Лозоходец - Лин Айлин - Страница 1

Тёплый летний день клонился к закату, заливая медовым светом околицу небольшого села Кривцово. Густой запах пыли и навоза смешивался с ароматом свежескошенного сена, напитывая горячий воздух неповторимыми ароматами деревенского быта: дымком берёзовых поленьев из печных труб, прелой соломой с крыш, терпкой полынью, что росла вдоль плетней, и густым духом размокшей от последнего дождя глины.

– Эй, служивые! – крикнул кто-то из толпы. – Дайте-ка, во-он тому вашему подопечному, помериться силой с нашим Егором-Бугаем! – кивок на односельчанина. – Всё веселее дорога пойдёт!

Конвойные переглянулись. Тот, что постарше, прищурился, оглядывая Егора.

– А что, Иван, – оглянулся он на массивного пленника, – порадуем честной люд? Только чур без глупостей!

На утоптанном земляном пятачке у старых амбаров постепенно собралась толпа: весть о необычном представлении разлетелась по округе быстрее степного пожара: везут "кулака" в ссылку, и конвойные, то ли от скуки, то ли следуя чьему-то указанию сверху, решили устроить потеху народу – бой с местным силачом. Бабы в выцветших платках, мужики в промасленных косоворотках, босоногая ребятня – все столпились тесным кругом, предвкушая необычное зрелище. Где-то нервно похрапывали лошади, впряжённые в телеги, словно чуя приближение чего-то недоброго.

Сквозь толпу зевак провели коренастого мужчину в рваном ватнике.

Иван от остальных раскулаченных, что сидели под присмотром охраны у телег, отличался статью, ростом был заметно ниже того, с кем ему прочили противостояние, но весь словно вылитый из чугуна: широкоплечий, грузный, с мощной шеей и крепкими, будто корневища дуба, ногами. До раскулачивания, поговаривали конвойные, держал крепкое хозяйство в селе, что стояло в двух днях пути отсюда, где жили в основном переселённые татары и где борьба көрәш была не просто забавой, а частью вековой традиции. Вся эта сила пришла к нему и от постоянной работы с землёй и скотиной, и от молодецких забав на сабантуях, где он славился своим умением вести схватку.

В его тяжёлой поступи чувствовалась медвежья сила, хотя лишнего жира в фигуре не было – каждый мускул выделялся под потрёпанной одеждой. Руки его были связаны верёвкой, но держался он с достоинством – спина прямая, голова гордо поднята, только взгляд метался по сторонам, как у загнанного волка. За ним шли двое конвойных – один худой с винтовкой, которую он лениво перекладывал из руки в руку, второй – приземистый, с наганом на поясе, видимо, старший.

Егор же, которого прозвали Бугаем не за массивность, был он высок и широк в плечах, но без той грузной мощи, что обычно связывают с этим прозвищем, а за невероятную силу, что жила в его жилистом теле. Стоял он сейчас поодаль, прислонившись к старому плетню, и его высокая фигура выделялась на фоне заходящего солнца. Крепкие руки, привыкшие к тяжёлой крестьянской работе, выдавали в нём не столько природную мощь, сколько годы упорных тренировок. Тридцатилетний силач был известен на всю округу – не было ещё человека, кто смог бы положить его на лопатки.

Свою борцовскую науку Егор начал постигать ещё мальчишкой, когда на престольный праздник в их село приезжали бродячие циркачи с силовыми номерами. Завороженный их искусством, он упросил отца отпустить его учиться к дяде в соседнюю губернию, где тот держал постоялый двор на бойком тракте. Там, на широком дворе, собирались по вечерам ямщики, купцы и разный проезжий люд. Среди них были и борцы – русские, татары, казахи, каждый со своей особой манерой боя.

За пять лет жизни у дяди Егор впитал всё, что мог: от классической русской борьбы до хитрых приёмов татарского көрәш и казахского курес. Позже, в армии, он освоил основы греко-римской, служа при офицерском собрании, где устраивались регулярные состязания. Вернувшись в родное село, он продолжил оттачивать своё мастерство, соединяя разные школы в собственный, неповторимый стиль.

На прозвучавший вызов Егор молча кивнул и начал стягивать с плеч старую стёганую куртку. Он уже понял по движениям арестанта – тот тоже не чужд борцовскому искусству. Такие детали опытный боец замечает сразу: и как человек ступает, и как держит равновесие, и как распределяет вес тела.

Раскулаченного развязали. Он медленно размял затёкшие руки, и Егор отметил про себя, как уверенно и легко двигается этот приземистый крепыш, несмотря на свою грузную фигуру. В глазах противника не было ни страха, ни обречённости, только спокойная уверенность человека, который знает себе цену.

Они сошлись в центре пятачка под гул одобрения толпы.

Егор решил начать с прощупывания: сделал классический русский захват, попытавшись обхватить противника за туловище. Иван ответил мгновенно – ушёл от захвата неуловимым движением и тут же попытался провести бросок через бедро, характерный для татарской борьбы көрәш, где важное значение имеет умение использовать пояс и одежду противника для броска.

Егор едва устоял на ногах, но годы тренировок не прошли даром – тело само восстановило равновесие. Он тут же сменил тактику, перейдя в низкую стойку. Ваня, почувствовав перемену в противнике, тоже изменил манеру боя. Теперь они кружили друг против друга, как два матёрых волка, выискивая слабое место.

Внезапно селянин поднырнул под плечо арестанта, пытаясь провести сложный приём с элементами греко-римской борьбы: подхват за поясницу с последующим броском. Но Иван оказался готов к такому развитию событий. Он мгновенно перешёл в защиту по канонам татарской борьбы көрәш, ухватившись за край рубахи Егора у пояса.

Наступил момент чистой силы: оба замерли, как изваяния, каждая мышца напряжена до предела. Толпа затихла, слышалось только шумное дыхание борцов да скрип песка под их босыми ногами. Пот заливал глаза, рубахи промокли насквозь, но никто не хотел уступать.

Пришлый первым нарушил равновесие: резко повёл корпусом вперёд, пытаясь сломать стойку Егора, а затем развернулся для бокового броска. Но Бугай недаром носил своё грозное прозвище – приняв упор на обе ноги, он не только устоял, но и сумел использовать силу Ивана против него самого.

Арестант первым нарушил равновесие, но не так, как ожидал Егор. Вместо привычного движения вперёд Иван вдруг крутанулся волчком и, поймав момент, когда Бугай чуть ослабил хват, провёл молниеносный бросок через бедро.

Коронный приём көрәш.

Егор взлетел в воздух! И, не успев сгруппироваться, с глухим стуком приложился затылком о твёрдую, как камень, землю.

Окружающая действительность вдруг расплылась осколками, голоса толпы слились в неясный гул, доносившийся словно сквозь толщу воды.

Мир на короткое мгновение померк, погрузившись в пугающую антрацитовую бездну…

Сердце пропустило удар. А затем забилось быстрее, в голове немного прояснилось, зрение вернулось, и тело за годы тренировок само перекатилось в сторону, уходя от возможного добивающего приёма. Несколько мгновений и Бугай уже снова на ногах, только в голове звон да перед глазами всё ещё плывут радужные круги.

– Эк приложило! – ахнули в толпе.

Но Егор лишь мотнул головой, прогоняя остатки мушек перед глазами, и снова занял борцовскую стойку, внимательно оглядывая окружающее пространство. Кто-то, будь он наблюдательнее, мог бы заметить глубокое удивление смешанное с непониманием, промелькнувшее в глазах силача.

Иван уважительно кивнул: не каждый сумел бы так быстро подняться после такого броска.

И схватка продолжилась…

В решающий момент Егор применил свой коронный приём. Он стремительно поднырнул под руки противника, обхватил его за корпус и выгнулся назад. Соперник оторвался от мата и завис в воздухе. Мощным рывком Егор перекинул оппонента через спину.

Исход схватки был решён.

Пыль взметнулась над пятачком, на миг скрыв борцов от глаз зрителей. Когда она осела, все увидели Ивана, лежащего на лопатках, и Егора, прижимающего его к земле. По законам борьбы схватка была окончена, но толпа требовала продолжения.