Правильный лекарь. Том 7 (СИ) - Измайлов Сергей - Страница 15

— Хм, — единственное, что выдал Курляндский на мою длинную тираду и глубоко задумался, приглаживая волосы на затылке.

Я уж подумал, может тоже подойти его погладить, чтобы думалось легче? Да ну, сам справляется вроде. Ответа пришлось несколько минут подождать. Как по мне, так и думать тут не над чем, надо соглашаться.

— Ты знаешь, Саш, а почему бы и нет? — ответил наконец Готхард Вильгельмович, разведя руками. — Кто нам мешает? Только здесь я свою лабораторию закрывать не буду, я слишком долго и кропотливо её создавал, собирая по крохам. Отправлю тогда к вам Лизоньку работать. Она девочка умненькая, всё уже знает, что надо знать, со всем справится. А я уж буду тогда здесь по-стариковски.

Сказав последние слова, он резко загрустил. Мне казалось, что ещё немного и по щеке скатится скупая мужская слеза.

— А как же вы тут останетесь без Лизоньки-то? — спросил я.

— Да негоже, что она жизнь свою решила старику посвятить, ей своя нужна, свобода нужна. А я наконец найму домработницу, повариху и пару помощников в лабораторию. Наверно столько работников потребуется, чтобы одну Лизоньку заменить, — сказал он и глаза всё-таки предательски заблестели. — Ты, Саш, не обращай внимания на старика. Люблю я её больше жизни, одна она у меня осталась. Только благодаря ей за эту треклятую жизнь и держусь. А что такое любовь, Саш? Это когда ты отпускаешь человека, которого надо отпустить, а не держишь возле себя на привязи. Но я её и не держу, поверь, ей сейчас наверно больнее моего будет за порог дома уйти.

— Готхард Вильгельмович, — начал я, потом решил, что надо переключить волну. — Дядя Гот, вы же с ней не попрощаетесь, она ведь также будет жить с вами. Утром уйдёт на работу в лабораторию, вечером вернётся домой.

— Э нет, Саша, — покачал он головой и поднял на меня полные слёз глаза. — Она должна уйти совсем. Только так её жизнь сможет обрести другой смысл, а не только ухаживание за сварливым стариком. Она ещё очень молодая, но очень умная, смышлёная. Ей надо замуж, детишек завести, род продолжать. А пока она здесь — ничего такого не будет. Это я тебе точно говорю, не придумываю. Не спрашивай меня откуда я это знаю, всё очень сложно.

— Я понял тебя, дядя Гот, — кивнул я. Курляндский не отреагировал отрицательно на моё обращение к нему по-семейному. Значит так и буду называть дальше. — Услышал. Я обещаю присмотреть за Лизой, чтобы с ней всё было в порядке.

— Я буду надеяться на тебя, Саша, — сказал он, вытер слёзы салфеткой и последний раз шмыгнул носом, постепенно успокаиваясь. — Ты хороший человек, Саша, тебе можно доверить самое ценное. А вы, Настенька, как считаете?

— Точно также, — ответила моя девушка. Я был настолько в шоке от самого Курляндского, что только сейчас заметил, что у Насти у самой глаза на мокром месте. — Именно поэтому я пойду за ним и в огонь, и в воду.

Я сидел и, мягко говоря, охреневал. Чокнутый профессор отдаёт под мою опеку свою внучку, моя девушка признаётся, что ради меня и жизни не жалко. А вроде так хорошо сидели… Это всё точно со мной происходит? Это всё про меня? А может я чего-то сам про себя не знаю, а они знают? Это всё приятно, конечно, просто ну очень неожиданно. Я так и сидел, словно лом проглотил, а потом воды в рот набрал. Теперь главное — воду не проглотить, чтобы лом не заржавел.

В зал вошла Лиза и принялась убирать со стола лишнюю посуду, чтобы можно было накрывать стол к чаепитию. Мы все дружно молчали, стараясь не смотреть на неё и изображали, что каждый думает о чём-то своём. Когда на столе появился самовар, чашки, варенье и пирожные, Лиза снова исчезла.

— Дядя Гот, я вам обещаю, что всё будет хорошо, — твёрдо и уверенно заявил я. — Я помогу ей снять квартиру поблизости от места работы, позабочусь, чтобы на работе у неё всё складывалось хорошо. Финансами смогу поддержать, ели что. А если понадобится, то и мужа ей достойного подыщем.

— Спасибо, Саш, я знал, что на тебя можно надеяться, — сказал Курляндский. Сейчас он казался таким искренним и настоящим, каким я его никогда не видел. — И зови меня всегда дядей Готом, даже при чужих и посторонних людях. Я перед всеми буду гордиться, что у меня есть такой племянник, как ты.

От дяди Гота мы вышли не с пустыми руками, он как следует нагрузил меня коробками с таблетками, что я ему раньше заказывал. В отдельных коробках лежали анальгетики, спазмолитики и седативы. Все эти препараты были мне знакомы из прошлой жизни, но для этого мира — абсолютно новый прорыв. А ещё одним приятным бонусом был клей. А на фига, спросите вы, клей? Так это не просто клей. У нас его называли «суперклей», и никто не помнит, для чего он был сделан изначально. Созданный Курляндским клей нужен мне для быстрого склеивания ран. В определённых ситуациях это может сыграть решающую роль. Да и гораздо быстрее намазать края раны и прижать друг к другу, чем накладывать швы. Опять же в полевых условиях, в которых практически и работают знахари скорой помощи, просто незаменимая вещь. Вот Гартману я и вручу торжественно первую коробку из этой партии.

Мы с Настей ехали молча. Я всё думал о Курляндском, о его внучке Лизе и о том, что так неожиданно сказала сегодня Настя. А что я для Насти готов сделать? И тут я вспомнил и только что не хлопнул себя рукой по лбу.

— Насть, я зайду к тебе ненадолго? — спросил я. Мы уже были недалеко от её дома.

— Да, конечно, — немного удивилась она, но на лице появилась радостная улыбка.

Я кивнул и улыбнулся ей в ответ, паркуя машину перед парадной.

— Чай будешь? — спросила девушка, когда я вешал пальто и шляпу на вешалку в прихожей.

— О нет! только не это! — довольно эмоционально ответил я, наглядно показывая остановившийся уровень еды в горле. — У меня тут для тебя кое-что есть.

— И что же? — обернулась Настя.

— Это я приобрёл у артефактора для твоей безопасности, — ответил я, доставая из портфеля магическую ловушку. — Хочу установить поблизости от входной двери, чтобы ни один гад не смог тебе сделать ничего плохого.

— Магическая ловушка? — переспросила Настя, разглядывая небольшую штуковину на моей ладони. — И что она делает?

— Чужой человек, проходя мимо неё, превращается практически в скульптуру. Пока он будет торчать неподвижно в твоей прихожей, ты спокойно сможешь вызвать полицию или позвонить мне, например. Сейчас произведём идентификацию, чтобы ты не попадалась в неё, а потом ты уже сама сможешь включать и выключать. Только выключать надо осторожно, попавшийся в неё человек сразу становится активным и может причинить какой-нибудь вред.

Я сделал так, чтобы ловушка меня и Настю приняла за своих и присмотрел место, где в прихожей её установить лучше всего, чтобы не бросалась в глаза. Уголок за тумбой для обуви подходил как нельзя лучше.

— Коснувшись этого кристалла, ты её активируешь, и он начинает едва заметно мерцать, — я показал Насте какой именно кристалл. — А чтобы отменить её действие и деактивировать, надо коснуться этого.

— Это всё понятно, Саш, — кивнула девушка. — Ты только объясни, зачем мне это нужно?

— Как это зачем? — я не то, чтобы удивился, я просто опешил. — Нас же преследовали позавчера, ты была свидетелем появления того лимузина. А вдруг новые владельцы дворца твоих родителей решат с тобой поквитаться? Если кто-то из них решит сюда прийти, то никуда и не уйдёт, пока ты его не отпустишь, а если надо будет, его заберёт полиция.

— Знаешь, Саш, я очень надеюсь, что никто опасный и страшный ко мне не придёт, никому я не нужна кроме тебя, — сказала девушка и улыбнулась, глядя мне в глаза. — Я ведь нужна тебе, правда?

— Правда, — не раздумывая подтвердил я. — Ты мне очень нужна, и я не хочу тебя потерять, поэтому я и забочусь о твоей безопасности.

— Такие штуковины наверно очень дорого стоят, да? — спросила она.

— Это уже неважно, — улыбнулся я. — голодным не останусь.

— Спасибо тебе большое за заботу.

Настя обняла меня, встала на цыпочки и дотянулась своими губами до моих. Я прижал её к себе. Это был самый долгий и сладкий поцелуй со дня нашего повторного знакомства.