Мерцание (СИ) - "Мастер_Угвей" - Страница 23

Сделав глубокий вздох, через секунду жаболюд выплюнул кучу обглоданных костей, которые подобно дроби пробили тела сразу нескольких его противников, после чего монстра своим длинным языком перекрутил шею предпоследнего Миротворца, чтобы через секунду переломать его и отбросить тело в сторону оставшегося выжившего.

Вандера пытался хотя бы пнуть демона, но тот лишь хрипло засмеялся, прежде чем со всей силы отбросить мужчину и впечатать его в стенку. Я успел заметить руки хозяина бара, обратившие в кровавую кашу, смешанную с погнутым металлом, однако даже финальный удар не вырубил его.

Это сильно забавляло тварь, на которой уже не было и царапины, однако её веселье не продлилось долго:

— И что теперь? Спасли вас ваши игрушки? Заун, Пилтовер — для меня вы все одинаковая часть одного болота, где мальки борются за крошки. Только в итоге вас можно назвать лишь кормом для настоящего хищника…

— Недоценивание врага — это первый признак смерти, — ледяным голосом произнёс я, направив на него пистолет. Тварь улыбнулась, показывав уже начавшие вырастать новые зубы, и выпустив на свободу свой длинный, многометровый язык.

— И в чём же заключается второй? Пожалуйста, просвети меня, парниша, — с усмешкой произнёс он.

— Самоуверенность, — закончил я, спуская курок, стоило мне увидеть Хеймердингера, зашедшего за спину монстра и бросившего склянку.

Монстр не успел ничего осознать и лишь попытался поймать меня своим языком. Вот только к его сожалению его атака для меня казалось безумно медленной, отчего не было никаких проблем увернуться от неё. Главное то, что пуля попала в бутылку, летевшую в него, тем самым обратив в пламя жидкость, облившую тварь.

А каким бы монстром или демоном это существо не было, горело оно так же хорошо, как и любая другая тварь. Моя личная смесь самодельной термитной пасты и популярного в Зауне загустителя, продаваемого в единственной церкви Жанны, богине ветра и бури, где торговали единственными крупицами алюминия в городе, который не позволил бы пламени распространиться и устроить серьёзный пожар.

В любом случае у меня всегда в сумке имелись также склянки с пеной, что хорошо подходила для борьбы с любым локальным пожаром, однако сейчас этого не требовалось — казалось, огонь сам по себе сфокусировался вокруг этой твари, не трогая местных.

Демон горел очень хорошо. На самом деле куда лучше, чем должен был и чем получалось при любых моих экспериментах — он буквально обратился в живую сферу пламени белого огня. Кенч кричал от боли и бил по себе руками, словно бы пытаясь потушить бушующее пламя, вот только всё было тщетно.

И когда уже стали видны чёрные обугленные кости, показавшиеся несмотря на все старания его регенерации, жаболюд издал черед слов, явно являвшихся ругательствами на неизвестном языке, после чего взял и просто погрузился пол, будто нырнул в какую-то жидкость. Белое пламя следовало за тварью, и ушло вместе с демоном, будто бы здесь ничего не происходило ещё мгновение назад.

Все оставшиеся в баре, что выжили после побоища ещё долго приходили в себя. Мы с Хеймердингером были первыми, кто рванул к раненным и начал им помогать, перевязывая раны и напаивая самых поверженных обезболивающим, однако даже навыков не хватало, чтобы спасти всех.

Никто ничего не говорил, и лишь стоны боли разносились в помещении, где случилось очень редкое событие — жители Зауна и Пилтовера объединились, чтобы вместе поразить чужака. И пока все осознавали произошедшее, я невзначай собрал остатки крови и зубов твари, что не сгорели в белом пламени. Ещё одна загадка, и ещё один вопрос, на которой вряд ли удасться скоро найти ответ — сколько их даже не сосчитать, но это всё равно не остановит меня от попыток найти ответы хотя бы на некоторые из них.

Сознание мутилось после использования Мерцания, но даже в таком состоянии меня не оставляли мысли того, что мы прошли по самой гране, буквально чудом вырвав победу. И судя по задумчивому взгляду Хеймедингера, не только меня интересовало то, что будет дальше.

— Это было воистину удивительная первая встреча, не совру. Даже я уже не вспомню, когда подобное в последний раз происходило! Действительно полное эмоций потрясение! Приятно видеть, что даже спустя не самые простые года, наш город всё ещё может выступить единым кулаком против вторженцев! Ноксус, Билджвотер или Иония с Демасией — никто не сломил нас за эти века, и никогда не сможет!

Я хмыкнул, слушая Хеймердингера. Стоило нам наконец-то разобраться с последним раненым и присесть за стол, вернувшийся на своё место, как все захотели перевести дух и очистить голову от лишних мыслей. Конечно, кровь слегка отвлекала от подобного, и ещё долго отмывать будут с деревянного пола и столов, однако в Нижнем городе легко можно было обнаружить что-то и похуже.

В любом случае, все трупы уже вынесены, и, уверен, сюда уже несётся пара десятков Миротворцев, союзники которых, как мы вскоре узнали, были заранее убиты необычной тварью. Явился, объявил себя королём и сразу же сдох — вот какова судьба любых «умников», решивших себя достаточно сильными, чтобы выступить сразу против двух великих городов.

Заун и Пилтовер хотя и нельзя было назвать единой силой, однако были причины, по которым город оставался крупнейшим независимым торговым и инновационным центром всего мира.

Несмотря на свою вражду, члены верховного совета, промышленники и представители торговых семей умели находить общий язык с лидерами банд, наёмниками и химбаронами, также не желавшими терять свой бизнес из-за каких-то конкурентов.

А потому если бы это тварь даже сожрала нас всех, то, уверен, она не долго бы проходила среди местных улиц — одних наёмных убийц на здесь больше, чем в целых других империях. Безумных учёных, алхимиков и откровенных головорезов даже упоминать, думаю, не стоит.

Пока весь остальной мир прибывал на уровне закостеневшего средневековья, мы уже во всю развивали огнестрел со взрывчаткой, воздухоплавательные средства и настоящее электричество с первыми серьёзными заводами. С такой стороны становилось понятно кое-что совершенно другое — лишь разделение Пилтовера и Зауна является причиной, почему моя родина ещё не захватила соседей. Даже по численности наш мегаполис заметно превосходил все столицы миры.

Как и всегда ответ был один и тот же. Практически каждую проблему в городе можно было свести к одному и тому же, отчего меня прямо жгло узнать причину, почему всё стало таким, каким есть:

— Профессор, пока ещё есть возможность говорить без пригляда со стороны ваших надсмотрщиков, — произнёс я, глядя на последнюю выжившую девушку из Миротворцев, что с суровым и мрачным лицом стояла над телами мёртвых коллег. — Скажите мне честно — почему вы допустили падение Зауна? Не можете ведь не видеть, в какую клоаку превратился Нижний город, но ничего не делаете. Просто скажите мне — почему?

— Как бы не было печально это говорить, Виктор, но не все проблемы можно решить одним правильным изобретением. И даже бессмертие — не ответ на все беды, вызванные пороками жадности, гордыни и самолюбия с предрассудками. Всегда есть люди, желающие лучшей жизни для себя и своей семьи, а не для окружающих, и как бы ты не старался исправить систему и помочь нуждающимся, они всегда остаются. И спустя века таких тщетных попыток… ты просто сдаёшься. Поверь мне, Виктор, я всеми силами старался всё исправить. Однако даже у меня не получалось найти лекарство от человеческой жадности, отчего сейчас я просто пытаюсь двигать прогресс вперёд, надеясь, что однажды оно всё-таки найдётся. Наука — это единственная вещь, которая ещё не подводила меня…

Казалось, вся грусть и сожаление, смешанное с разочарованием в самом себе смешались в голосе этого метрового комка шерсти, чьи глаза видели как сменяются века и целые эпохи. Мне искренне стало жаль его, однако как-то не получалось найти слова, что смогли бы подбодрить великого учёного. Что я вообще могу сказать, чего он не слышал за века?