Сильная и независимая (СИ) - Резник Юлия - Страница 20

— Алка говорит, что нас с Моисеевым развели. Наверное, твой отец вмешался, чтобы не затягивать с делами.

— Он может.

— В смысле?! Хочешь сказать, что за тебя Наумов вписался? И ты знала? Так какого хрена я об этом ни сном ни духом?! Как твое доверенное лицо, я должна была… — тараторит Алка в запале, и мне приходится ее перебить.

— Я не была уверена, что он действительно что-то сделает.

— Что ж — поздравляю. Он впрягся по полной.

— А чего ты бесишься, если все хорошо?

— Да я не бешусь. Просто как-то это все неожиданно.

Неожиданно? Да, пожалуй. Так даже и не скажешь, что я чувствую по этому поводу. Все очень и очень странно. И быстро. И… вообще, будто не из моей жизни. Я с Эдиком прожила дольше, чем без него. Как бы он не нагадил мне в душу, как бы я на него не злилась, осознать, что мы больше не вместе, оказалось сложнее, чем я ожидала.

Оседаю в кресло. Я — разведенка, м-да. Перед глазами застывает табличка с двумя памятными датами, выгравированными на ней. Дата свадьбы. И дата развода. А в гробу, очевидно, наш брак. Я догадывалась, что прощание с прошлым будет болезненным, а потому заранее настраивала себя на позитив, искала в одиночестве плюсы и немало их находила, но сейчас из довольно длинного списка я не могу вспомнить ни одного действительно стоящего пункта.

— Спасибо тебе, Ал.

— Ты что, манюнь, скисла?

— Ага… Не бери в голову. Я чуть-чуть поплачу и буду как новенькая. Спасибо тебе за помощь… со всем этим.

Почему-то язык не поворачивается сказать «с разводом».

— Когда будем отмечать?

— Что-то слишком много у нас в последнее время поводов. Давайте повременим, я устала от праздников.

— Впереди еще майские. Вы уже думали, что будем делать? Одна из доверительниц рекомендовала мне новый отель за городом. Говорит — места чудные. А банщики там какие! М-м-м…

— Воу-воу. Погоди. Не так быстро. Дай мне переварить информацию.

— Да знаю я твое переваривание! Сейчас загонишься по самое не хочу.

— Ал, правда, мне сейчас совсем не до этого. Прости. Целую. Потом созвонимся.

— Ну как знаешь. Держи меня в курсе ситуации с Сёмой.

Конечно, мне пришлось рассказать подругам о нападении. Но вдаваться в подробности я не стала, решив, что буду выдавать информацию постепенно, чтобы уж слишком их не волновать. А родителям и вовсе не стала рассказывать о своих приключениях. Зачем старикам волноваться?

Только возвращаюсь к работе, как объявляется Моисеев.

— Привет. Звонишь поздравить?

— С чем?

— Ну, как же? С разводом. Или ты еще не в курсе, что нас развели?

— Как развели? Уже? Вот так запросто? — как будто теряется Эдик.

— Ну, ты же дал пояснения, что не возражаешь. И имущество мы поделили…

— Нет, постой. Все равно это как-то чересчур… Тебе не кажется?

— Да почему? Разве не хуже было бы, если бы наш развод растянулся во времени? В конце концов, мы оба занятые люди.

— И то так.

— А я о чем? Ты вообще чего звонишь-то?

— Спросить, сможешь ли ты забрать мальчиков.

— После тренировки? Нет. К сожалению.

— Юля, блядь!

— Блядь у нас, Эдик, ты. А в остальном — я действительно не могу. Мне на перевязку и потом…

— Какую еще перевязку?

— О, ты же не в курсе, в какой замес я попала…

Исправляя это недоразумение, вываливаю на Эдика все, что случилось. Возможно, желая выяснить, насколько ему на меня плевать. Почему-то кажется, что Моисеев не будет особенно переживать. Но тут я ошибаюсь. Он явно в шоке. Даже предлагает приехать.

— Нет, Эдик, зачем? Лучше займись детьми. У меня сейчас действительно сложный период. И по бизнесу, и в целом.

— Из-за Сёмы?

— Что именно?

— Ну, проблемы в бизнесе. Тебе некем его заменить?

Стаська, которая слышит наш разговор из-за довольно громкого динамика у айфона, удивленно приподнимает брови. Ну, да… Мой муж… точнее, бывший муж до сих пор не понимает, что собой на самом деле представляет мой бизнес — отсюда и такие поверхностные выводы. Эдику все кажется, что я занимаюсь какой-то фигней. Ну, собираются девочки, ну красятся, делают ноготочки… Вроде как чем бы дитя ни тешилось…

— Нет, Эдик. Я решила развиваться в несколько другом направлении.

— Серьезно? Ну, если что — обращайся за советом. Помогу, чем смогу. И не вздумай закладывать жилье под бизнес.

Мне становится его даже жаль. Это же насколько он был зациклен на собственном деле, что, будучи умным мужиком, так недооценил мое?

— Не буду, Эдик. Я же не сумасшедшая.

— Ладно. Ты правда в порядке? Если что — не стесняйся, обращайся. Я всегда помогу.

Неожиданно. И не сказать, что приятно. В груди вон как щемит…

— А как на мои обращения отреагирует твоя любовь? — иронизирую я.

— Это мои проблемы.

— Конечно. Извини. Мальчикам про нападение не рассказывай. Не надо их волновать. Скажи, что просто захотел побыть с ними.

— Юль, я не дурак.

Сомнительно, но ладно.

— Конечно, нет. Тогда пока?

— Поверить не могу, что все в прошлом…

Плавно убираю трубку от уха и в задумчивости гляжу на экран. Ты же сам от меня ушел… А теперь сокрушаешься? Чудно. И почему-то больно. Почти как в тот раз, когда он признался, что полюбил другую.

— Может, еще помиритесь? — вздыхает Стаська, подперев кулачком щеку. Фантазерка она, конечно. Какой и положено быть в двадцать три.

— Нет. К сожалению, разбитую чашку не склеить.

Стаська закусывает губку. Хочет что-то сказать, но отвлекается на телефон.

— О! Папа…

— Что пишет? — спрашиваю, скрывая интерес под маской равнодушия.

— Что благополучно приземлился, — улыбается девочка, что-то строча в ответ.

— Он куда-то улетел? — выпучиваю глаза.

— Ага. Май ведь. Он на яхте живет с мая по июль. У нас дом в Ницце… Папа обычно оттуда стартует.

Вот как? А я не заметила чемоданов. Уж молчу про то, что он ни слова мне не сказал о своем отъезде.

А с чего ему перед тобой отчитываться, Юлечка?

И правда. Не с чего. Какие глупости! Тогда почему я… как будто сбита с толку? И бок ноет все сильнее.

— Так, знаешь что? Поезжай-ка ты домой. Отлежись, потому что никому не будет лучше, если ты свалишься, — командует Стася, когда я в сотый раз за последние пять минут вздыхаю.

Корчить из себя стахановца, когда мне настолько плохо, нет никакого смысла. В этом и заключается прелесть работы на самого себя.

Все-таки я дурочка. На него даже обижаться нет повода. Мужик поступил по-джентльменски, к его поступкам не придраться. А то, что я успела что-то придумать… Было глупо, хотя и занятно… Ну когда теперь судьба мне подкинет такой шикарный повод? Нет-нет, к Наумову у меня ноль претензий. Даже хорошо, что он, сам того не ведая, щелкнул меня по носу. Это убережет от ошибок впредь.

Заезжаю на перевязку в больницу. Стоя на долгом светофоре, заказываю ужин и набираю мальчиков, коротая время в дороге за разговорами с сыновьями. Они отвлекают от боли и заставляют смеяться, что бы там ни случилось.

Съев свои суши, заваливаюсь в кровать. И тут приходит сообщение от Данила.

«Чего прогуливаем тренировки?»

«У меня медотвод».

«Простыла? Сейчас вся зараза оттаяла».

«Зараза оттаяла еще в марте. А на меня было совершено нападение».

— Это такая неудачная шутка? — тут же перезванивает.

— Нет. Мой бывший парикмахер слегка пырнул меня опасной бритвой.

— Жесть какая-то. Хочешь, чтобы я приехал?

— Нет. Я уже ложусь спать.

— Я просто пытался быть вежливым. Скоро буду.

Наглость Даньки заставляет меня смеяться, отчего в боку только сильнее тянет.

— Как знаешь. Но если меня вырубит, и я не услышу звонка — пеняй на себя.

Данил фыркает, обрывая связь. А мне… Мне правда сейчас совершенно не хочется быть одной. Как-то я совсем расклеилась от мысли о собственной ненужности. Хотя, конечно, эта самая мысль абсолютно бредовая. И я совершенно не собираюсь ставить на себе крест. Просто сейчас такой период, когда мне нужно научиться жить одной. По максимуму насладиться своей свободой, и все такое. Но отчего-то не получается. Меня болтает из крайности в крайность. От одного мужика к другому. Я как сбившаяся с пути яхта, причаливаю туда, куда прибьет ветром. Мне совершенно не нравится это ощущение потерянности. Оно порядком сбивает с толку. Взять хотя бы эту странную ночь с Наумовым… А до этого Саша-пять-сантиметров. Нет-нет, нужно взять паузу.