Единственная для Повелителя Дракона (СИ) - Воронецкая Лана - Страница 4

Берегиня, помоги. Спаси и сохрани меня, родненькая. Ну, уж так и быть, а заодно и кошмарного стража Повелителя.

Я отмерла, схватила с земли перепачканный и подранный сарафан и побежала, натягивая его на ходу. Получилось с трудом. Я до боли сжимала пальцы, обхватив стебель волшебного цветка папоротника. Когда просунула руки в рукава, и ткань скользнула по телу, прижала кулак с цветком у груди, другой, почти не касаясь, прикрыла его сверху. Назад не оглядывалась. Вдогонку неслись звуки битвы и нечеловеческий вой. Все мои надежды цеплялись за утренние лучи солнца и наступающий рассвет. Пусть новый день прогонит кошмары «бешенной ночи», и я забуду обо всем, что произошло в лесу, как страшный сон.

Я выбежала к озеру, у которого ночью танцевала с нимфами. Над водой показался огненный ободок светила. Костер растоптали, раскидав бревна по всему берегу, который встретил меня пустотой и тишиной. Я побежала дальше, в лес, в дом, где сейчас жила тетя с племянницей. Нужно скорее найти их и уносить ноги, от греха подальше, пока Берегиня не оставила меня. В доме тоже царила тишина. Лес вокруг притаился. Умолкли птицы, успокоился ветер, даже деревья не шелестели.

-Дядюшка Ефим, дядюшка Егорыч, -выбежав на порог, закричала я, зовя леших.

А в ответ –тишина. Страх подкрался к горлу, не давая кричать дальше. А вдруг кошмары не исчезли вместе с солнцем? И тот, кто одолел соперника явится по мою душу. И что здесь произошло? Неужели тетя с сестренкой не успели спрятаться и попались стражам?

-Чаго кричишь, окаянная? –проскрипел справа дуб голосом дядюшки Ефима.

От ствола отделился старичок с древесным телом, покрытый корой и поросший сучками: руки-ветки, ноги -раздвоенный пенек. На голове зеленела молодая поросль, в которой птицы свили гнездо.

-Неужто не видишь? Усе попрятались. Напужалися стражей.

-Все успели спрятаться? –я затаила дыхание.

-Эх, -махнул Ефим ветвистым отростком, служащим ему рукой. –Ох-ох-ох, -тяжело выдохнул, помолчал, причмокнул: -Все, да не все.

-Хватит загадок, -в душе росло беспокойство.

Из ближайших кустов послышался всхлип. Я присела, подняла ветку. Айрин сжалась в комочек, уткнулась в коленки и обхватила голову с зелеными волосами руками. Я с облегчением выдохнула. Айрин услышала и оторвалась от коленок. В круглых светло-зеленых глазах без зрачков блестели невыплаканные слезы, губы дрожали.

-Ита, -малышка еще не выговаривала букву «р».

Она моргнула и дала волю сдерживаемым эмоциям, по щекам покатились два ручейка, из груди вырвались рыдания. Она потянулась ко мне ручонками. Я вытащила сестренку из-под ветвей, она судорожно вцепилась в мой сарафан.

-Где Элистер? –обратилась я к Ефиму. –Давай прямо, без твоих присказок и недомолвок.

-Так ведь она стражей-то в лес поманила, -проскрипел старый пень, -от девочки увела, стало быть, -и замолк.

-Ефим! –прикрикнула я в сердцах. Вечно он так, на полслова останавливается.

-Чаго Ефим, Ефим? –ворчал старичок, -Чуть не сгубила парочку распроклятых. До болота завела, а тута еще подоспели, -он опять стал вздыхать, поскрипывая ветками. –Ох-ох-ох…

Горло пережало спазмом. Как так? Не успела. Не уберегла тетушку. Я сильнее прижала малышку. Рыдания затихли, она продолжала всхлипывать. Я молча вглядывалась в лешего, не смея произнести вслух то, чего так боялась.

-Эх-эхех, -посочувствовал трухлявый пень, -Заломали они Элистер-то, она и не противилась особо, за дочку поди больше переживала. Сама поди и отдалась-то в руки, чтоб стало быть они без добычи не остались и рыскать тута перестали, -он почесал затылок. –Вот, стало быть, как дело было.

-Сама? –только и вымолвила я. -А остальные нимфы как?

-Усе разбежалися -лови ветра в поле, -он развел руки-ветки в стороны. -Нечестивые приспешники Повелителя-то с носом и осталися.

-Как же с носом, -зло передразнила, -Они забрали Элистер.

-Не уберегли, не уберегли, -сокрушался дядюшка. –Дык, покуда уж там –куча треклятая их тута налетела. И чаго они тута забыли? –он вдруг замолчал и прислушался:

-Ты чаго следы-то не замела за собой? По вашу душу идут темные приспешники поди. Слышу их, близко ужо. Бегите деточки, бегите, -зашелестела крона с гнездом на голове, замахали ветки.

Я так перепугалась, когда убегала с поляны, что и, правда, забыла все, чему нимфы учили. Понадеялась, что мои ночные кошмары там и поубивают друг друга, не до меня им будет. Какой вой и шум борьбы лютой позади себя оставила.

-Прикрой, дядюшка Ефим, -взмолилась старому лешему.

-Ступайте к старухе Катарпилле. Пущай она пособит, чем может. Упрячет вас пока в чаще лесной, меж тропок нехоженых, от людей скрытых.

-Так я ж человек, -чуть не выронила Айрин из рук, -Мне дорога закрыта. Я ж с ней только на нейтральной территории и виделась раньше.

-Эх, молодость-горюшко, девочка ты моя. Какая ж ты человечка? Сердце твое сегодня ночью как пело. Все заслушалися.

-Подглядывали, стало быть? –насупилась я.

-Да, не. Чаго мы там не видали? Сегодня весь лес собрался послушать песнь сердца твоего, -он закатил глаза в блаженстве.

Вот, и нимфы что-то про музыку моего сердца шептали. А у костра, действительно, прекрасная мелодия играла, когда мы танцевали ночью. Я все думала, и как это возможно?

-Я думала, что это все чары нимф, что музыка пригрезилась.

-А ты на руки поглядай на свои, -леший выглянул из тени.

На нас с сестренкой как раз падал солнечный луч, выхватывая мои руки и ее волосы из утреннего сумрака. Я чуть отвела правый локоть в сторону, разглядывая. Те места, куда доставал свет, переливались тончайшей вязью еле заметных золотистых узоров. Айрин даже перестала плакать и приоткрыла ротик в восхищении, рассматривая искрящиеся паутинки на моей коже.

-Мамочки, -пробормотала я и потрясла рукой, стряхивая.

Ничего не изменилось. Те участки кожи, которые попадали под прямой солнечный луч, переливались золотистыми узорами.

-Ужо близко, -Ефим насторожился -ветки на голове встали ровно вертикально. –Нечаго лясы точить. Поторапливайтесь.

Он отломил один сучок, протянул мне:

-На. Знамо, пойдете бором, через болото по кочкам. Да следы путай, не забывай. А как через болото переберетесь, задом шагов с десяток ступайте, да через левое плечо три оборота. Там и втыкай сучок в землю. Тропка короткая откроется –побежите, не оступись, смотри! Авось, старая карга и встретит тама.

-Спасибо, дядюшка, Ефим, -с почтением приняла дар, поклонилась.

-Чаго спасибо твое? Дай цветок-то потрогать.

Я нехотя достала из кармана голубое чудо, продолжающее мерцать ровным светом.

-Осторожно, -не сдержалась, когда он потянулся веточкой, еле дотронулся до лепестка.

-Да буде тебе, девочка, -крякнул он усмехаясь.

Голубые искры побежали по веточке, перекинулись на ствол, разбежались по коре на его теле и леший пень превратился в старичка.

-Ух, -передернул плечами, -давненько не оборачивался. Думал уж, все, прошло мое время. Спасибо, девонька, -внезапно замолк, -Ох, не успеешь красавица, -печально посмотрел на меня и метнулся к лесу, исчез между деревьев.

А я снова ощутила чужой пристальный взгляд, пронизывающий до мурашек.

Редкие солнечные лучи восходящего солнца внезапно исчезли, на землю упала огромная тень. Я задрала голову –крылатый черный дракон, сотканный из тьмы, кружил в небе прямо над головой. Из пасти вырывались угольные сгустки дыма. Зверь пророкотал:

-Мы не закончили, айна.

Айрин уткнулась мне в плечо. Я сжала сестренку и остолбенела от неожиданности и страха. Сверху что-то капало, расплывалось бурыми пятнами по земле. Похоже, кровь? Эх, чудище одолело стража, пришедшего из-за грани. Сама не знаю почему, взгрустнулось. Наверное, я все-таки болела за него. Впрочем, как можно справиться с такой махиной? Разве что ранить. Видать знатно зверине досталось раз кровью землю закапал.

Крылатый кошмар начал снижаться. Не успела я взять себя в руки, как над деревьями показался край солнечного диска, залил ярким светом все вокруг. Мельком заметила, что мои руки заискрились нежным золотом. Темное порождение над головой зашипело, ошпаренное светилом, стало неистово извиваться длинным телом, беспорядочно махать перепончатыми крыльями, пытаясь затушить ожоги. Зверина потерял равновесие и спикировал камнем вниз. Перед самым подлетом к земле обернулся юродивым. Окровавленное тело горбатого уродца с треском плюхнулось животом.