Сухой закон 2 (СИ) - Дорохов Михаил Анатольевич - Страница 7

— Это не относится к исчезновению офицера Купера. А что относится, так это то, что на пути вашего побега были найдены следы крови. Что вы можете сказать на это, мистер Соколов?

Хотелось бы мне этому детективу сказать, что он тоже блефует, потому что мы с Гарри отмыли полы в комнате, где дрался и убил одного из бандитов под началом этого Фоули. И где случилась та поганая ситуация с полисменом.

— Вы меня с кем-то путаете. И мистер Фоули меня тоже с кем-то спутал, ведь так? Я ни от кого и никуда не убегал. И данного преступника я вижу впервые! — и я улыбнулся «свидетелю».

Тот аж опешил. Его уверенность мгновенно слетела с его лица. Он внимательно посмотрел мне в глаза, на мою одежду, ещё раз на лицо и неуверенно протянул:

— Нет… это он…

— Тогда я хочу адвоката. И я засужу всех, кто меня оклеветал! — начал распаляться я, — А действия полиции, когда меня сюда привезли, оставляют желать лучшего, шериф.

— Государственный защитник…

— Нет-нет-нет, спасибо, шериф Фэллон. Но я, пожалуй, дождусь своего адвоката. Только я не пойму, зачем всё это?

— Мы устроим встречу с остальными участниками драки, — не сдавался Барлоу.

В этот момент блондин бросил на него испуганный взгляд. Ага, похоже, остальные участники драки ещё на свободе и он боится их сдать. Значит, сегодня его будут активно «колоть», и он всё равно сдаст всех своих подельников. И потом на меня укажут пальцами уже несколько человек. И от подобного отмыться будет трудно. Плюс, на днях, если ничего не предпринять, сюда подтянут Мишку с Витей. И если их тоже «опознают», то это будет очень плохое комбо.

— Мы задержим вас до завтрашнего дня, — сухо произнёс шериф.

— Это превышение полномочий, мистер Фэллон, — покачал я головой, — Мне придётся пожаловаться на произвол полиции.

— В особых случаях мы имеем право оставить подозреваемого до выяснения всех обстоятельств. А исчезновение офицера и подозрение в его убийстве, это достаточно веские основания.

— Что ж, — скупо и холодно ответил я, — Справедливость, думаю, восторжествует…

— Уверен в этом, — усмехнулся Фэллон, — А пока вас проводят в камеру.

Я молча поднялся из-за стола и удалился в сопровождении двух патрульных. Вскоре я очутился в длинной клетке с толстыми прутьями, находящейся в подвальном помещении. Холод здесь стоял несусветный. Мои конвоиры с громким лязгом захлопнули массивную широкую, но низкую дверцу. Входить в изолятор мне пришлось, нагибаясь. Раздался звон ключей в большом замке, а затем полисмены удалились.

Пахло тут мочой, рвотой и плохим алкоголем. Длинная клетка временного изолятора содержала в своём нутре человек восемь. Трое из них, несмотря на пронизывающий холод валялась прямо на ледяном полу. Одетые в лохмотья, они были вусмерть пьяны. Судя по всему, для них это место на ближайшие сутки будет одновременно и вытрезвителем, и источником пневмонии.

Окошко было только одно, почти под потолком. И выходило во внутренний двор. Закрытое толстыми стальными прутьями, оно давало совсем немного света. Около него расположился худой длинный мужичок, который стоял и качался как китайский болванчик, бубня себе что-то под нос и перебирая редкую бороду. Ещё пара чернокожих пыталась прыгать с ноги на ногу. В их тёмных глазах я отчётливо прочитал зависть, когда они оценили мое пальто, костюм и ботинки. Да, одет я был теплее всех, кто находился тут.

Ещё двое субъектов в крепких тёплых стёганых дублёнках развалились на лавке подальше от валяющихся пьянчуг. Они о чём-то вяло чесали языками, когда меня выводили из короткого «продола». А когда я зашёл в клетку, то замолчали, бесцеремонно разглядывая мой внешний вид. Мда. Вот это я король на именинах…

Пройдя через половину клетки, я бросил взгляд в окошко. Долговязый тут же перестал бормотать и со страхом обернулся. Я покачал головой, мол, не нужно мне от тебя ничего, и уселся неподалёку от двух чернокожих.

Детектив и шериф сказали, что вскоре устроят что-то вроде очной ставки для меня и подельников этого самого Фоули. В том, что его «додавят», я не сомневался. Значит, надо тоже как-то узнать о местонахождении этих грабителей. И добраться до них первым. Но как, если я здесь, и пока что даже без адвоката. Соломон должен найти мне кого-нибудь. Сейчас главным образом надо передать информацию о свидетелях на «волю». Если они начнут топить нас, то даже при мастерстве защитника, всё это затянется очень надолго. Чего я не могу себе позволить…

В ближайшее время нужно навести порядок в Бронксе. С уходом Горского много в нём поменяется. Плюс, вопрос Вирджинии. Зачем-то тамошний шериф хочет со мною поговорить. А в конце недели я должен быть уже в Атлантик-Сити и договариваться с Енохом «Наки» Джонсоном о поставках алкоголя. Набор новых людей, большие партии виски… В пятницу ещё встреча с Давидом Сарновым… Мне категорически нельзя оставаться тут…

В худшем случае, вся эта история закончится очень плачевно. Надо во что бы то ни стало найти подельников этого блондина. Но я уверен, что его посадят в отдельную камеру. Или увезут в другой изолятор, где содержат всех до суда. Раз он под следствием, то его «заперли» где-то в другом месте. А я сижу в этом обезьяннике…

— Эй ты, красотка! — вдруг раздался глумливый голос.

— Мы к тебе обращаемся. Слышь, ты, в пальто! — зазвучал второй противный скрипучий, как несмазанное колесо у телеги, голос.

Я поднял глаза. С противоположной стороны клетки ко мне уже двигалось тело в дублёнке. Вальяжным, расслабленным шагом. Морда бугая не выдавала ни малейшего признака интеллекта. На ней блуждала едкая ухмылка.

— Снимай часы и пальто. Моему другу они очень нравятся.

Я неотрывно наблюдал за глазами этого урода.

— Ты чё молчишь,…………? — погнал на меня матом отморозок.

— Если твоей девочке нужно пальто, то купи ей его… — коротко ответил я.

Все в камере повернулись ко мне с удивлёнными лицами. Все, кроме долговязого около окошка, он так и продолжал бормотать что-то себе под нос. В глазах остальных зрителей отразился ужас. Один из лежащих на полу алкашей развернулся к нам. Оказывается, он не спал. Н-да, эти двое урода, видно, прижучили тут уже всех.

— Что ты сказал⁈ — заревел громила и бросился в атаку.

Я резко встал и с хорошим замахом впечатал носок крепкого ботинка в пах нападающему. А затем со всего размаха ударил обеими ладонями по его ушам. Здоровяк выпучил глаза и, схватившись за промежность, осел на пол, став на колени. Третий удар ботинка пришёлся в его челюсть.

И тут на меня налетел его напарник. Мы закружились по клетке, обмениваясь ударами. Техники у отморозка не было никакой, но зато силищи хватало. Неизвестно, чем бы это всё закончилось, но внезапно раздался окрик:

— А ну хватит! Разошлись, быстро, пока я вас не помыл? Холодной воды захотелось? Или, может, почки лишние? Так у меня есть для вас кое-что!

И по прутьям с дробным звуком прокатилась дубинка.

— Разошлись, ублюдки!

Мы остановились по разные стороны от скулящего на полу громилы, которые всё держал обе руки зажатыми между ног.

— Глен, Рамси. А ну живо в свой угол. Ещё раз оторвёте задницы от лавки, и ходить вы больше не сможете!

Я повернулся к говорившему. Среднего роста, квадратный по комплекции полисмен стоял прямо, словно проглотил палку. Из-под надвинутой на брови фуражки блестели ледяные серые глаза. Массивная челюсть. Нос широкий, словно картофелина. Сжатые губы.

— Они что-то сделали вам, сэр? — спросил он у меня, не отводя пристального взгляда.

— Нет, всё в порядке, — отряхивался я, осматривая порванный рукав на пальто.

— Видите, как хорошо, что я сюда зашёл… Всякое случается, никогда не знаешь, кто может оказаться с тобой в камере, — тихо проговорил полисмен.

Я вопросительно поднял на него глаза. И он представился:

— Я — лейтенант Дёрп. Старший офицер полиции Уэйкфилда…

А вот это уже интересно! Что-то я не помню, чтобы полиция спешила на стрельбу, когда Горский приехал меня убивать. Я подошёл к прутьям решётки, запустив руки в карманы: