Навсегда моя (СИ) - Сью Ники - Страница 4

Я ведь… не пожалею потом, что решилась подпустить его чуть ближе?

Проклятье.

– О, так ты уже успел познакомиться с нашей училкой по мировой экономике? – многозначительно играет бровями Арс, толкнув в бок Руслана. Тот закатывает глаза с видом, будто его достали вопросы в подобном ключе.

– А что мы все обо мне, да обо мне. Вон Артемка к нам перевелся. Я так рад его видеть, ты тоже, Гор? – Соболь заставляет меня вернуться мыслями в столовую и сжать кулаки.

Во-первых, я ненавижу Артема Нестерова. Не срослось у нас с ним еще со школы. Так уж получалось, что то его друзья жаждали оказаться в моей компании, то их команда вечно проигрывала нам. Помню, на одной товарищеской игре по баскетболу, мы друг друга отмудохали, настолько кровь стыла в венах.

На самом деле, для Нестерова пиком стала Алла, его первая и безумная любовь, а совсем не друзья или проигрыши. Я как сейчас помню, он бегал за ней класса с шестого и получал вечные отказы. Но однажды, после очередного лета, мы перешли тогда в десятый, Алла сильно изменилась. У нее наконец-то появилась грудь, тело приобрело, красивые округлые формы и сама по себе девушка стала будто ярче, живее.

Со всем этим багажом Алла случайно врезалась в меня в коридоре и по закону жанра, ее бесконечные сто пятьсот бумажек, разлетелись вихрем в разные стороны. Я коротко извинился и прошел мимо, не желая помогать ей, и это чем-то зацепило Аллу. Наверное, именно в этот момент она в меня втрескалась, как бы самодовольно это ни звучало.

И чтобы доказать мне, что она чего-то стоит, Алла дала добро Артему. Они начали встречаться. Односторонняя симпатия. Поцелуи для вида с открытыми глазами. Короткие платья и жаркие объятия, в которых не было любви, только желание вызвать реакцию.

Алла была дурой. Я ревновал только одну девушку, и она не училась в моей школе. Она вообще презирала меня, хотя… так и надо. Это правильно.

Спустя четыре месяца на новогодней дискотеке, Алла выпила и пришла ко мне. Я тоже выпил, и был в целом не против спустить пар. Мы поцеловались и в этот момент, крайне эпично в кабинет ввалился Нестеров.

Алла продолжала целовать меня, пока ее парень стоял в дверях и наблюдал за тем, как мои руки впивались в бедра его девчонки. Знаю, я поступил дерьмово, но с другой стороны, никто насильно не тащил Аллу в кабинет ОБЖ, и не заставлял облизывать мои губы.

Драка случилась жестокой. Настолько что, мать вызвали не в школу, а в полицию. Нас еле разняли. Артем желал уничтожить меня, а я просто злился на происходящее у себя дома. Я бил его, представляя, что уничтожаю реальность, которая с годами превращалась в бомбу замедленного действия. Я получал ударами в ответ, точно так же, как издевалась надо мной судьба на пару с матерью.

Нет, то была драка не с Артемом, а с миром. С отвратительным, мать его, миром.

Но прошлое – это лирика. Тот факт, что Нестеров решил подкатить к Дашке, мягко говоря, выбил меня из колеи. Я сжимал так сильно челюсть, что зубы аж скрипели. Он смотрел на нее, словно жаждал сделать своей. Словно мысленно снимал одежду, скидывая медленно бретельки бюстгальтера с хрупких девичьих плеч. И хотя я дал себе установку не приближаться к Даше, мне все равно ненавистно видеть ее с кем-то другим.

Я до сих пор не знаю, как с этим смириться… И не могу простить себе вспышку страсти, помутнение рассудка в виде поцелуя.

Черт, если бы меня спросили, как я ощутил тот поцелуй, я бы сказал – это касание зимы. Когда маленькие снежинки падают впервые на твои губы, оставляя легкое покалывание, а ты как идиот, пытаешься поймать еще, переполненный детской радостью.

Я идиот. Я не хотел прекращать ее целовать. И за это стоит кому-то дать мне по морде.

Нам нельзя быть вместе. Я обещал…

– Эй, – Соболь пальцами щелкает у меня перед носом. Оказывается, мы дошли до красного лекционного зала быстрее, чем я думал. И Арсений куда-то успел подеваться по пути, оставив нас вдвоем. – Думаешь, Темочка устроить подлянку?

– Думаю, что могу захотеть врезать ему еще разок, – я сворачиваю за угол, кидаю рюкзак на подоконник, затем сажусь на него сам. Рус же приваливается к стене, скрестив руки на груди и грозно сверлит белую стену напротив.

– Мне кажется, у него проблемы с кукухой. Ну реально так бесится из-за девки… тем более она сама тогда к тебе лезла, я хорошо помню.

– А ты чего?

– А что я? – удивленно он смотрит на меня.

– Неужели та рыжая понравилась? – я вспоминаю душевую и немного злюсь на Соболева, что он вообще вломился на женскую территорию.

– Эта лисичка не в моем вкусе. Ты видел, какие она носит хвостики? – он пальцами водит в воздухе, словно накручивает на них кудри. – Она же чокнутая. Рыжая бестия, – на последней фразе Рус отчего-то загадочно улыбается, так будто попробовал на вкус что-то безумно приятное и теперь смакует.

– Чокнутая, которая никогда не будет твоей, – подстегиваю его, пытаясь перестать думать о Дашке.

– Твоя приемная сестричка тоже твоей никогда не будет, – напоминает Соболь и меня опять переклинивает. Мы с Русланом давно дружим и в целом, он единственный, кто знает о моей больной тяге к Дашке. А еще о нашей безумной маман, и о девушке, чью фотографию я храню в старой рамке, под матрасом.

Как же сложно… Чувствую себя раненым солдатом, которого перевозят в закрытом поезде в лютую жару. Сердце заходится от боли, кости ломит и мозг плывет так, что плохо соображаешь.

– Ты так переживаешь за меня? – кошусь на него, и получаю в ответ ухмылку. Типично. Руслан не особо многословен с чужаками, зато со своими его язык несет тысячу колкостей, к которым привыкаешь не с первого дня. Зато он не врет. Прямой как рельса. Пожалуй, для меня самое важное качество в человеке – искренность.

– Скорее негодую, относительно твоего решения держаться от нее подальше.

– Негодуй молча, – вытаскиваю телефон, и как назло в ленте попадается реклама балетной школы. Даже интернет намекает, что отвязаться головой и сердцем от Дашки будет непросто.

– Кстати, ты знаешь, что Ставицкий сегодня вечеринку устраивает?

– Нет, – сухо отзываюсь. Арсений у нас любит тусовки, движ и выпить. Я же больше предпочитаю спокойную компанию, круг так сказать близких людей, от которых не ожидаешь подлянки.

– Я тоже не пойду, – Руслан крутит на запястье браслет-фенечку.

Дальше разговор у нас не складывается, потому что я показываю жестом Соболю замолчать. Голос Дашки, внезапно заполняющий собой коридор, врезается в мое сознание острым лезвием.

– Если честно, я никогда не была на таких тусовках, – говорит она кому-то. Неужели собралась идти на вечеринку к Арсению? Да ну, быть не может. Кто бы дал ей пригласительный?! Он же у нас вип-товарищ и приглашает к себе только тех, кого выбрал сам.

– Я тоже, – отзывается второй довольно мягкий женский голос. Рус вытягивает шею, выглядывая из-за стены, и пытаясь разглядеть, что там происходит в коридоре.

Хватаю его за плечо и тяну назад.

– Что? – недоумевает друг шепотом.

Не отвечаю, жестом показываю, чтобы он заткнулся. Соболев в ответ обхватывает меня за шею и нагибает, пытаясь в шутку бороться.

– Прекрати, дай послушать, – вырываюсь я.

– Просто переспи уже с ней и забей, – советует Руслан.

– Придется надеть платье, – сообщает незнакомый женский голос и мы оба, наконец, можем разглядеть, кому он предназначен.

– Это же лисичка, – удивляется Соболь. – Не думал, что такие ходят на вечеринки. Она же должна сидеть дома и смотреть “баю-бай”.

– Ты заткнешься, сегодня или нет? – змеей шиплю я не него.

– А я, наверное, джинсы, – говорит Дашка.

– Твой Артем немного странный, – констатирует факт рыжая. Знала бы она, что не немного, а прилично странный. Стоп! “Твой”? Неужели они уже…

Я выпрямляюсь, ощущая как за ребрами неприятно скребет. Проклятье. В груди пиликает датчик детонатора, который вот-вот разорвется. А я ведь старательно его сдерживаю на протяжении девяти лет.