Как приручить дракона 5 (СИ) - Капба Евгений Адгурович - Страница 27

Однако, вопрос оказался не в бровь, а в глаз. Все-таки Валентин Александрович был сначала педагог, а потом уже — чиновник. Кстати — тоже историк. Но я сориентировался на ходу:

— Резонно! Я как-то на эмоциях и не сообразил сразу… А давайте, я в целом про работу за границей доклад сделаю? Про все эти «ворк энд тревел» авалонские и программы по оздоровлению детей, пострадавших от Хтони, в семьях из Конфедераций — Итальянской и Германской… Разберу психологические проблемы, плюсы и минусы, опасности… И акценты расставлю как положено.

— А мы как будто невзначай подснимем все это — и в сеть, в сеть! — потер ладони начальник. — Есть у меня один гоблин знакомый, он в какой-то конторе работает — не то «Гойда», не то «Орда» — что-то такое… Такую нарезочку сделает — точно разлетится. Но текстик мне отправьте — авось что-то такое вам и подскажу снова. А вообще — давайте школы пополам поделим? Вам-то одному десять штук — это занадта будет! А шо занадта — то ня вельми!

И радостно захохотал. Ну-ну, «что чересчур — то не очень», вот она как, беларусчына эта проявляется. Но в целом я даже был рад: он сильно облегчил мне задачу. Да и вообще — целый начальник отдела образования! Сиречь — управления народного просвещения. Его точно будут слушать внимательно. Аудиторию Валентин Александрович держать умел и, как всякий настоящий историк, мог трепаться на любую тему, даже совершенно незнакомую, час или полтора без остановки.

Учитывая обещанную информационную бомбу от Зборовского — эффект должен был получится серьезный. Не знаю, как оно там в масштабах Государства Российского или даже Великого Княжества Белорусского и Ливонского, но в нашей губернии я этим торговцам живым товаром хвост прищемлю всерьез!

В общем, если начинался день для меня в растерянных чувствах, то завершал я его на кураже. И, конечно, собирался позвонить Ясе. Это вообще здорово — когда есть кому звонить, чтобы поделиться досадой и куражом.

Я стоял на крыльце управления народного просвещения и отправлял Ядвиге рисунок трикветра — такого, какой я видал у гимелинских моделей, а еще — видео с этими контейнерными домиками в лагере (чтобы все вопросы можно было обсуждать предметно), как вдруг телефон завибрировал. Мне звонил незнакомый номер.

— Слушаю! — немного нервно ответил я.

Не люблю, когда звонят незнакомые номера. Но поднимать — поднимаю. Мали ли — докторскую степень заочно присвоили или в международный розыск объявили, а я и не знаю…

— Георгий Серафимович? — голос из динамика звучал приятно, до зубовного скрежета. — Лучиэнь Илидановна беспокоит. Мы могли бы с вами сегодня увидеться?

— Однако! — сказать, что я сильно растерялся — это значило бы ничего не сказать. — А в связи с чем имею честь…?

— В связи с вашим внезапным крестовым походом против… Против некоторых участников Молодежного форума, — обтекаемо, но вполне понятно пояснила директор гимназии и одновременно — товарищ уездного предводителя. — Сразу расставлю точки над «i» — будь моя воля, я бы гнала их отсюда поганой метлой, Георгий Серафимович. Мой народ — галадрим, и нас эта беда тоже касается. Но имеется такое понятие, как «обстоятельства непреодолимой силы» и…

— Это наши девочки, Лучиэнь Илидановна! — с полоборота завелся я. — Это — дети. Верите, нет — мне по… Ах-м! В этом конкретном случае — я имел в виду все обстоятельства любой силы. Всякий, кто попробует превратить наших вышемирских деток в клейменную скотину, ПОВИНЕН СМЕРТИ, и, видит Бог, я очень сильно сдерживаю себя… Я так понимаю, какие-то ваши, скажем-так, кузены попробовали на вас надавить, да? Попросили повлиять на меня? Скажите, что я контуженный и неадекватный, и на меня невозможно повлиять. Передавайте им от меня привет и скажите, что я живу в Вышемире, по улице Мира, дом 3, второй подъезд, квартира номер…

— Я передам ваши слова… Кузенам… — об ее тон можно было ножи затачивать, точно.

Но мне, если честно, было плевать. Если враги пытаются от чего-то отговорить — значит, я всё делаю правильно. Иногда глагол жжет не хуже напалма!

В родную шестую школу для последнего доклада я ехал с гудящей и дурной головой. Дались мне эти ветряные мельницы! То бишь — модельные агентства и прочие «ворк энд тревел». Ясно же — рыба ищет где лучше, а человек — где глубже. Или наоборот? Так или иначе — сомнения в целесообразности реконкисты против тлетворного влияния Авалона в отдельно взятой полесской провинции у меня в голове не просто возникли — процветали! Да и вообще: если бы Валентин Александрович не взял на себя половину школ, у меня бы мозг вскипел!

Нет, контакт с аудиторией удавалось установить — в конце концов, я хороший лектор и хороший оратор, но энергии я потерял огромное количество и похудел, наверное, килограмма на три. Тяжелее всего неожиданно оказалось в гимназии. Больно они там все умные, смелые и любопытные!

Но это и хорошо: надеюсь, мои откровенные ответы на их провокационные вопросы вспомнятся гимназистам, когда чужие дяди и тети будут предлагать необыкновенно щедрые гранты или стипендии в обмен на кабальный контракт или не-ве-ро-ят-ные стажировки в Авало-о-о-не. Ничем те зарубежные дяди и тети не лучше наших олигархов из земщины или князей и магнатов из юридик… Не скажу, что прям категорически хуже, но в любом случае моему Вышемиру, моему Полесью и всему Государству Российскому они точно добра не желают. Они себе добра желают и своим градам и весям.

Все время, пока я размахивал руками и вещал, Лучиэнь Илидановна сверлила меня укоризненным взглядом. Я даже подошел к ней после мероприятия и сказал:

— Будут на вас давить — смело обращайтесь. Ко мне, к Элессарову… Здесь, на своей земле, мы кого угодно в бараний рог скрутим. Да и земский предводитель у нас теперь принципиальный, тоже в обиду не даст.

— Элессаров… — вздохнула она. — Эх!

Очень многозначительный вздох у нее получился. Что-то их связывало, определенно…

А вот в моей шестой школе никто не вздыхал. Всё прошло бодро.

Я припарковал «Урсу», пригладил бороду, нарочито энергичными шагами добежал до школьного крыльца и поднялся на третий этаж. Старшие классы уже собрались в холле, включили проектор, поставили кафедру… Я взял в одну руку пульт от мультимедийки, в другую — микрофон, нажал на кнопочку и начал без прогрева аудитории:

— Смотрите, в общем… Это — зарплаты самых типичных профессий в Лондиниуме, в переводе на деньги. Вот — доктора, вот — заводские рабочие. Это — бариста в кофейне, а вот это — учителя. Вот — цены на мясо. Вот — на коммунальные услуги. Гляньте, сколько арендная плата за двушку на окраине!

— Так это ползарплаты! У нас в Вышемире за такие деньги коттедж можно снять! — выкрикнул кто-то, и я понял — дело пошло!

Так что я кое-что им рассказал и показал, со статистикой, с основными способами переезда в счастливый зарубеж, ну, и с данными о пропавших без вести. Конечно, девятые классы поняли, к чему всё это и рассказали остальным про «Гимелин»… Ну, и ладно. Для того, в общем-то, оно и затевалось. Да, да, война с ветряными мельницами… Но когда эти мельницы вдруг оказываются около самого твоего окна и грозят лопастями твоим детям — вот тут уж призадумаешься о том, чтобы кликнуть Санчо Пансу, надеть старую кирасу и морион, сесть на Росинанта и хоть что-то попытаться сделать.

Взбодрила меня родная школа, это точно. Как-то настроила на борьбу, что ли?

Так или иначе — всё это было вторично. Первичным, конечно, оставалась учеба. А точнее — подготовка к экзаменам! Здесь, конечно, в центре внимания оказались десятые классы, коих было два: 10 «А», с которыми я связался с самого начала плотно и всерьез, и 10 «Б» — тоже класс неплохой, но — как бы это сказать… Менее яркий. Вот в «Б», кстати, и напихали целую кучу всех этих Пеговых, Танов, Невских и прочих, появившихся в шестой школе после первых двух или трех инициаций. На что они рассчитывали — не знаю, но оккупировали все первые парты и едва хвостом за мной не ходили. Вся эта стая девчонок и мальчишек — очень разных, из разных кланов, но все равно — очень одинаковых, просто постоянно, постоянно сталкивались со мной в дверях и на лестницах! Это уже начинало бесить, но я пока держался. Дети не виноваты, что клановая аристократия настропалила их выжать из меня инициацию хоть мытьем, хоть катаньем. Однако, стоило отдать засланным казачкам — незаконнорожденным шляхтичам, должное: на факультативах и дополнительных занятиях, в том числе и по подготовке к экзаменам, явка была сумасшедшая. Человек по тридцать! Что там говорить — они в кабинет не всегда вмещались!