. Мало ли… Целительные Знаки охотников отнюдь не всё целят.

Яйцо завибрировало и переместилось ко входу в пещеру. Мы с Егором вышли и прошли внутрь. Ещё до того, как попали в основной грот, поняли, что там кто-то есть. Обнажили тихонько мечи. Сонливость с Егора как рукой сняло.

Однако стоило приблизиться, и мы стали разбирать слова. Голос деда Архипа вещал:

— Помнишь ты, Кощей, как когда-то свысока на меня смотрел? Гордился, возносился. И теперь — где ты, и где я? Вона ты у меня где!

— Выберусь отсюда — я тебя на кусочки разорву и сожгу каждый отдельно! — рявкнул в ответ Кощей.

Голос всё ещё был мощный, хотя прежнего впечатления, безусловно, не производил.

— Выберется он! Да я и сам тебя вытащу. Служить мне будешь. Весна придёт — станешь мне сапоги от грязи чистить и горшок позорный выносить!

— Пожалеешь ты о словах своих, пень трухлявый, ох, пожалеешь!

— Я-то своему слову хозяин. И лесу хозяин. Где слуги твои, а? Где царство твоё? Вот, то-то же. Никто ты теперь, и звать тебя никак. Владимир, охотник-то молодой, вернётся — он тебя совсем кокнет. Так что ты меня держись, если жить хочешь. Я-то не злобливый. Схорониться помогу, ежели клятву верности мне принесёшь. И уж тогда-то я развернусь! Ух! Все леса мои будут. А водяных — тех вовсе истреблю. Сами все на поклон приползут, когда узнают, что у меня сам Кощей на побегушках!

— Звучит как план, — оценил я, войдя в грот. — А то, что ты мне слово давал — пофигу? Это было в прошлой серии, об этом уже никто не помнит?

Дед Архип подпрыгнул так, что чуть из валенок не вылетел. И забормотал какую-то невнятную фигню.

Всё было по-прежнему. Голова Кощея на алтаре, небольшая рощица вокруг, и плутающее в этой рощице безголовое тело.

Ну, и то хорошо. Хоть где-то стабильность. Включая вероломство деда Архипа. Преданности до гробовой доски я от него и не ждал, в общем-то. Догадывался, что как только отвернусь, начнёт мутить, вытанцовывая собственную выгоду. Твари, они и есть твари, что с них взять. Против природы не попрёшь.

— Да я, это… — бормотал дед Архип. — Ты, того. Не так понял! Это я его запугиваю просто. Чтобы, значит, когда ты появишься, посговорчивее был.

— Угу. Я так и подумал… Помоги, Егор.

Понимая, что лешему доверять нельзя, из мастерской Ползунова я захватил противотварные цепи, которыми удерживали Разрушителя. В мастерской они уже без надобности, а мне пригодятся. Сейчас вытряхнул цепи из заплечного мешка. Кастанул на бестолково блуждающее по жидкой рощице туловище Кощея Костомолку.

Как только тот упал, мы с Егором бросились к нему. Замотали цепями. На цепи повесили замки. К тому моменту, как раскатанное Костомолкой туловище обрело прежнюю форму, оно было заковано от шеи до пят. Туловище, лежа на каменном полу пещеры, судорожно дёргало руками и ногами, но ни на что более серьёзное было не способно.

Голова Кощея разразилась бранью. Я на всякий случай выждал — всё-таки потусторонняя тварь. Но цепи работали штатно, вырваться Кощей не мог. Основная его сила заключалась, видимо, в невозможности уничтожить тело. Убить Кощея было действительно нельзя — по крайней мере, до тех пор, пока не доберёшься до сердца. А пленить — пожалуйста. Что и требовалось доказать.

— Всё, лешак. Зелёные насаждения можешь убирать, дальше я сам.

Погрустневший дед Архип махнул рукой. Рощица, растущая вокруг постамента, начала истаивать. Через минуту уже и подумать было нельзя, что здесь когда-то что-то росло.