Мама в подарок для сыночка босса (СИ) - Юматова Яна - Страница 9

Мой малыш… Егор никогда не знал поцелуя мамы. Никогда не сосал молоко из груди. Никогда не засыпал под тихую колыбельную от мамы. Не замечаю, как по щекам катятся слезы.

Я обязательно дам ему все, чего он не получил! Поднимаюсь и тихонько крадусь в детскую. Мальчишки наотрез отказались спать в разных комнатах, и пришлось заказать им двухъярусную кровать. Неугомонный Лева занял верхний “этаж”, а ласковый тихоня Егор - нижний.

Подхожу и улыбаюсь, видя, как Лева скинул во сне одеяло. Он вечно раскрывается ночью - ему всегда жарко. А Егор, наоборот, укутался до самого носа. Я тоже всегда заворачиваюсь в одеяло даже летом. Укрываю Леву, оттягиваю одеяло от лица Егора, чтобы его маленький носик мог свободно дышать, и целую обоих в лоб.

Мои сладкие мальчики. Как же я вас люблю!

Я долго собираюсь с мыслями, прежде чем позвонить Юре. Телефон в руках кажется невыносимо тяжёлым. Нужно сказать ему правду. Хотя… Он так легко отказался от сына, которого воспитывал шесть лет. Нужен ли ему будет незнакомый? Но сказать ему правду будет честно. Пусть дальше сам делает выбор.

Наконец набираю номер.

Гудки. Раз. Два. Три.

— Чего тебе надо?! — его голос резкий, злой.

Я молчу.

— Оксана, я сказал, чтобы ты забыла мой номер!

— Юра… это касается Левы…

— Мне наплевать!

Он бросает трубку. Я замираю, не в силах пошевелиться. Через минуту приходит сообщение. Фотография. Решение суда. Развод оформлен.

Я смотрю на экран, пытаясь понять, что чувствую. А потом понимаю: ничего. Только пустота.

Ночью я снова не сплю. В голове крутятся вопросы, на которые нет ответов. Как жить дальше? Как сказать мальчишкам? Что, если я не смогу отпустить Лёву? Что, если Алексей не захочет расставаться с Егором?

Тишина вокруг становится невыносимой. Не могу просто лежать и мучиться от бессонницы. Встаю и иду на кухню.

Алексей тоже не спит. Снова. Он сидит за столом. В руках стакан воды, но он, кажется, забыл о нём. Его взгляд устремлён в пустоту, будто он пытается разглядеть там ответы на вопросы, которые не решается задать вслух.

Молча сажусь рядом. Он вздрагивает, словно возвращаясь из далёких мыслей, и поднимает на меня взгляд. Усталый. Глубокий. В его глазах — всё, о чем мы молчали, всё, что копилось неделями.

— Нам нужно что-то решать, — произносит он хрипло, и его голос звучит так, будто каждое слово даётся с трудом.

Я знаю. Но слова застревают где-то в горле. Всё, что я могу, — это смотреть на него. На его сжатые губы, на тень усталости, лежащую на лице, на руки, которые так крепко сжимают стакан, будто это единственная опора.

Он смотрит на меня. Я смотрю на него. И вдруг — случайно, нечаянно — его пальцы касаются моих. Мы замираем. Никто не отводит руку. Никто не делает движение. Просто тишина. Просто дыхание. Просто тепло, которое медленно растекается по всему телу, будто разбивая лёд, который мы так долго строили между нами.

А потом он наклоняется ближе. Медленно, будто боясь спугнуть этот момент. Его дыхание смешивается с моим, и я чувствую, как что-то внутри меня вспыхивает. Что-то, что тлело всё это время, скрытое под слоями сомнений, страхов и невысказанных слов.

И я понимаю: больше ничего не имеет значения. Ни вопросы, ни сомнения, ни прошлое. Только этот момент. Только он. Только мы.

Алексей

Год спустя

Мой дом по-настоящему стал домом. Местом, где кипит жизнь. Местом, где живет любовь.

В этот самый момент, когда я наблюдаю за закатом на террасе нашего нового дома, понимаю - сейчас все так, как и должно быть. Как будто все кусочки моей жизни, которые раньше казались разрозненными, наконец сложились в один пазл. В устойчивую конструкцию под названием — моя семья.

Еще год назад это слово вызывало у меня горечь во рту и боль в том месте, где у обычных людей бьется сердце. Оно было связано с болью, с потерей и одиночеством. А еще с всепоглощающим чувством вины.

Я думал, что после смерти жены никогда больше не смогу быть счастливым. Но сейчас, глядя на Оксану, которая смеется вместе с мальчишками в саду, я понимаю, что ошибался.

Она — как солнце, которое внезапно появилось в моей жизни и осветило все темные углы. С ней все стало проще. Легче.

Смотрю сквозь стеклянную дверь на Лёву, который с азартом объясняет Егору, как правильно строить башню из конструктора и табуреток.

Мой сын. Нет, наш сын. До сих пор не могу поверить, что все это время он был рядом, но я его не знал. Не знал, что где-то в этом мире есть ребенок, который так похож на меня. Не только внешне, но и характером. Он такой же упрямый, как я в его возрасте. Такой же любознательный. И так же, как я когда-то, обожает строить и придумывать решения, про которые сначала говорят, что ничего не получится.

А Егор... Мой мальчик. Тот, кого я растил все эти годы. Тот, кого я считал своим. Он все еще мой. Никакие анализы, никакие документы не смогут изменить того, что я чувствую к нему. Он — часть меня. Так же, как и Лёва.

Иногда, когда я смотрю на них, мне кажется, что все это сон. Что я вот-вот проснусь в своем огромном, пустом доме, где единственные звуки — это шаги домработницы и тиканье часов. Но нет. Это реальность. И она прекрасна.

И все благодаря Оксане. Она стала тем самым мостом, который соединил нас всех. Сначала я думал, что она просто помощница. Потом — что она няня для Егора. А теперь... Теперь она — часть моей жизни. Та самая, которую я так долго искал, даже не осознавая этого.

Я помню тот момент, когда мы впервые коснулись друг друга. Не специально. Случайно. Но в тот миг что-то щелкнуло. Как будто я наконец нашел то, что потерял много лет назад. И с тех пор это чувство только усиливается.

Она не идеальна. Нет, она совсем не такая, какой была моя первая жена. Она не тихая, не покорная. Она — ураган. Она может спорить со мной до хрипоты, а через минуту рассмеяться над какой-то глупостью. Она не боится говорить то, что думает. И, черт возьми, это сводит меня с ума. Но в то же время она — моя опора. Та, кто всегда знает, что сказать, когда мне тяжело. Та, кто может просто сесть рядом и молча поддержать.

А еще она — мама. Не только для Лёвы, но и для Егора. Я вижу, как она заботится о нем. Как читает ему сказки перед сном, как целует его в лоб, когда он засыпает. Как будто он всегда был ее сыном. И это... это самое ценное, что у меня есть сейчас.

Я долго винил себя за то, что Егор рос без матери. За то, что я не смог дать ему того, что должен был. Но теперь, глядя на него, я понимаю, что все это время он был не один. У него была Оксана. Да, она появилась в его жизни поздно, но она стала для него тем, кем должна была стать. Мамой.

И Лёва... Он тоже нашел своего отца. Меня. Хотя, если честно, я до сих пор не уверен, что справлюсь с этой ролью. Но я стараюсь. Каждый день. Потому что он — мой сын. И я хочу, чтобы он знал, что у него есть папа, который его любит.

Мы решили не рассказывать ничего мальчикам, потому что это не имеет значения. Мы с Оксаной любим их обоих одинаково сильно.

Иногда, когда я смотрю на них всех вместе, мне кажется, что это какая-то шутка. Что жизнь просто решила подкинуть мне самый невероятный сценарий. Но потом я понимаю, что никакая это к черту не шутка. Это мое счастье. То, ради чего стоит жить.

Я встаю с кресла и иду к ним. Оксана оборачивается, улыбается. Ее глаза светятся, как будто в них отражается весь этот закат.

— Пап, смотри, что мы построили! — кричит Егор, показывая на башню, которая, кажется, вот-вот рухнет.

— Это не башня, это замок! — поправляет его Лёва, и они оба начинают спорить.

Я смеюсь. Это звучит странно, но я смеюсь. И чувствую, как сжатая пружина внутри меня расслабляется. Как будто я наконец отпустил все те страхи, которые держали меня в плену столько лет.

— Молодцы, — говорю я, садясь рядом с Оксаной. — Но, кажется, ваш замок немного кривой.