Император Пограничья 3 (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич - Страница 49

— Вина! — рявкнул он, не оборачиваясь, и добавил название, от которого у подскочившего официанта расширились глаза. — «Солнечную слезу». И два бокала.

Официант скрылся, а Игнат хрустнул костяшками. От него пахнуло дорогим одеколоном, перемешанным с терпким запахом магии. Он подался вперёд, раскрывая рот, но я вскинул раскрытую ладонь, останавливая его и произнёс:

— Вначале стоит позаботиться о конфиденциальности беседы.

С этими словами я активировал Сферу тишины, накрывшую нас молчаливым пологом. Следом, Призрачную ширму. Это заклинание создавало вокруг определённой области слегка мерцающую, полупрозрачную пелену, которая искажала для внешних наблюдателей всё, что происходит внутри.

Люди снаружи видели лишь размытые силуэты и не могли различить детали лиц, жестов или движений губ. Заклинание часто использовалось на важных переговорах, требующих высокого уровня секретности. Особенно ценилось то, что, в отличие от полного барьера невидимости, Призрачная ширма не привлекала избыточного внимания окружающих — для случайного наблюдателя это выглядело просто как неясная, слегка затуманенная область.

Мой визави с интересом изучил оба творимых заклинания, но накал его эмоций это не снизило.

— Думаешь, самый умный? — его пальцы с перстнями вдруг засветились лёгким красноватым светом. — Моих людей захватил, да? Меня шантажировать вздумал…? Слушай меня внимательно, щенок, — его голос снизился до угрожающего рычания. — Я приехал только из интереса к твоей наглости. Тебе хватило яиц поставить мне условия, но на этом твоя удача заканчивается. Человек, которого ты поймал, выполнял приказ не мой, а своего непосредственного начальника. Никаких следов, ведущих ко мне, нет и быть не может.

Столешница между нами покрылась сетью мелких трещин, воздух стал горячим и сухим, словно в печи.

Мой визави оказался достаточно силён — Магистр первой ступени. Стихийная склонность… м-м-м… огонь и земля. Любопытная комбинация, позволяющая оперировать специфическими заклинаниями вроде Магмового столпа и Гнева тверди.

— Ты, сопляк, знаешь, кто я такой? Я могу сжечь тебя к хренам одним щелчком пальцев и забрать артефакт силой, — Терновский картинно вскинул правую руку, и между его пальцами заплясало крошечное пламя. — И никто даже не вспомнит, что существовал какой-то Платонов. Поэтому лучше подобру-поздорову отдай то, что принадлежит мне по праву!

Я смотрел ему прямо в глаза, не позволяя разглядеть ни капли страха. Потому что не боялся — я видел существ пострашнее этого разъярённого сановника.

— Достаточно, — произнёс я негромко, но так, что Терновский осёкся на полуслове. — Ты прав, пока что я всего лишь воевода захолустной деревни. Который, тем не менее, взял в плен твоего доверенного помощника, мастера второй ступени, между прочим. Захватил живьём, а не отправил на тот свет. Хотя мог бы.

Я положил на стол маленький свёрток и медленно развернул его. В тусклом свете ресторанных ламп обнажилась костяная статуэтка с преувеличенными женскими формами.

— Кречетов тоже считал, что его защитит ранг, ведь Мастер против Подмастерья — несерьёзный бой, так считается. Однако сейчас он лежит со сломанным носом, рукой и тремя треснувшими рёбрами, а его магический жезл превратился в мусор. А ведь я был весьма милосерден и даже не использовал магию.

Игнат замер, его взгляд переключился с меня на артефакт и обратно.

— Что до твоих угроз… У меня есть три козыря. Первый, — продолжил я, — ты можешь попытаться сжечь меня. Возможно, даже успеешь, но тогда костяная фигурка рассыплется в пыль — я наложил на неё кое-какое заклинание. И твои проблемы с мужской силой останутся с тобой навсегда. Второй, мне будет совсем не сложно выбить из Кречетова показания обо всех твоих грязных секретах и устроить тебе неплохой политический скандал… Как тебя там назвал мой человек? «Один из столпов Московского Бастиона»? Далеко падать будешь.

Мой собеседник всё сильнее наливался дурной кровью.

— И третий… — я упёрся в него тяжёлым взглядом, — я готов к прямой конфронтации. Не отказываюсь от слов, не боюсь последствий и не собираюсь играть в придворные игры. Если ты хотя бы чихнёшь слишком резко, — криво улыбнулся я, — металлический кол в полу под твоим стулом сделает тебе в заднице новую дырку.

Я откинулся на спинку стула, показывая свою расслабленность.

Лицо Терновского побагровело ещё сильнее, он стукнул кулаком по столу так, что зазвенела посуда.

А затем… он начал ржать, запрокинув лицо к потолку.

— Ой, ну не могу! Новую дырку… Ахаха, — утирая слёзы из глаз пробасил собеседник.

Принесли вино, и он, не глядя на официанта, схватил бутылку, с трудом справился с пробкой своими пальцами-сосисками и сам разлил тёмно-рубиновую жидкость по бокалам.

— Ну и ну, — выдохнул он, и в его голосе послышалось что-то новое… уважение. — А ты не так прост, как кажешься, боярин Платонов.

Он отпил вина, не сводя с меня глаз, и его напряжение немного спало.

— Допустим, ты меня сделал, — проговорил собеседник, и мне показалось, что эти слова дались ему с огромным трудом. — Как ты себе дальше всё представляешь?

Его голос оставался грубым, но в нём появились нотки деловитости. Я понял, что критический момент позади. Терновский был вспыльчив, но отходчив, и, главное, уважал силу и смелость. Об этом и говорила Василиса.

Показному смеху и дружелюбию я верил куда меньше, чем недавним угрозам. Министр просто делал хорошую мину при плохой игре, изображая что я прошел его «проверку». Но теперь я не сомневался, что за прямым давлением последуют иные попытки перевернуть ситуацию в его пользу.

— Я продам тебе артефакт, — ответил я. — За четыре тысячи рублей — цена выросла из-за твоей выходки. И ты получишь обратно своих людей. Никаких фокусов, никакого обмана. Честная сделка.

Терновский хмыкнул и снова отпил из бокала.

— А ты дерзкий, мальчишка! Мне это нравится, — он вдруг посерьёзнел. — Знаешь, многие на твоём месте уже были бы мертвы. Ты рискнул или знал, что я не стану тебя поджаривать на месте?

Я посмотрел ему прямо в глаза и усмехнулся:

— Я не рискую. Я просчитываю. Лично ты, Игнат Всеволодович, в ярости страшен, но не глуп. Ты бы не стал сжигать человека, держащего в руках то, что тебе жизненно необходимо. И тот факт, что ты всё же пришёл один, уже говорит о многом.

Собеседник хмыкнул и, отпив ещё вина, достал из внутреннего кармана сюртука сложенный чек и вписал в него новую сумму.

— Ладно, бери свои четыре тысячи. Теперь покажи эту дрянь поближе, — его пальцы дёрнулись к статуэтке. — Как эта безделушка вообще работает?

Я накрыл артефакт ладонью и отодвинул от протянутой руки.

— Я сказал, что цена выросла, но я не говорил, что мне нужны именно деньги.

— Что? — министр замер, и его глаза сузились от подозрения.

— Вместо чека на четыре тысячи мне нужно шахтное оборудование на эту же сумму, — я сделал неопределённый жест рукой. — Вагонетки, блочные механизмы, рельсы, подъёмные лебёдки и механизмы, стрелки и поворотные платформы, ворот с барабаном для троса, магический подъёмник, подручные инструменты и так далее, и так далее. У меня есть список. Ты со своим Министерством недр можешь это устроить без лишних вопросов.

Чиновник откинулся на спинку стула, изучая меня с неприкрытым любопытством. Его пальцы, только что сжимавшие бокал с такой силой, что казалось, стекло вот-вот треснет, теперь задумчиво поглаживали бороду.

— Шахтное оборудование? — он фыркнул. — А ты полон сюрпризов, Платонов. И кому оно нужно? Насколько мне известно, в твоей дыре даже каменоломни приличной нет.

— Я выступаю посредником, — объяснил я, придерживаясь заранее заготовленной легенды. — Есть люди, которые занимаются не совсем легальной добычей металла. Они не могут сами закупить оборудование, не привлекая внимания властей, и потому здесь потребуется твоя помощь.

В этом с самого начала и заключался мой план. Уже когда Василиса упомянула, что Игнат возглавляет министерство недр и ресурсов, я понял, что это идеальная возможность получить всё необходимое для разработки месторождения Сумеречной стали, не вызывая подозрений. Демидовы, Яковлевы и прочие конкуренты не заподозрят неладного, если поставка будет выглядеть как обычная рутинная операция Министерства, одна из многих.