Как приручить дракона 5 (СИ) - Капба Евгений Адгурович - Страница 8

На самом деле, все было чуть по-другому: я увидал самую красивую девушку в красном платье, то есть — абстрактную девушку, мой мозг сразу не распознал в ней Вишневецкую. А потом — в голове стрикнуло, я понял, что предо мной — дражайшая Ядвига Сигизмундовна, а я соответственно — пробегаю мимо с большим пластиковым контейнером в руках!

— Пепеляев⁈ — глаза ее стали величиной с хорошие такие блюдца.

— Яся! Я все объясню! — пропыхтел я на бегу. — Люблю тебя!

А ветер уже в спину с некоторым запозданием доносил ее слова, выкрикнутые с крайним негодованием:

— Опять!.. Без меня!!!

Заминка с Ясей позволила оркам удалиться от меня чуть ли не на полсотни метров, бегали они быстро, примерно как два гоночных бульдозера — если такие бывают. Пришлось снова включать драконьи глазки — и ускоряться! Потому что на поляне впереди происходило некое непотребство: два черных урука дули в свистки, зафиксировав ту самую чуть раскосую панночку в положении вниз головою, при этом Бабай пытался пальцами удержать ее рот открытым, а Бахар лупил ладонью по… Хм! По ягодицам! Как будто они мечтали из нее что-то вытряхнуть!

— Пепеляев! — заорал Бахар. — Контейнер!

Мигом я подскочил к этой странной мизансцене, запоздало думая о том, что, пожалуй, стоило надеть хотя бы какие-то перчатки. Сунув в рот свисток, я дунул что было сил — и изо рта у девушки показалось нечто! Рассуждать стало некогда — я цепко ухватил это нечто двумя пальцами и потянул на себя! И оно полезло! Гадость страшная, на ощупь — что-то вроде слайма, на вид — как черное желе. Я его тянул и беззвучно свистел в собачий свисток, и уруки трясли панночку и тоже свистели, уровень сумасшествия нарастал. Когда огромный ком этой хтонической мерзости ляпнулся наконец на дно контейнера, я мигом закрыл его крышкой — и распрямился.

И увидел целую толпу дружинников Вишневецких с самим Иеремией Михайловичем во главе. Все они окружили нас и были готовы пустить в ход сабли и боевую магию, и, видимо, не делали это только потому, что князь Ярема, разведя руки в стороны, своим жестом как бы удерживал воинов.

— Георгий Серафимович, — его голос был вкрадчивым, даже ласковым. — Ваша светлость князь Сархан… Я так понимаю — вы каким-то образом скооперировались и…

— И — вуаля! — притопнул и прихлопнул ордынский атаман, едва не сплясав «барыню» — Проблема решена! Попутно вычислили Курбского и укокошили носферату! Потрясающая эффективность, а? Ор-дын-ска-я! Никто ничего не понял, но всё получилось! Кто молодцом? Я — молодцом, Бахар — молодцом, учитель этот ваш школьный — вообще молодцом! Всем хорошо, все радуются!

— А у меня попа теперь вся синяя, — пожаловалась панночка, которая ошеломленно вертела головой, разглядывая разыгравшееся вокруг нее светопреставление. Глаза у нее, кстати, теперь нормально располагались. — И штука в контейнере — шевелится. Страшная!

— А! — спохватился я. — Это подарок. Подарок вашему внуку на совершеннолетие! Очень редкий экземпляр лярвы обыкновенной, крупненький!

Я потряс контейнером. Лярва внутри задергалась и забилась о стенки.

— Пепеляев! Ты хоть и рыцарь, и мною посвящен, а берега не путай! — нахмурился Вишневецкий, и его воины подались вперед.

— Еремка, солнышко ты мое, ты понимаешь, НАСКОЛЬКО это редкий и ценный экземпляр, м? И какой уникальный ингредиент? Нет? Вот и помалкивай, — на авансцене появилась Гражина Игоревна, и ее тоном можно былотравить тараканов. Но когда она взглянула на меня, то голос ее стал просто медовым: — Это поистине царский подарок, Георгий Серафимович! Уверена — Димочка обрадуется, он у нас всякими диковинами сильно интересуется. Церемония дарения вот-вот состоится, пройдемте…

— Я только рубашку переодену, можно? — сделал я невинное лицо.

— Через четверть часа! — погрозила пальцем Гражина Игоревна и, взмахнув подолом тяжелого бархатного платья, удалилась.

— Э-э-э-э… Ну, ежели так… — Иеремия Михайлович был слегка растерян. — Ваша светлость князь Сархан, и ты, сударь мой Георгий Серафимович… После окончания приема жду вас у себя. Отказа не приемлю.

И тоже удалился вместе со всем своим войском, прихватив с собой панночку растрепанного вида. А Бахар сказал:

— Ловко ты в воздухе переобулся, про подарочек! И не откажешь тебе теперь, потому как без тебя бы…

— Без него бы мы обосрались, — кивнул Бабай Сархан. — Нулевка в команде — это просто праздник какой-то. Где б нам в Орду нулевок навербовать?

— У меня, однако, — тут же сообразил я. — По договору подряда!

— Хитрый ты… — тут этот громадный черный урук стушевался и почему-то стал корчить рожи Бахару, и оба они бочком-бочком попытались ретироваться.

И я понял, что надо оборачиваться. И обернулся. И Яся сказала:

— Пепеляев, я тебя сейчас убью!

— Со своей стороны официально заявляю — ваш Пепеляев в первый раз меня увидел два часа назад и явился сюда по какой-то своей надобности. Наше с Серафимычем сотрудничество точнее всего можно охарактеризовать как внезапное! — вальяжным тоном заявил Бабай, привольно раскинувшись в кресле.

Косуху он снял, оставшись в одной черной безразмерной футболке. На груди выделялась белая надпись: «CHUZHIE GUBY TEBYA LASKAYUT». Поразительный тип!

Мы ждали в парадной княжеской приемной: ордынский атаман, я и дражайшая Ядвига Сигизмундовна. Яся все еще подозревала меня в злонамеренном утаивании невероятных приключений и потому — сердилась, но не очень. По крайне мере, бить меня по рукам перестала и отодвигаться дальше и дальше вдоль по дивану прекратила, так что мне удалось приобнять ее за плечи. Благо — мы сидели на одном диванчике, и это тоже было хорошим знаком. Видимо, ход с подарком братику на совершеннолетие был воспринят девушкой благосклонно: братик обожал всяких тварюшек и держал в подвале замка целый не то террариум, не то серпентарий с хтонической живностью, и вообще — мечтал поступить в университет на зоолога — если останется пустоцветом, или химеролога — если инициируется второй раз, а практику проходить в Орде. И живая лярва пришлась как нельзя более кстати!

— Как это так выходит: тебе двадцать шесть, но, пообщавшись с тобой всего два часа, они все начинают звать тебя по отчеству? — Вишневецкая чуть изменила позу и подняла на меня взгляд, взмахнув пушистыми ресницами. Тут я сразу понял, что девушка больше не злится, наоборот — веселые искорки плясали у нее в глазах. — Меня вот Сигизмундовной никто не зовет, даже студенты предпочитают как-то обходить имя-отчество!

Ну, какая из нее Сигизмундовна? Сигизмундовна без имени — это грымза какая-нибудь, навроде охранницы в концлагере Биркенау, а не моя Яся!

— Двадцать шесть? — удивился урук. — Э-э-э-э… Я б сказал, тридцать пять или там — сорок… Чисто по ощущениям! Не, Серафимыч, выглядишь ты классно, молодо, хотя борода тебя и делает солиднее. Но вообще — спортивный такой препод, бегаешь быстро, ловкий, хитрый, вон, как носферату уделал… Падажжи, кстати, а как ты его так уделал-то? Что ты ему в пасть напихал? Он прям обуглился изнутри, как будто паяльной лампой по потрохам прошлись!

Орк застал меня врасплох. Никакого внятного объяснения, кроме правды-матки о том, что гад напился драконьей кровушки, и его организм не выдержал такого стресса, у меня не было. Но, как правильно заметил Бабай — я его сегодня первый раз в жизни встретил, и раскрывать полузнакомому черному уруку все карты явно не входило в мои планы. Задумавшись, я инстинктивно потер шею в месте укуса, и этот жест от орка не укрылся — глаза его сузились, он цыкнул языком, но был прерван новым действующим лицом:

— Князь ожидает вас в кабинете, — из больших двустворчатых золоченых дверей вышел некий разнаряженный в пух и прах мужчина с вычурным жезлом в руках.

Мне в голову сразу пришло слово «мажордом», но какую сей джентльмен занимал должность на самом деле — это оставалось загадкой. Хотя, вроде бы именно у мажордомов имелись такие жезлы…