Золотой Змей (СИ) - Добрый Владислав - Страница 6

Перестрелка была, по моим меркам, неспешной. И те, и другие делали один выстрел в минуту, не чаще. А скорее даже реже. Но для участников, полагаю, это была напряжённая схватка.

Я проверил пехоту Фрозена, которая должна была занять место на нашей стороне Тростниковой ложбины. Те едва шли. Так мне показалось. Я задумался, не послать ли кого-то к ним, чтобы поторопить пехоту. Нужен кто-то такой, громкий. И заметный.

— Дукат! — рявкнул я.

— Я рядом с вами, мой сеньор! — немедленно отозвался тот. Он и в самом деле оказался метрах в пяти.

— Скачи вниз, только не по прямой, не выдай, что на холме кто-то есть. Найди Фрозена и помоги ему с его пешеходами. Они не успевают занять назначеное им место.

Я проводил взглядом Дуката — он сразу взял хорошую скорость, хотя его лошадь явно не хотела скакать через довольно густо засаженный персиковыми деревьями сад. И честно забирал далеко назад, чтобы не выскочить из-под прикрытия деревьев раньше времени. Я глянул по сторонам — не стоит ли где любопытный оруженосец на гребне холма, глазея на схватку внизу, держа при этом копьё своего господина на плече. Блик на острие — такая мелочь. Но я уже знал, что хорошие полководцы не упускают даже такие мелкие детали.

Вокруг меня раздались сдержанные возгласы. Что-то происходило на мосту. Я повернулся обратно.

Леонхарт со своей бандой наконец достиг моста. Они «промчали» мимо кесаенцев, которые выстроились перед мостом, прикрывая своих. И, почти не сбавляя ходу, залетели на вычурную конструкцию мостика. Телега, влекомая истошно ржущими от ужаса лошадками и толкаемая людьми, не вписалась в поворот и легко смахнула ограждения. И медленно сползла с моста. Не в воду, а на берег. И тут же погрузилась в грязь. Не успевший сориентироваться пехотинец, который бежал рядом, выпрыгнул с моста вместе с ней. Ловко приземлился на ноги рядом — и тут же ухнул, погрузившись в жирную, чёрную грязь сразу по колено.

Я услышал недовольные крики в отдалении. Среди пехоты я не мог определить Леонхарта — хотя подозревал его в одном типе с дрыном и в кольчуге. Тот щедро раздавал удары древком по спинам и ещё щедрее сыпал пинками по всем окружающим. Но, похоже, так себя вели и многие другие. Особенности местной субординации.

Вторую телегу завели на мост осторожнее. К моему удивлению, её остановили, повиснув на вожжах капающих пеной с морд лошадок. И… полезли разгружать упавшую с моста телегу.

— Если там вино, то не бросят, — хохотнул кто-то. — Не бросили? Значит, там вино! Узнаю таэнскую пехоту!

Действительно, я только сейчас заметил, что обе телеги были почти целиком нагружены бочонками. Со стоящей на мосту скидывали в сторону бочонки, расколотые арбалетными болтами, а пара отчаянных парней спрыгнула на упавшую с моста телегу. И сейчас, стоя под хоть и не частым, но опасным обстрелом со стороны конных арбалетчиков, передавали своим товарищам с неё целые бочонки.

Бедняга, который спрыгнул вместе с телегой, орал и махал руками — он явно застрял в грязи. Вдобавок прямо рядом с ним бились в дышлах лошадки, рвясь из упряжи и меся грязь копытами. Его отчаянные вопли и жестикуляция привлекли внимание — кто-то срезал вожжи и накинул их на него, пропустив под мышками. Довольно ловко. После чего застрявшего выдернули на мост, как морковку из грядки. Тот потерял оружие и сапоги, но сумел сохранить штаны, благодаря тому, что вцепился в них обеими руками.

За всей этой суматохой Леонхарт и его люди упустили тяжёлых всадников. А те уже вышли на расстояние метров в триста и стали разгоняться, развернувшись в линию.

— Надеюсь, это хотя бы таэнское, — сказал я. — Иначе будет обидно умереть за кислое вино.

Сперат грустно хмыкнул. Кесаенцы бросили свои павизы и гурьбой кинулись через мост, даже не пытаясь остановить атаку рыцарей.

Леонхарт или кто-то из его людей перерубил упряжь, выпуская лошадей, и, он и его люди, бросив с таким трудом добытую телегу, полную бочонков, посреди моста, присоединился к бегству.

Бежали они не к пехоте, до которой было метров шестьсот, а напрямик к покрытому деревьями склону холма. До него было метров триста открытого пространства. У Леонхарта и его людей были шансы скрыться среди деревьев. Но не очень большие. Если я двину свою кавалерию сейчас, то мы, скорее всего, успеем к нему на помощь.

— Может… — пробасил Сперат за моей спиной, но замолчал, повинуясь моему жесту, подсмотренному у подземников. Я показал ему «тихо». Выйти из засады сейчас значило спугнуть врага.

Вот, в основном, работа полководца. Решать, кому и когда умереть.

— Отъехать назад в лес! — рявкнул я. — Не дайте себя заметить.

В конце концов, я плачу Леонхарту именно за это. За риск умереть.

К счастью для Леонхарта, мост оказался слишком узким, а телега — слишком тяжело гружённой. Даже на вид. Рыцари замедлили бег своих боевых коней, даже не успев опустить копья. Пока расторопные арбалетчики собирали раскиданные на земле павизы, они ждали. Несколько конных сержантов, судя по куцым доспехам и шлемам-таблеткам, проехали вперёд и стали толкать телегу с моста. Обратно, на свою сторону. К ним присоединилось несколько спешившихся арбалетчиков. Никто из них и на полшага не перешёл на нашу сторону.

Я неуклюже, из-за доспехов, привстал на стременах и посмотрел в сторону пехоты Фрозена. Увидел ожидаемый бардак. Дуката видно не было, как и Фрозена. Разительно отличавшаяся от ярких всадников коричнево-серая масса пехоты кишела, как растревоженный муравейник. Никакого даже слабого подобия строя. Разве что каждая куча старалась держаться поближе к своей повозке.

Чтобы выдержать нагрузку тяжёлой походной кухни, с учётом местной технологии, конструкции из глиняных кирпичиков, в форме мангала и здоровенного глиняного казана, повозке нужно было быть большой. Забавно, что пехота потащила их в бой — я предполагал, что мы просто отработаем с этими телегами манёвры. Но сейчас я был рад, что так случилось.

Каждая телега мало того что сама была размером почти с две купеческие по ширине и не уступала в высоте, так пехотинцы, нежно любя горячую еду, принялись их украшать. И, разумеется, это вылилось в негласное соревнование. Сейчас каждая телега была задрапирована тканью, причём у всех ещё были штандарты, установленные сверху на перекладине, на манер паруса. У самих телег были высокие стенки сзади, с фигурами местных Архонтов и обязательной статуей Императора. Цвета сукна были самые разные, просто пёстрое одеяло. Видно было, что пошили из чего могли. Зато повара, ставшие походными священниками, украшены были куда более вдумчиво. Очень высокие шапки-конусы или шляпы с огромными полями, яркие платья, напоминающие наряд Хранителей. Празднично одеты были даже снующие по телегам поварята.

Если бы таэнцы переехали в Москву и купили себе «Ладу», они бы обязательно украсили её бисером, коврами и бархатными накидками. Я уверен в этом.

Повара-жрецы орали, махали руками, к ним то и дело наверх взбирались командиры отряда — всё это выглядело сплошным хаосом. Вот только мне сверху было видно — как бы это ни выглядело, это работало.

Хоть они и не доехали до назначенного места, они смогли изменить планы на ходу, сразу став разворачиваться в линию. Медленно, но верно, армия строилась. Сама. Осматриваясь с высоких площадок телег по другим украшенным флагами неповоротливым конструкциям, командиры могли легко сориентироваться и понять, где их места. Обычным пехотинцам не нужно было ничего уметь — не ходить строем, не слушать команды, не иметь привычки к организованности. Достаточно было просто не потерять свою телегу. А такую здоровенную хрень, попробуй потерять. Да и не перепутать — каждая телега уникальна.

— Что за нелепость, эти телеги! — недовольно заметил Кант. В отличие от остальных, он не отошёл назад и теперь оказался ближе ко мне. Он, наконец, нащупал свои яйца, на его щёки вернулся румянец. Он даже снял шлем.

— Я слышал, они называют их «карроччо», — сказал Сперат. — Я про телеги.