Армагеддон - Сухинин Владимир Александрович "Владимир Черный-Седой" - Страница 3

Посейдон застыл, словно пораженный молнией. Его разум отказывался принять произошедшее. Перемещение свершилось мгновенно, без предупреждения, без объяснений. Он стоял у ворот, ведущих в мир богов, и его сердце билось, как пойманная в силки птица.

Дрожащей рукой он провел по холодным узорам на воротах, ощущая их древнюю силу. Затем, словно во сне, потянулся к бронзовому колокольчику рядом. Звук его прикосновения разнесся по небольшому притвору, как эхо далекой мелодии. Ворота начали медленно раскрываться, словно пробуждаясь от векового сна. Посейдон испытал прилив благоговения: он находился перед входом в мир богов, он стал причастен к великой тайне созидания, скоро он будет одним из великих, и его слава… Силой воли Посейдон заставил себя собраться и перестать мечтать.

Перед ним открылась прямая дорога, теряющаяся в туманной дымке. По обеим сторонам простирались бескрайние зеленые луга, покрытые густой травой. Воздух был чистым и свежим, но в нем витала странная, почти неестественная тишина. Не слышно было ни пения птиц, ни стрекотания кузнечиков. Лишь серые облака, медленно плывущие по небу, нарушали иллюзию застывшего времени.

Посейдон поднял голову, пытаясь понять, что происходит. Он чувствовал, как что-то странное, почти магическое, окружает его. Вздохнув, он шагнул вперед, навстречу неизвестности. Как только он пересек порог ворот, мир вокруг него ожил. Подул легкий ветерок, принося с собой запах дождя. На горизонте появились редкие деревья, а вдалеке послышалось пение птиц. Под ногами он ощутил пыль утоптанной дороги шириной в пять локтей. Но вокруг не было ни души, ни малейшего признака жизни.

«Значит, с дороги уходить нельзя», – вспомнил он слова Ридаса и двинулся вперед, в манящую неизвестность.

Одиночество никогда не пугало его. За свою долгую жизнь он не обрел ни друзей, ни привязанностей. Сотни врагов пали от его руки, и каждый из них был уничтожен по его воле. Он знал, что привязанность делает правителя слабым. Но сейчас, шагая по этой дороге, он чувствовал странное спокойствие. Его сердце билось ровно, а разум был ясен как никогда.

Он шел уже больше двух часов, но вокруг ничего не менялось. Лишь изредка он замечал вдалеке деревушки и пасущихся коров. Ему хотелось свернуть с дороги, исследовать этот странный мир, но слова Ридаса продолжали звучать в его голове: «Прямо и только по дороге».

Наконец, его терпение было вознаграждено. Через два часа, по его внутренним часам, он увидел колодец. Он был сделан из массивных дубовых брусьев, а на краю стояло бронзовое ведро. Посейдон почувствовал, как его мучает жажда. Он поспешил к колодцу, его сердце забилось быстрее. Нагнувшись, он заглянул внутрь.

Там, в глубине, он увидел чистую, прозрачную воду. Она манила его, обещая утолить его жажду и вернуть силы. Посейдон захотел опустить ведро, чтобы зачерпнуть воды, но вдруг замер. Что-то в этом колодце было не так. Вода в нем казалась живой, почти разумной. Она словно наблюдала за ним, ожидая его решения.

Посейдон услышал женский голос, раздавшийся из глубин. Он пригляделся и увидел тонувшую чернокожую женщину. Она из последних сил цеплялась за скользкие бревна стенок колодца, пытаясь не уйти под воду.

– Кто ты? – удивленно спросил Посейдон, не скрывая любопытства. – И что ты здесь делаешь?

– Я принимаю ванну, разве не видно? – с сарказмом ответила женщина, ее голос дрожал от напряжения. – Меня сбросили сюда два идиота. Помоги мне, незнакомец, и я помогу тебе пройти лабиринт.

Посейдон вспомнил слова Ридаса: «Помогай детям Творца». Он спустил ведро на цепи, не раздумывая.

– Хватайтесь, госпожа, я постараюсь вас вытащить, – сказал он, стараясь не выдать своего волнения.

Ведро с грохотом упало вниз, и женщина вскрикнула.

– Идиот, ой…

Посейдон услышал глухой удар, и женщина ушла под воду. Он замер, напряженно всматриваясь в темную поверхность воды. Но женщина не всплывала.

«Неудачница», – подумал он, глядя на темную воду. И, пожав плечами, забыл о ней.

Посейдон ухватил цепь и, не раздумывая, поднял ведро из колодца. Его сердце было спокойно и даже равнодушно к судьбе утопленницы. Он понял, что это было испытание. Испытание, которое он должен пройти, чтобы доказать свою силу и решимость.

Первый глоток воды был сладким, как нектар богов. Он утолил жажду, и его тело наполнилось новой силой. Посейдон почувствовал, как его разум проясняется, а в сердце поселяется уверенность. Он понял, что готов к любым испытаниям, которые приготовила для него судьба.

С этой мыслью он, утолив жажду, присел отдохнуть, опершись спиной о сруб колодца.

Беота торжествовала. Она вновь отправила брата, которого ненавидела больше всего, в небытие. Ее душа кричала от радости, а дух Курамы с неслышным воплем потянулся к клинку. Рот призрака был открыт, и в глазах брата она увидела отчаяние.

– Получи, неудачник! – крикнула Беота.

Но неожиданно она почувствовала, как кинжал берет власть над ее телом. Оно одеревенело, руки застыли в нелепой позе, а все ее естество сжалось от страшного предчувствия. Курама пронесся по кинжалу и, проскользнув по ее руке дальше, обвил тело Беоты. Только сейчас она поняла, какую ошибку совершила, доверившись Ридасу. Он подарил ей кинжал-ловушку. Тот, кто владел им, становился пленником кинжала. А дух захваченной души влек ее под землю.

– Я не хочу! – успела крикнуть Беота. Но мир под ее ногами обрушился, и они начали падать в черную пустоту.

Куда они летели, Беота не понимала, только испытывала такой страх, что не могла сдержать слез. Падение захватывало дух и лишало воли. «Куда?!» – мысленно завопила она и услышала смех Курамы:

– В то место, где мы родились, крошка. Спасибо, что вернула меня к жизни.

Она еще не понимала, в чем дело, но когда увидела свет и падение прекратилось, то оказалось, что они с Курамой стоят у ворот лабиринта. У Курамы было его обычное тело, и он, обнимая ее, елозил по ней. Его руки беззастенчиво лазили по ее груди, но ошеломленная происшедшим Беота не замечала этого.

– Да ты обмочилась! – морщась, произнес Курама и отлип от нее. – Ну что, опомнилась, дуреха? – рассмеялся он и позвонил в колокольчик. Ворота стали открываться, и Курама первым шагнул в створ ворот. Он обернулся и спросил:

– Ты долго еще будешь изображать привратника?

Тут Беота опомнилась и с яростным воплем бросилась на брата. Она хотела выцарапать ему глаза, но удар ладонью по лицу оглушил ее и сбил на дорогу. Она села на свой зад от крепкой оплеухи и недоуменно посмотрела на Кураму.

– Ты ударил меня… – прошептала она, ее голос дрожал от боли и обиды. Она медленно поднялась, ее глаза пылали гневом, но удар ногой в живот заставил ее согнуться пополам. Боль пронзила ее тело, дыхание перехватило, а на земле остался мокрый след.

– Ну конечно, обмочилась, – Курама насмешливо хмыкнул, скрестив руки на груди. Его взгляд был холодным и безжалостным. – Сестричка, ты должна усвоить: здесь нет места для благодати. Здесь каждый из нас таков, каким его создала природа. И я, как мужчина, сильнее тебя. Возьми себя в руки и идем. Нам нужно выбраться из этого лабиринта как можно скорее. Рок и Ридас уже строят планы на наши домены. За то, что позволила мне вернуть свое тело, я помогу тебе выбраться. Обещаю, что никогда не посягну на твое место. Живи, правь своими черными стервами и мужиками без мужества, а я как-нибудь займусь Инферно.

Беота медленно приходила в себя. Слова брата вернули ее к реальности. Он прав, нужно сотрудничать и выбираться отсюда. Как это сделать, они знали, и лабиринт будет пройден быстро. Но тут еще остались неудачники, которых можно использовать как приманку. Она кивнула и расправила плечи.

– Хорошо, Курама. Я забуду о прежней вражде, – произнесла она. – Мы начнем все заново. Но не смей приставать ко мне. Я не буду делить с тобой ложе.

– Больно надо делить постель с женщиной, которая обмочилась, – презрительно усмехнулся Курама. Униженная и оскорбленная, Беота проглотила обиду.