Владыка (СИ) - Криптонов Василий - Страница 1

Спал я, как убитый. Проснувшись и потянувшись, занялся одним из самых приятных дел в этом мире: изучением баланса.

Ну, что сказать. Никогда ещё цифры так не грели душу. Даже с учётом того, что я потратил на прокачку, на балансе образовались тысяча двести тридцать две родии. Если озвучить это любому из моих знакомых охотников, в обморок упадёт от изумления. При условии, что вообще поверит. Да и то сказать — я сам за гораздо меньшее количество несколько дней назад чуть богу душу не отдал, спасибо Бабе Яге, что вовремя подсуетилась. Надо бы к ней, кстати, заскочить, выразить благодарность от себя лично и от всего охотничьего племени.

А сейчас — смотрю на эту цифру и с одной стороны радуюсь, конечно, а с другой — прикидываю, что до Воеводы мне ещё плыть и плыть. Без малого девять тысяч родий надыбать надо. И количество это, даже с учётом банок, дожидающихся своей очереди в сарае, по степени достижимости кажется мало отличимым от «миллион».

Ну да ладно. Чем амбициознее цель, тем интереснее к ней идти. И надо бы, кстати, получше изучить вопрос, какие плюшки открываются в ранге Воеводы? Подозреваю, конечно, что информации об этом в открытом доступе — примерно столько же, сколько о Кощеях и Змеях Горынычах, ибо Воевода по части распространенности тварь если не такая же редкая, то где-то близко. По крайней мере, я о существовании Воевод в пределах досягаемости ни разу не слышал, хотя бывать доводилось во многих местах.

Чем чёрт не шутит — вдруг Воеводы могут без ущерба для здоровья преодолевать земное притяжение и направленно перемещаться в безвоздушном пространстве? Это было бы чрезвычайно удобно. Отловить в космосе «блуждающую звезду». Постучать мечом в крышку люка, или что там у них. И гаркнуть: «А ну вылазь, мудло инопланетное! Долетался». Пофиг, что звук в безвоздушном пространстве не распространяется…

Эх, мечты. А серьёзно — если всё то, что вывалил на меня при последней плюс-минус конструктивной беседе Кощей, не наркоманский бред, то сердцу его, получается, храниться больше негде, кроме как в этой самой блуждающей звезде. Которая, насколько понимаю, начала расписывать девственный доселе небосвод аккурат тогда, когда остальные звёзды попадали. Что конкретно за дрянь, думать буду позже. Пока данных слишком мало, да и думать не то чтобы охота. Вон, за окном какая красота!

Я подошёл к балконной двери, полюбовался зимней сказкой. И заметил во дворе усадьбы суету, несвойственную текущему времени года.

Тихоныч, под присмотром тётки Натальи, выгружал из стоящей у крыльца коляски корзины и свёртки с продуктами. Маруся трясла накрамахленными скатертями. Данила и Терминатор стаскивали с саней нечто, замотанное в рогожу. Через двор шагала Груня, нагруженная странной поклажей так, что не было видно самой Груни. Плетеную люльку с младенцем пристроили на паука. Паук, важно покачивая карабинами в лапах, прохаживался по двору туда-сюда, до забора и обратно.

— А что, собственно, происходит? — заинтересовался я, выйдя на балкон и свесившись вниз. — Мы ожидаем визита государыни?

Маруся перестала трясти скатерть и улыбнулась.

— Рождество нынче, барин! Вот, готовимся встречать.

Я запоздало сообразил, что нечто, завернутое в рогожу — ёлка, а Груня тащит охапку ёлочных украшений. Одобрил:

— Это вы молодцы! Это правильно.

Ёлку отнесли в гостиную. Сняли рогожу, распрямили ветки. Маруся с Груней приступили к обряду наряжания. В доме пахло хвоей и праздником.

Земляна, Егор и Неофит ещё спали. Я, видимо, с обретением нового ранга обрёл и способность восстанавливаться быстрее всех. Позавтракал в одиночестве. Вспомнил, что обещал Катерине Матвеевне нанести дядюшке с тётушкой официальный визит. Нехорошо заставлять девушку ждать! Особенно предложения руки и сердца, коль уж пообещал.

Я поднялся к себе, нарядился в костюм от Брейгеля и переместился в Поречье.

— А барышни дома нету, — сказала мне открывшая дверь Марфа. — Уехали, вместе с барином.

— Уже платье выбирать, что ли? Быстро они…

— Нет! В Смоленск поехали, к родителям барышни. Катерина Матвеевна желают поскорее сообщить радостную новость. Сказали, что там, в отчем доме, будут ваше сиятельство ожидать. — Марфа расплылась в улыбке. — Верно ли, что вы наконец-то свататься собрались?

— Фига себе «наконец-то». Мы с Катериной Матвеевной познакомились полгода назад.

— Так она в тот же день вас и полюбила, как познакомились. — Марфа развела руками, не видя в собственной логике изъянов. — Это вы всё чего-то тянули.

— Действительно. И чего это я… А твой-то орёл — Перемещение открыл?.. Хотя, конечно, барышне это не сильно помогло бы. Открыть — мало, надо ещё якорей наставить.

— Что говорите? — не поняла Марфа.

— Говорю, родий твой Захар насшибал достаточно, чтобы научиться, как я, исчезать и в другом месте появляться. Когда мы с ним расставались, сказал, что первым делом Перемещение откроет.

Марфа порозовела и потупилась.

— Первым делом Захарушка другим занялся…

— Ясно. Не, ну тоже достойное занятие, ничего не скажешь. А сейчас дрыхнет, небось?

— Ага.

— Понял. Ладно, как проснётся — привет передавай. То, что первый якорь, который поставит, должен находиться в моей усадьбе — думаю, сам сообразит.

Я попрощался с Марфой.

Перемещаться в Смоленск, причинять счастье родителям Катерины Матвеевны прямо сейчас смысла не было. Самой-то Катерины Матвеевны в отчем доме пока нет, и появится она там хорошо, если завтра к вечеру. Это у нас, охотников, всё просто. А для обычных людей сотня вёрст по зимней дороге — серьёзное расстояние.

Неужели меня подождать не могла? В один миг перенёс бы. Видимо, опять какие-то сложносочинённые правила этикета, по которым считается неприличным незамужней барышне переноситься с охотником из Поречья в Смоленск… Ладно, Катерина Матвеевна, лёгкой тебе дороги. Дня через три, чтобы с запасом, нарисуюсь в Смоленске. А пока, коль уж принарядился и взялся наносить визиты, двину дальше.

Я переместился в Питер к дому Ползунова, на предварительно оставленный якорь. Сразу оказываться в самом доме с некоторых пор не рисковал. Взошёл, как порядочный, на крыльцо, постучал в дверь.

В доме Ползунова тоже полным ходом шла подготовка к Рождеству. В гостиной, куда меня проводил лакей, стояла ёлка, вокруг неё суетились Александра и Евгения Урюпины.

— Ах, Владимир Всеволодович! — обрадовалась Александра. — Ещё один дорогой гость! Женечка приехала буквально два часа назад. Наконец-то выбралась из Поречья. И поживёт здесь до самой нашей свадьбы.

— Ни в коем случае! — вскинулась Женечка. — Это так неловко, я не посмею вам мешать…

— Ах, оставь! Даже слышать ничего не хочу.

— Владимир! — на пороге гостиной появился Ползунов. — Здравствуй!

Я улыбнулся.

— Что я вижу! Ты даже не в мастерской.

— Не позволили. Сказали, что только я сумею закрепить на ёлки свечи так, как должно. — Ползунов с нежностью посмотрел на Александру.

— Именно, — сияя глазами, подтвердила она. — Мужчины, побудьте пока в кабинете или в столовой! Когда всё будет готово, мы вас позовём.

Мы с Ползуновым перешли к нему в кабинет.

— Сказать по чести, я никогда не закреплял на ёлке свечи, — признался Ползунов. — Откровенно говоря, я и ёлку-то никогда не ставил…

— Да ты, полагаю, и Рождество вряд ли замечал.

Ползунов рассмеялся.

— Твоя правда.

— Ничего, теперь тебя возьмут в оборот. Всё по-другому будет.

— Не сомневаюсь. Спасибо тебе, Владимир! Если бы не ты, мы с Сашенькой никогда бы…

Я покачал головой:

— Погоди благодарить. Я пришёл сказать, что одного из пауков больше нет. Геройски погиб в сражении на реке Смородине.

Я не знал, какой реакции ожидать. При том, как относился к своим творениям Ползунов, и слезам бы не удивился. Но инженер лишь небрежно отмахнулся.