Охота на "Черный аист" (СИ) - Март Артём - Страница 22

— Верно.

— А что, если все не так просто, как мы думаем?

— Вы хотите отмазать своего сержанта? — Таран, стоящий у окна, повернулся к капитану, скрестил руки на груди.

Жуков молчал.

— Нет. Я лишь хочу разобраться в том, что же произошло. Я несу ответственность за этих ребят. И если уж действительно кто-то из них совершил такое преступление, я хочу быть уверен, что его накажут справедливо.

— А мне сдается, вы надеетесь, что получится перекинуть всю ответственность на моих парней.

Жуков не ответил. Тогда Таран продолжил:

— Я понимаю, что каждый из нас с вами стоит за своих. Я — за мой личный состав, вы — за ваш танковый взвод. Однако произошло ЧП. Я должен доложить.

— Я не прошу вас ничего утаивать, — покачал головой Жуков. — Прошу лишь дать мне время разобраться, товарищ старший лейтенант. Час. Один только час на то, чтобы выслушать всех и сформировать хоть какую-то ясную картину произошедшего. Все. Если Симонов действительно виноват и сейчас не зря сидит связанный и под охраной, я с чистой совестью передам его куда следует.

— Симонов — агрессивный человек. Совсем недавно подрался со своими же товарищами, — проговорил Таран, — или вы уже забыли, товарищ капитан?

— Помню. Да, человек он сложный. Характерный. Но я неуверен, что он не бы пошел на такой поступок, как покушение на убийство. А если бы даже и пошел… — Жуков поджал губы, — я хочу знать, почему. И буду рад, если вы пойдете мне навстречу. Кроме того…

— Кроме того, что? — Сузил глаза Таран.

— Кроме того, хочу напомнить еще раз, что никто, кроме этих троих не видел, что произошло. Обе, так сказать, стороны, заявляют противоположные вещи. Потому нельзя исключать вариант, что виноват совсем не Симонов. Думаю, товарищ старший лейтенант, вам не понравится, если во время расследования выясниться какие-нибудь неприятные именно вам обстоятельства.

Таран молчал и размышлял. Жуков был в своем репертуаре. Он снова давил. Правда, доля истины в его словах все же была. Никто на заставе толком не мог понять, почему случилось то, что случилось.

— Хорошо. Один час.

— Спасибо, товарищ старший лейтенант, — кивнул Жуков.

— Как вы думаете, Селихов, — продолжил Жуков, после того как я последовательно изложил все события, произошедшие сегодня утром, — почему в таком случае Симонов утверждает, что вы с Уткиным напали на него первыми?

Прошло не больше получаса после того, как мы доставили Симонова на заставу. Офицеры, решившие предварительно разобраться во всем, что произошло сами, стали вызывать участников ЧП в канцелярию.

Первым был Симонов. Он пробыл там недолго. Не более двадцати минут и вернулся под стражу. Затем Таран попросил зайти Уткина. Третьим был я.

В канцелярии было трое офицеров. Пуганьков сидел за своим столом и молчал. Только слушал. Таран задавал вопросы редко. Больше поглядывал на Жукова, и, казалось, будто начальник заставы присматривает за ним. Будто бы ждет от капитана танкистов какого-то подвоха.

— Товарищ капитан, — проговорил вдруг Таран, — вы обещали, что не станете выгораживать Симонова.

— Я не выгораживаю, — обернулся к нему Жуков, — я лишь хочу посмотреть на случившееся с разных сторон.

— Тогда вы смотрите не туда, товарищ капитан, — сказал я.

— В каком это смысле? — Нахмурился Жуков.

— Симонов не в себе. В последнее время на него оказывали серьезное давление в коллективе. Вот он и не выдержал.

— Насколько я знаю, Селихов, — подумав несколько мгновений, продолжил Жуков, — между вами с Симоновым и правда были натянутые отношения. Но вот что мне интересно: почему он, по вашим словам и славам самого Василия, напал именно на Уткина? Ведь, насколько мне известно, между ними не было вообще никаких склок.

Я глянул на Пуганькова. Лейтенант сидел совершенно спокойно и с интересом слушал все, о чем говорили в кабинете.

Если бы кто-то из уже допрошенных упомянул бы, что и его жена, хоть и косвенно, но все же участвует во всей этой истории, Пуганьков не был бы так спокоен. Значит, Вася додумался ничего не говорить. Додумался не говорить и Симонов. Хотя последний, скорее всего, промолчал, чтобы не добавлять себе больше проблем.

А вот я не хотел касаться всей этой темы по одной причине. Пуганьков, каким бы он ни был, остается важным лицом на заставе. И нам тут не нужен еще один пограничник, у которого на уме не служба, а измены жены. Вот переведут его с заставы туда, где попроще, пусть тогда с ней и разбирается. А тут надо Границу охранять.

Скорее всего, лейтенант догадывался о похождении своей женушки, но, как это часто бывает, подсознательно отказывался в них верить. Если же прямо сейчас вывалить на него все это, неизвестно, что станет с молодым офицером. Не нужно нам тут, на Шамабаде, семейных разборок.

Да и Таран как-то обмолвился мне, что его не очень устраивает поведение Светланы. Что он говорил на эту тему с Пуганьковым, и тот обещал донести до супруги, что щеголять перед молодыми солдатами, голодными до женского тепла, в таком виде, как это делает она — плохая идея.

Говорил ли Пуганьков со Светланой на эту тему, или же пока не решился, я не знал. А может, и говорил, но судя по тому, что девушка до сих пор ходила тут и там в легком платьишке, к мужу она не прислушалась.

Я уже тогда советовал Тарану убедить Пуганькова отправить супругу домой, попросту говоря, прочь с заставы. Но, думается мне, Таран не захочет давить на лейтенанта так кардинально. Я же считал, что надавить все же придется. Ведь ее действия привели к печальным последствиям. Да только подойти к вопросу со Светланой нужно было не в лоб, а как-то хитрее.

— А вы, разве не спрашивали об этом у самого Уткина? — Ответил я вопросом на вопрос.

— Спрашивал, — пожал плечами Жуков, — но рядовой Уткин не дал мне никакого внятного ответа, почему на него напал Симонов. Если, конечно же, напал.

— Товарищ капитан… — Мрачно проговорил Таран.

Жуков вздохнул.

— Товарищ старший лейтенант, — начал Жуков, — я лишь хочу понять, что и почему произошло.

— Если вы станете продолжать в том же духе, мне придется свернуть ваши скромные оперативные действия, — сказал Таран.

— Почему вы так уверены, что расследование укажет на Симонова? — Покачал головой Жуков. — И он, и Уткин ведут себя странно. И я догадываюсь почему. Скажем так, до меня дошли кое-какие слухи. Мерзкие слухи.

С этими словами Жуков бросил многозначительный взгляд на Пуганькова. Тот недоуменно расширил глаза.

«Он знает, — промелькнуло у меня в голове, — знает про Свету. Ну или как минимум догадывается».

Что ж, это было немудрено. Ведь слухи о Светиной распущенности ходят по Шамабаду давно. Таран тоже о них слышал и именно поэтому затеял тот самый разговор с Пуганьковым. Да только не хотел давить. Что об этом всем думал сам Пуганьков, история умалчивает. Со стороны казалось, что он их просто игнорирует. Хотя и не очень умело, учитывая кислую мину, которая часто возникала у него на лице.

Тем не менее я понимал, к чему все идет. А еще понимал, что если Жуков продолжит в том же духе, Шамабад ждет крупный скандал. И ладно бы, все это касалось только самих Пуганькова и его Женушку. Так и Тарану перепадет. Нужно было ему меня послушать, пока дело не зашло так далеко.

— Товарищ лейтенант, — Обратился Жуков к Пуганькову.

— Да, товарищ капитан? — Едва заметно удивился он.

— Скажите, а нельзя ли попросить вас пригласить к нам вашу жену?

— Жену? — Удивился Пуганьков, — В смысле, мою жену?

— В том смысле, товарищ лейтенант, что я бы хотел задать ей несколько вопросов. — Сказал Жуков.

Таран потемнел лицом. Глянул на изумленного Пуганькова. Потом на меня.

— К-каких еще вопросов? — Замполит от изумления даже выпрямился на стуле.

Недоуменный взгляд Пуганькова стал поочередно сказать по всем присутствующим. Лейтенант открыл рот, а через несколько мгновений добавил: