Шайтан Иван 3 (СИ) - Тен Эдуард - Страница 16

Бойцы, стоя в стороне и усмехаются.

— Дядька Захар, ты ему пенделю волшебного дай, авось быстрее дойдет.

Ко мне подошел дородный мужчина в форменном шинели и фуражке, так вальяжно и небрежно изволит мне сказать.

— Господин прапорщик, я коллежский советник (соответствует военному чину полковник или капитан первого ранга) Куцыгин, следую по очень важному государственному делу. Извольте распорядиться отдать мне трех лошадей.

— Как же так, господин Куцыги, а как же я, мне тоже надобно ехать и лошади не казённые, господин хороший.

Бойцы с интересом наблюдают за нами.

— Послушайте любезный, я вам повторяю, по важному государственному делу, получите своих лошадей на следующе станции. Матвей поторапливайся, мы опаздываем.

— Так вы в другую сторону едите, господин коллежский советник.

— Послушайте прапорщик, вы что не слышите меня.- зло и раздраженно проговаривает Куцыгин.

— Нет, это вы меня послушайте, господин Куцыгин — говорю я тоном не терпящего возражений.- Оставьте в покое моих лошадей и не портите мне настроение. Захар запрягай.

— Да как вы смеете, да я вас…- задохнулся от возмущения Куцыгин.

— Что вы меня? В задницу поцелуете.

Куцыгин взорвался.

Ты вылетишь со службы, ты на коленях молить меня будешь, щенок, я тебя в пыль сотру.

— Потом смешаете с дерьмом и отправите на каторгу или что-то новенькое придумаете.

Я уже просто веселился и получал удовольствие. Бойцы тихо смеялись глядя на шипящего, красного от негодования Куцыгина.

— Может вы вызовите меня на поединок, развлечемся немного.

— Да кто ты такой?

— Ах простите, забыл представиться. Князь Долгорукий Андрей Владимирович, следую в отпуск по ранению. Так что лошади мне самому потребны, вас что-то еще интересует?

Поперхнувшийся Куцыгин развернулся и ушёл.

Увидел Маре стоящую на крыльце. Видимо она посмотрела представление он начала до конца. Подошел к ней и прошептал на ушко.

— Помни всегда любимая, ты княжна Долгорукая и никак иначе.

Уставшая и грязная полусотня новобранцев, во главе с хорунжим, втягивалась на базу. Хорунжий Веселов выглядел уже иначе. Он укоротил свои пышные усы, коротко постригся.

— Здравия, господин сотник.

— И тебе не хворать, Ерёма. Ну как, сладок хлебушек пластунский? Не надумал покинуть нас?

— Да уж, не привычный я столько пехом хаживать, да и казачки тожа. Ну да ничего, не сомневайся, командир, сдюжим. Да и кормят здесь шибко хорошо. Нее., я тута на долго.

Мы шли к новым казармам, которые были пристроены к западной стене, с наружной стороны. Сделали проход, соединив их с базой. За три недели службы в сотне, многие заметно похудели, несмотря на хорошее питание. Не привыкшие передвигаться пешком на большие расстояния они страдали от постоянных маршей минимум на пять вёрст, со всей амуницией, но никто не жаловался и не роптал. Новобранцы совершали самые простые перестроения, начиная нарабатывать навыки ведения боя. За всё прохождение курса молодого пластуна, отчислили одного казака, который сам отказался от службы в сотне. Новобранцы наслушавшись рассказов о боевых деяниях сотни, увидев Пластунский хоровод, прониклись окончательно и страстно желали стать частью этого сообщества. Эркен, работающий с новоприбывшими отметил поголовный, позитивный настрой среди них. Они немного освоившись, пытались подражать старичкам, быть не многословными и серьёзными, опрятными, с лихо заломленной пластункой. По началу удивленные многими новшествам в сотне, начиная с нашей полевки, ношение холодного оружия за спиной, пистолета сзади и много другого, приняли всё, убедившись в удобстве и функциональности. Никаких ЧП на бытовой почве не было. Всем дали понять, драться и выяснять отношения со своим побратимом, самое последнее дело. Эркен выявил трёх хитроумных, с выраженной ленцой, но он заверил, десятники инструктора, работают с ними индивидуально и все встали на путь исправления. Младшим командирам очень полюбилось мое высказывание.

— Не можешь, научим, не хочешь заставим и всё равно научим.

До конца курса молодого пластуна, Трофим на утреннем построении объявлял.

— Желающие покинуть сотню, три шага вперёд. Желающих не было.

— Хорунжий, оружие освоили?

— Так точно, ладное оно, в руку так и просится.

— Удели особое внимание меткости каждого бойца, в этом наша сила. Патронов не жалеть, но в разумных пределах. Стоимость оружия оплачена атаманом, так что не пугай бойцов дороговизной. Тихон лютует?

— Не говори, командир, этот «гарант» весь мозг проел, но обучает толково. Двоих определил к нему в обучение. А правда командир, что нас, потом, отделят от сотни и на Сунженскую линию переведут?

— Не знаю, Ерёма. Дай бог с сегодняшним разобраться. Ты давай, учись, может придётся отдельной полусотней командовать, самостоятельно. Сотня продолжала тренироваться и совершенствовать свои навыки.

На очередном совещании уже конкретно огласил о нашем участии в летней компании в Армянской области.

— Турки это не повстанцы, хорошие вояки и достаточно подготовленные. Имеют артиллерию и кавалерию. Не знаю в каком районе будем воевать, но особое внимание уделить обучению боя с кавалерией. Мы не пехота, штыков нет, каре не построишь. Единственные недостатки у них, слабая дисциплина и неустойчивость при длительном бое. Пусть Тихон дополнительно обучит гранатомётчиков определять расстояние и расчёт подрыва гранат в воздухе.

Пришёл Халид, он ездил в родное селение, продал остатки хозяйства и вернулся к дяде. Насчёт моего обещания отомстить Хайбуле, отнесся с пониманием. Он привёз вести, что Хайбула ушел в Турцию. Халид попросил у меня разрешения поступить на службу в сотню, я отказал. Объяснив ему, что только после принятия подданства это станет возможным. Через два дня приехал Азим, из селения Дауда. Он тоже изъявил желание служить. На моё условие о принятии подданства он согласился сразу. Мне показалось Азим не понял толком, что такое принятие подданства. После моего объяснения, он всё равно согласился, так и не поняв сути. Отправил его с Халидом и Азаматом в Семеновку, там знают, что делать. Я не собирался формировать отдельно национальное формирование, пусть служат в общей массе, становясь пластунами. Наш участок ответственности становился спокойней, грубых провокаций и нарушений не фиксировалось.

Базар стал приобретать серьёзное значение в торговых операциях нашего района. Он втягивал в свою орбиту не только близлежащие станицы и аулы, но и весьма отдаленные. Из ниоткуда появились торговцы, которые активно скупали торговые места, ассортимент товаров стремительно увеличивался. Прошло всего два месяца и такой размах. Антип и Нарт стали опасаться криминальных элементов, которые пытались прижиться на новом месте. Пришлось организовывать стражу порядка из казаков внутренней службы и пяти горцев, назначенных Али. Жить разрешалось только тем, кто имел большие торговые площади. Я категорически запретил вмешивать меня в дела Базара. Свалил всё на Сомова, обязанного выполнять полицейские функции в станице. Непримиримые успокоились, хотя я точно знал, что эмиссары периодически прибывали, но поднять массы на революционную борьбу не получалось. Неожиданно картошка, которую я внедрил в рацион сотни, выстрелила, да ещё как. Распробовав её, горцы убедились в простоте выращивания и большой урожайности, она стала спасением для многих семей, проживающих в горах. Большинство убедились, что торговать и дружить намного выгодней чем воевать. Всё равно остались упертые и просто бандитствующие элементы. Но тут сами горцы, опасаясь моих карательных мер, тушили зачатки организации набегов. Без крепкой палки пока не получалось.

Мирная жизнь сильно расслабляет. Отправлял небольшие партии по два три десятка в дальние рейды. Тренировка и разведка. Сфера нашего влияния на двадцать верст в глубину территории непримиримых.

Подошёл к концу курс молодого бойца. Полу сотня потеряла только одного отчисленного. Обмундирование новобранцев уже по обмялось окончательно, настал момент объявления о зачисления их в состав сотни, как учебное подразделение. Перед торжественным построением, ко мне вломился возмущенный Ерёма.