Наследник Мудрецов (СИ) - Романович Роман - Страница 6

В наёмники я подался, когда мне было семнадцать. Первые месяцы службы прошли отлично. Если так можно сказать про учебку, куда нас засунули. Как по мне, пожалуй, что и можно. Всё познаётся в сравнении, как говорится. За ленточку молодых не отправляли. Знай себе гоняли каждый день, чтобы навыков нужных набрались. Для меня всё изменилось, когда один из сержантов узнал, что я из благородных. Люди к нам по-разному относились, но в случае сержанта там была чистая ненависть. Не так, чтобы в драку броситься, но так, чтобы постараться превратить мою жизнь в ад и в конечном счёте прикончить. Обучение должно было идти год. Меня же отправили на передовую спустя полгода. Там же в первой же вылазке подставили. Я выжил, и потом мне приходилось трижды думать, перед тем как что-либо сделать, чтобы не подставиться и не влипнуть ещё сильнее.

Идеальная среда для развития дара Власти. Контроль, контроль и ещё раз контроль. Вот чем потомки Мудреца Власти дышат. В контексте этого обучение старика выглядело совсем иначе. Все эти упражнения, которые он давал, были направлены на развитие соответствующих навыков и способностей.

Я знал, что моё восприятие заметно отличалось от того, как обычные люди видят окружающий мир.

Это и дар, и бремя. Мать обняла меня, и мы так простояли какое-то время. Я видел глазами и «видел» Даром, что платье её неново, затёрто и не раз подшито. Башмаки стоптаны, пусть внешне и чисты. На руках появились мозоли, которых раньше не было, а значит, работа у неё теперь тяжёлая и платят за неё не очень много. Увидел я и появившуюся седину в волосах, которые она подстригла до плеч — удобства и практичности ради. Видел и новые морщины, и общий осунувшийся вид, и чуть ли не болезненную худобу.

Что может быть естественнее, чем желание сына позаботиться о матери? Вот и я желал позаботиться о неё. Полагаться в этом смысле на семью или отца — верх глупости. С голоду, может, и не дадут помереть, но вот дать ей достойную жизнь — вряд ли смогут, да и захотят. Её вид был красноречивее любых слов и заверений.

— Вернулся, — повторила она, отлипнув от меня. — Пойдём. Не надо давать всей улице поводов для пересудов.

— Куда пойдём?

— Домой… — то ли спросила, то ли просто ответила она. — Нет, там отец. Не хочу, чтобы подслушивали.

— Ты обедала? — спросил я.

— Не успела, — качнула она головой.

— Тогда давай что-нибудь перехватим. Я угощаю.

— Мой взрослый сын вернулся и хочет накормить мать обедом? — улыбнулась она. — Как это мило.

А вот последнее прозвучало иронично, если не сказать — саркастично. Раньше я бы сказал, что это проявление её характера, но сейчас…

Я ведь сказал, что наловчился ощущать чужие Дары. У деда Юрия был Дар Власти, который при встрече я ощутил как треснувший шар. Такого я не встречал, поэтому не знал, способен ли он использовать Власть и, если да, как это происходит. Тем не менее наличие шара в моём восприятии обозначало сформированный Дар. Маленький шар — начальный уровень. Шар покрупнее — уже развитый Дар. Нюансов хватало, но размер лучше всего говорил о силе одарённого.

У матери никакого шара не было. Зато имелась выраженная склонность к Дару Битвы, которую я ощущал как красную искру. Это подтверждало мои выводы. Пусть в роду Валовых Дар Власти и считался основным, но предрасположенностям на это плевать, проявиться могло что угодно. Отдельный вопрос, что было бы, поделись дед с дочерью Властью, как бы та прижилась, но мне только предстоит собрать статистику и найти ответы на многие схожие вопросы. Сомневаюсь, что буду первопроходцем. Упадок рода выражается не только в деньгах, но и в знаниях. Предрасположенность к Дарам не так уж сложно определить. У каждого есть свои особенности, и я ничуть не удивился, увидев у матери зачатки Дара битвы.

Наследники Мудреца Битвы славились… Да я не сказал бы, что они прям славились. Скорее имели дурную репутацию задир и тех, кого лучше не провоцировать. Провокации, вечная готовность к драке, такой же вечный поиск битвы. В случае моей матери, как теперь понимаю, это выражалось в едких замечаниях и любви к пикировкам. Уверен, это у неё от бабушки. Та была с таким же характером, ещё более задиристым, и никому спуску в семье не давала. Её разве что муж, мой дед, мог утихомирить. Иногда. Как известно, бабушка была из рода Медведевых, которые как раз утверждали, что они потомки Мудреца Битвы.

Мой брат, Савелий, кстати, такой же. Только ещё хуже. В том смысле, что хлебом не корми, дай подраться. Во мне же этого… Хотел бы сказать, что совсем не было, но это не так. У меня другой случай. Куда сложнее. Я даже какое-то время считал себя психом, но двоюродный дед научил обходиться со своими особенностями.

Пока я думал об этом, мать увела меня дальше по набережной. Там мы свернули, добрались до столовой, где и взяли еды, заняв место в дальнем углу. Сейчас обеденное время, но скорее финальная его часть, народ успел разбежаться обратно по рабочим местам.

— Как у тебя дела? — спросил я.

— Это ты спрашиваешь? Мои-то дела нормально, а вот твои, — покачала она головой, — Ты вернулся насовсем?

— Как пойдёт, — пожал я плечами.

— Что это значит? — мигом сдвинула брови мать.

Бросает мне вызов, надо же. Уверен, обычные матери также часто угрюмо смотрят на своих непутёвых сыновей, но здесь было другое. В позе, интонации, взгляде — во всём этом легко читался вызов. Сейчас я такие вещи куда лучше подмечаю. Это сильно упрощает жизнь. Зная, с кем имеешь дело, легче подстроиться под его особенности.

— То и значит, — ответил я спокойно, принимая вызов и смотря прямо. — Поговорил с дедом. Он не очень-то рад моему возвращению. Сказал, что нахлебников не потерпит, — обозначил я улыбку.

— Старый козёл! — прошипела она. — Внука два года не видел, а с ходу требует что-то! — возмущения матери не было предела. — Не вздумай соглашаться на работу у нас! — добавила она тише, также шёпотом.

— Всё так плохо? — уточнил я.

Дела семьи — это дела семьи. Посторонних ушей они не касаются. Мне эту науку всё детство в голову вдалбливали. То, что мы сели в общественной столовой, где нас могут услышать, — серьёзное отступление от этих правил. Но лучше уж так, чем идти домой или пытаться прятаться. Уверен, найдутся те, кто заметит. Слухи на наших улицах два года назад разлетались молниеносно. Сомневаюсь, что сейчас что-то изменилось. Понимала это и мать, поэтому быстро взяла себя в руки и дальше говорила куда тише.

— Твой дядя по-прежнему всем заправляет. С тех пор как Игорь начал учиться, все средства на него уходят. Из нас все соки выжимают. Будешь работать за троих, а получать в ответ только снисходительность, требования кланяться в ножки, еду да какие-то копейки. Уж лучше улицы идти мести, чем к Антону устраиваться. Совсем совесть потерял.

Антон — это мой дядя. Отец Игоря и Кристины.

— Что за учёба такая дорогая? — спросил я небрежно, старательно пряча свой интерес.

— На юридическом факультете. Его матушка посодействовала. Через своих.

Я понимающе кивнул. Анна Фёдоровна, мать Игоря, была из семьи Заверевых. Мне сложно оценить, насколько они влиятельны, тем более сейчас. Два года назад меня это не особо интересовало. Но я знал, их семейство утверждало, что ведёт свой род от Мудреца Клятв. Как и всех других наследников, у этих репутация тоже специфическая. На тех, кто имел дар Клятв, всегда был спрос. Умели они создавать магические клятвы. Хочешь принять слугу и чтобы тот не обманывал — идёшь к клятвенникам. Хочешь заключить сделку — туда же. Речь не об обычных соглашениях, а о тех, где нужны жёсткие гарантии исполнения. Считалось, что люди с этим Даром очень щепетильны в вопросах данного слова, относятся ко всем посторонним с недоверием и очень любят как следует нагреть. Особенно если плохо выполняешь обещания. Юристы, дельцы, банкиры, ростовщики. Дать денег в долг под клятву — их любимейшее дело. Не раз в истории случалось, что таких ушлых громили и их дома жгли, но это не отменяло того, что в случае чего шли именно к ним.