Охота на "Черный аист" (СИ) - Март Артём - Страница 23

— При чём здесь моя жена, товарищ капитан? Речь ведь идет о том, что один солдат пытался застрелить другого! Каким боком тут Света?

Таран устало засопел. Я наблюдал и ждал, что же будет дальше. Ситуация набирала обороты, и сложно было просчитать, к какому результату мы придем.

Тем не менее Жукову нельзя было отказывать в интеллекте. Ведь я понимал, что он, в сущности, задумал.

Таран, по всей видимости, хотел отдать произошедшее на откуп военной прокуратуре. Но если это случится, Жукову тоже достанется.

Еще бы. Солдат, находящийся под его прямым командованием, совершил преступление. Он пытался застрелить сослуживцев. Возьмись за это дело настоящие профессионалы, все тут же всплывет на поверхность.

Чтобы там не говорил Симонов, но следователям совсем несложно будет докопаться до истины. А Жуков этого явно не хотел.

Я не знал, был ли он уверен в том, что именно Симонов стал виновником происшествия. Возможно, что и нет. Возможно, капитан действительно верил, что зачинщиком перестрелки стал кто-то из нас. Может быть, я. Может быть, Вася. Как минимум ему очень бы не хотелось, чтобы виновным все же оказался старший сержант Симонов.

В то же самое время я прекрасно понимал, что ситуацию можно спустить на тормозах. По сути, ведь никто не пострадал. «Нет тела нет дела».

Да и время у нас сейчас такое, что патроны никто, можно сказать, и не считает. Вон, парни с собой россыпью носят с десяток другой, распиханными по карманам. Да и у меня, у самого было припрятано немного, на черный день.

Если что, патроны просто пересчитают и пополнят недостающее количество. Все. На этом весь контроль заканчивался.

Так что, выкрутиться из всей этой ситуации можно. Если есть желание. У Тарана, по всей видимости, такого желания не было.

Да, расследование повлекло бы за собой проблемы на заставе. Зато показало бы, что пограничники с Шамабада ни при чём. Что мы с Уткиным действовали правильно.

А вот Жукову такой расклад не подходил по очевидным причинам.

Когда он заговорил о супруге Пуганькова, я понял, что капитан танкистов нащупал рычаг. Рычаг давления на Тарана.

Ведь если выясниться, что именно Света переполнила чашу терпения Симонова, что именно после ссоры с ней (которая, скорее всего, случилась), он схватился за пистолет, то это как минимум скандал.

А вслед за этим потянется дурнопахнущий шлейф проблем. Обязательно выясниться, что девушка была неверна лейтенанту, что невоспитанно вела себя на заставе. Перед начальством станет новый вопрос: а только ли с Симоновым была у нее связь?

Тогда заставу станут трясти как надо.

Что думал по поводу заявления Жукова я? Что отпираться просто поздно. Если Таран упрется и не даст вызвать девчонку, Жуков в голос начнет кричать о том, что мотивы Симонова связаны именно с ней, а Таран это знает, и потому не хочет, чтобы Пуганькова открывала рот. Более того, может подвести все к личной неприязни Симонова и Уткина, которая появилась из-за Пуганьковой и, на почве которой и случилась перепалка.

Если же Таран свернет все это «следствие», что развел тут Жуков, капитан непременно будет использовать в настоящем следствии линию со Светой в качестве защитной, что обернется для всех нас проблемами.

Что тут можно было сделать? Посмотреть, как пойдут события дальше. Возможно, получится заставить Жукова играть по нашим правилам. Просто обернуть его же оружие против него самого. У меня были мысли, как это сделать.

Жуков вздохнул.

— Мне, безусловно, неприятно лезть в вашу семью, товарищ Пуганьков, но у меня есть основания полагать, что Светлана тоже фигурирует в этом деле.

Таран молчал. По напряженному его лицу я видел, что он мыслит в том же направлении, что и я. Что если прямо сейчас он откажет Жукову, то даст ему только больше поводов сваливать все на жену Пуганькова.

— Как, скажите пожалуйста, она может тут фигурировать? — Состроил сердитое лицо Пуганьков.

Жуков вздохнул.

— Извините, если я вас чем-то обижу… Заранее извиняюсь. Однако все на заставе видят, как ведет себя гражданка Пуганькова. В каком виде она ходит. Что она нередко предпочитает общество солдат вашему. Ведь по долгу службы у вас остается не так много времени на общение с супругой.

— Вы, мне кажется, переходите границу, товарищ капитан… — Выдохнул Пуганьков.

— Ну вы же и сам прекрасно понимаете, к чему я клоню, — улыбнулся Жуков. — Зачем вы отрицаете очевидное? Отрицаете то, что и так уже все знают. Полагаю, вы тоже подозреваете, свою супругу. Но просто всей душой это отрицаете.

Пуганьков сделался кислым и хмурым. Уставился он не на Жукова, а словно обидевшийся ребенок, куда-то в пустоту. Взгляд его сделался совершенно отсутствующим.

— О чем я хочу сказать, — продолжил Жуков, когда понял, что замполит ему ничего так и не ответит. — Мне кажется, что у Светланы Николаевны были определенные отношения как с Симоновым, так и с Уткиным. Возможно, солдаты поссорились именно из-за женщины.

Жуков мрачно глянул на меня.

— Да как вы можете… — протянул Пуганьков тихо, — да как вы… смеете?.. Это ведь моя супруга…

— Я не хотел вас оскорбить, товарищ лейтенант, — проговорил Жуков доброжелательно, — даже скажу больше, я буду рад, если мои подозрения окажутся беспочвенными.

Жуков помолчал еще несколько мгновений, снова ожидая ответа Пуганькова, но, по всей видимости, лейтенанту нечего было сказать.

— Ну так что, товарищ лейтенант? Не могли бы вы пригласить вашу супругу в канцелярию? — Проговорил он вежливо.

Пуганьков молча встал из-за стола. Поднялся он так резко, что звякнули карандаши и ручки, которые лейтенант держал в граненом стакане.

А потом Пуганьков вышел из канцелярии с таким видом и настолько торопливо, что обычно, после такого жеста обратно не возвращаются.

— Ну вот и славно, — выдохнул Жуков. Потом обратился ко мне: — Товарищ сержант. На этом все. Вы свободны.

— Если товарищ старший лейтенант Таран не против, — проговорил я, глядя Жукову в глаза, — я бы хотел остаться.

— Полагаю, это не требуется, — похолодел тон Жукова. — Я вижу, что ничего нового вы нам не скажете, Селихов.

— А я полагаю, что мне все же будет лучше остаться.

Жуков приподнял бровь.

— Для чего? Разве у вас нет никаких других обязанностей?

— На сегодня мой наряд уже закончен, товарищ капитан, — сказал я, — к тому же раз уж дело идет о моем друге, об Уткине, я бы хотел стать его, скажем так, «защитником».

— Тогда давайте позовем самого Уткина, — возразил Капитан, — на его присутствие я соглашусь.

— А почему вы не согласны на мое? — Спросил я холодно.

Жуков замолчал. Я понимал, что он опасался того, что я могу как-то спутать ему карты. Ведь он уже сталкивался со мной, после первой драки с Симоновым. Жуков — умный человек. Он прекрасно знает, какая у меня репутация. А еще — что я не так прост, как кажусь не первый взгляд.

— Ну, мы, конечно, можем позвать еще и Уткина, — пожал я плечами. — Тут я только за.

Жуков поджал губы.

— Я тоже считаю, что Александру нелишним будет поприсутствовать тут, — сказал Таран.

Жуков метнул в него недовольный взгляд, который, впрочем, почти сразу помягчел.

— Ну что ж… — проговорил он, — если вы настаиваете, товарищ старший лейтенант…

Света сидела на стуле, на котором совсем недавно располагался я, и плакала. Девушка хныкала и утирала слезы платочком.

Офицеры терпеливо ждали, пока Пуганькова нарыдается. Я тем временем подошел к окошку, глянул на речку, что была видна с заставы.

Пяндж был сегодня безмятежным. Он длинной, зелено-голубой полосой тек в своем русле. Блестел в лучах высоко стоящего солнца.

За ним, на холмах близь кишлака Комар, гуляло стадо овец. Пастух принялся вдруг перегонять их в другое место, и животные синхронно сдвинулись с места, принялись спускаться с холма. Издали напоминали они рой насекомых, двигавшийся настолько слаженно, будто было это какое-то единое живое существо.