Ментальная кухня (СИ) - Злобин Максим - Страница 26

Задели, короче говоря, национальную гордость Пацации и потоптались по ней грязными ножищами. Вот он и врубил ярость.

— Гио, подожди!

А не успел я всего лишь на какую-то секунду…

— Ты-ы-ы-ы!!! — проревел мой грузинский друг и несмотря на комплекцию ловко перемахнул через стол, прямо под навес к местному повару. — Ты что делаешь, скотина⁈

А затем схватил со стола первую попавшуюся котлету и швырнул бедняге прямо в лицо. Прицельно, блин, швырнул, со знанием дела. Шлёп! — фарш залепил бедолаге правый глаз, а Гио уже схватился за второй снаряд.

— Какого⁈ — только и успел вскрикнуть повар, и тут же второй шмат сырого фарша прилетел ему прямо в рот.

А Гио тем временем заорал:

— Сволочь!!! — и принялся громить кухню. — Нельзя так!!! Нельзя!!!

Перевернул стол, обрушил стеллаж с продуктами и со всей дури пнул мешок с мукой. Так что я ворвался уже в белую взвесь, повисшую на кухне, с порога был дезориентирован и мало что понимал. Однако судя по истеричным крикам, Гио уже сорвал злость на продуктах и теперь добрался до самого повара.

Крик: «Помогите-е-е-е!» — отныне перемежался со звуками ударов. Были то могучие грузинские хуки в морду или просто постыдные поджопники — мне не видно и неведомо. Однако могу сказать наверняка, что внимание лысых господ мы привлекли…

— Эй! — раздались крики по ту сторону мучной стены. — Что там происходит⁈

Ментально просканировав окрестность, я столкнулся с целой кучей различных эмоций. Пацация вот, например, всё так же пребывал в режиме берсерка. Повару было больно, обидно и очень страшно. А самой частой мыслестрочкой, витавшей по округе, был эдакий праздный интерес. Большинство людей воспринимало происходящее, как шоу — любо-дорого поглазеть на что-то подобное с ведёрком попкорна.

Но вот, среди всего этого кровожадного веселья, я выхватил три разума, настроенных очень и очень враждебно. Выхватил, однако повлиять никак не мог; чёртов источник отказывался работать даже в стрессовой ситуации.

— Скотина!!! — опять проревел Гио и в этот самый момент дунул сильный порыв ветра.

Муку сдуло и первым же делом я увидел ствол пистолета, наставленный мне прямо в лицо. Лысенькие были настроены серьёзно, а я искренне не понимал, как нам теперь оправдаться.

Так… Пока возникла эта неловкая пауза, я порылся в воспоминаниях Каннеллони и попытался оценить масштаб угрозы. И… скажем так, не утешился. Да, криминалитет в этом мире был не столь могуч, как в моём прежнем. Семьи одарённых аристократов заправляли всем и повсюду, а потому просто не позволили бы развиться у себя под боком серьёзной ОПГ. На откуп таким вот безродным «лысикам» оставляли лишь то, с чем не хотелось возиться самостоятельно, — как эта делянка, например.

И с одной стороны, это хорошо. Но! Поскольку всё происходило так, как происходило, господа бандюки очень рьяно и ревностно защищали то немногое, что им позволили иметь. И это, блин, плохо.

— Вы кто такие? — спросил тот из них, что среднего телосложения.

И вот что ему ответить? Что мы небезразличные кулинары, которые просто не смогли пройти мимо плохих хинкали и потому разбили рожу их повару? А хотя… это ведь вариант. Только вот была бы у меня возможность хоть чуточку повлиять на их мысли.

«Что?» — внезапно услышал я голос Агафоныча у себя в голове: — «Птенчик выпал из гнезда. Всё, теперь ему звезда?» — и краем глаза заметил Тыркву, которая деловито просеменила через весь фудкорт в сторону кожаного дивана.

«Ты можешь как-то запитать мой источник?» — не расшаркиваясь долго спросил я.

«Нет», — ответил Агафоныч. — «Но если придумаешь как разрулить, то помогу чем смогу».

«Отлично! Тогда слушай, что нужно делать…»

Стоянка дальнобоев

кафе «Грузинский дворик»

В кои-то веки, Степан Степанович Погуляй не скучал. Позади часы монотонной дороги, впереди всё то же самое. Он уже было дело расстроился и приуныл на тот счёт, что стоянка тоже будет серенькой и безынтересной, однако тут всё резко переменилось.

Внезапно появились они. Два молодых паренька устроили настоящее шоу, и теперь Погуляй ощущал себя ни много ни мало римским императором на балконе Колизея. В считанных метрах от него развернулась настоящая драма. Кровавая, всё как он любил.

Сперва огромный грузинский подросток-переросток начал драку с местным поваром, потом откуда-то из леса появился второй парень, а вот теперь подключились местные братки. Кажется, сейчас должен начаться второй акт… или третий? Ач-ч-ч-чорт, не важно!

Хлеб есть. Зрелища в наличии. Что ещё нужно для хорошей стоянки?

И пускай условный «хлеб» подвёл, — жрать то говно, что называли здесь долмой, было практически невозможно, — зрелище пока что выходило на славу. Впервые за череду бесчисленных остановок у «Грузинского Дворика» Степану Степановичу было интересно.

— Вы кто такие? — спросил один из братков у подростков.

Всех троих Погуляй знал. Пускай не лично, но комьюнити дальнобойщиков охотно делилось сведениями, слухи циркулировали, и все знали обо всех. Длинного вот, например, звали Клава. Ничего такого, просто производное от имени Клавдий.

Толстый — Диетолог. А тот, что первым заговорил — Антон по кличке Погоняло. Все трое работали на местного криминального авторитета Пашу Сидельцева, который, — вот так каламбур, — действительно сидел. Давно уже сидел, крепко, и без права на УДО. Но даже несмотря на это продолжал держать руку на пульсе и даже из мест не столь отдалённых умудрялся руководить своими активами. Итак…

— Вы кто такие? — спросил Погоняло.

И молвил ему в ответ блондинистый парнишка:

— Мы повара!

— Какие ещё, нахрен, повара?

— Прирождённые!

— Ты совсем больной? — нахмурился Погоняло. — Я спрашиваю: на кого работаете, черти⁈

И тут парень, который держал ответ, кажется, совсем потерял страх. Он перепрыгнул через стол, подошёл к Погонялу вплотную, взялся за ствол и самолично приставил его себе ко лбу.

— На кого мы работаем⁈ — заорал он так, чтобы все слышали. — Я отвечу! Мы работаем на совесть! На совесть, слышишь⁈ И если наш работодатель тебе действительно незнаком, тогда стреляй! Стреляй и продолжай кормить своих гостей дерьмом!

— Чего?

Погоняло от такого аж отшатнулся. Переглянулся с Клавой и Диетологом, — те в ответ лишь плечами пожали, — а затем на всякий случай опустил пистолет и уточнил:

— Что за чушь ты несёшь?

— Я несу лишь свет и правду! — блондин воздел сжатый кулак к небу. — Свет, правду и гастрономическую радость! Ту самую, что ты решил украсть у людей!

— Я-я-я? — голос Погоняла дал петуха.

— А кто⁈ Кто доверил свою кухню этому дегенерату⁈

Парень обернулся и указал на «дегенерата». Местный повар зажимал разбитый нос, затравленно озирался по сторонам и судя по взгляду рад был бы как можно скорее слинять отсюда, но пока что боялся. Здоровенный молодой грузин преграждал ему дорогу. Он всё так же нависал над бедолагой, пытаясь испепелить его взглядом.

— Ты вообще видел, что он делает⁈ — вновь заорал блондин на Погоняло. — Ты видел, как он лепит хинкали⁈

— ЭТО НЕ ХИНКАЛИ!!! — проревел грузин, оскалился и часто задышал. — ЭТО… ЭТО… ЭТО ПОДЛОГ!!!

«Чёрт», — подумал Степан Степанович: — «А ведь и правда».

Сколько бы он не останавливался здесь на отдых или ночлег, всегда был в крайней степени недоволен едой. Обидно даже как-то! Всё ведь, блин, хорошо. Всё удобно. И сортиры на удивление чистые, и связь ловит, и зарядку есть куда воткнуть, и барышни даром что неказистые свою работу выполняют на отличненько.

Но вот кормят, конечно… херово, чего уж там? Иной раз подумаешь, от чего лучше схватить изжогу. То ли от местных харчей, то ли от бичпакета с бутербродами, что везёшь с собой на всякий случай.

И тут… тут Степану Степановичу вдруг стало так гадко. Так невыносимо противно. В голове хороводом начали крутиться мерзкие, брезгливые мысли и такой привкус во рту появился неприятный, что хоть беги зубы чистить. Погуляй вдруг понял, что вот эта долма прямо перед ним — пожалуй, самое худшее, что когда-либо побывало у него во рту, а ведь жил он уже долго.