Как приручить дракона 5 (СИ) - Капба Евгений Адгурович - Страница 1

Я смотрел из окна поезда на залитые лучами солнца зеленые весенние холмы, и у меня дух захватывало.

Одно дело — знать что-то в теории. Читать книжки, смотреть кино, разглядывать фото, услышать от кого-то, обсудить в разговоре. Другое — увидеть собственными глазами. Твердь — мир контрастов, за месяцы моей жизни здесь я хорошо это уяснил. Государство Российское — квинтэссенция Тверди, это тоже было предельно понятно, я и убедиться в этом успел, но…

Только вчера я выехал из земского города Вышемир на электричке, битком забитой бабусями, клетчатыми сумками, спящими студентами, квохчущими курами и сытными запахами чипсов, беляшей и семечек. А уже сегодня — мчал в ультрасовременном роскошном вагоне монорельса, среди плазменных панелей, позолоты и сексапильных проводниц со сверкающими хромом имплантами. В вагоне кроме шляхетных пассажиров расположилась еще компания смуглых, изящных туристов-лаэгрим откуда-то с Байкала, а прямо напротив меня — два молодых волшебника, которые пересылали друг другу по воздуху некий магический конструкт из светящихся полупрозрачных колец, переливающихся руническими символами всех цветов радуги.

Со страшной скоростью поезд несся вперед, приближаясь к Збаражу, одному из двух главных центров юридики Вишневецких. Проплывающий в небе караван белоснежных дирижаблей, гигантские ветряки на вершинах холмов, табун натуральных пегасов, которые щипали первую весеннюю травку и время от времени взмахивали своими огромными крыльями, трясли гривами и прядали ушами… Пожалуй, для меня это было уже чересчур.

Все-таки местная полесская земщина если и отличалась от привычной мне Беларуси, то нюансы эти в целом можно было признать несущественными. Если не считать эльфийку во главе гимназии и орков в беседке подъезда, то, наверное, какой-нибудь японский провинциальный городок на Земле имел от моего родного Вышемира отличий больше, чем Вышемир местный. Эту разницу миров вынести было легко, потому я и освоился на Тверди довольно быстро. Да, Минск с его разделением на панские, земские и опричные районы в этом плане казался более наглядным, но там территории с разным юридическим статусом сильно влияли друг на друга, и отличия размазывались… Траволаторы вместо тротуаров? Девушки в обтягивающих комбезах и очках дополненной реальности? Магические фейерверки вместо обычной пиротехники? Все это можно было пережить. В конце концов, в больших городах всегда встречалось гораздо больше фриков и технических новинок, чем в провинции.

Но здесь, в Галиции, где господство кланов оставалось особенно ощутимым, игнорировать чуждость Тверди было практически невозможно.

— Коряво работает, — сказал один из магов и указал пальцем за окно. — Надо связаться с Кульчицкими, пусть гонят такого погодника к чертовой матери!

На холме чуть в сторону от эстакады виднелась фигура мага в развевающемся за спиной плаще. Он размахивал руками, как будто танцуя диковинный танец, а над его головой собирались темные дождевые тучи.

— Нормально работает, — возразил ему второй волшебник. — Тут вроде как форелевое хозяйство собрались устраивать. Не такая и плохая идея — заполнить пруд дождевой водой. Особенно если припрячь для этого мага.

— Тьфу, ты посмотри, какие у него скрюченные эфирные потоки! Это маг? Это паралитик! Он теорему Бецалеля-Скорины в колледже не учил? Или ему бабка-знахарка теорию магии преподавала? Здесь нужно было закольцевать, вот, смотри… А тут — вывести по синусоиде!

Чародеи стали пальцами малевать на окне воображаемые схемы, пока не подошла рыженькая проводница: в блузочке, жилеточке и мини-юбочке. Изящно изогнувшись, девушка движением наманикюренного ноготочка нашла известные, похоже, одной ей сенсорные точки на подоконнике и вывела прямо на оконное стекло проекцию какого-то универсального графического редактора, чем повергла меня в недоумение, а магов — в состояние радостного возбуждения.

Волшебники тут же принялись чертить графики и выписывать формулы, и материть друг друга теормагическими сквернословиями. Я снова стал смотреть сквозь стекло, разглядывая пасторальные киберфеодальные пейзажи за окном и погрузившись в собственные мысли. Правда, их записки сумасшедшего несколько мешали мне любоваться проносящимися мимо красотами… Да и бес с ним!

…Волынь, Галиция и Подолье на сегодняшний день почти полностью были поделены между разными магнатскими семьями. Заславские, Замойские, Кульчицкие, Сагайдачные, и, конечно, светлейшие князья — Радзивиллы, Острожские, Вишневецкие. Магнатерия заключила между собой какие-то соглашения по поводу транспорта, связи, почты, выдачи беглых преступников и других полезных и облегчающих жизнь аспектов. Это не препятствовало им периодически с воодушевлением убивать друг друга, руководствуясь при этом некими псевдо-джентльменскими правилами войны. Например, наш монорельс никто трогать бы не стал ни при каких условиях, а вот сжечь деревеньку вассалов конкурента, разграбить имущество, убить и подвергнуть насилию кабальных жителей — это запросто. Главное — благовидный повод найти.

— Через пятнадцать минут — станция Бережанка! — объявил солидный мужской голос из внутренней системы оповещения.

До Збаража оставалось полчаса езды, не больше. Оставив на месте саквояж и трость, я встал, разгладил костюм, поправил орден Георгия Драконоборца на лацкане и двинул по вагонам в сторону бара. От окружающего меня великолепия рябило в глазах. Да, можно было заказать любое лакомство прямо в руки, и его доставили бы мгновенно, но мне просто хотелось пройтись.

Кибер-рококо, вот как бы я назвал стиль внутреннего убранства этого передвижного монорельсового великосветского клуба. Золото, самоцветы, мелкие затейливые детали, какие-то вычурные финтифлюшки заполоняли собой весь объединенный салон пяти вагонов, из которых состоял поезд. Публика путешествовала сплошь приличная — по меркам юридики. «Приличная публика» — значит, ни одного простолюдина, кроме обслуживающего персонала. За редким исключением все пассажиры-мужчины носили желтые сапоги, все женщины — диадемы в сложных прическах. Похоже, такие элементы гардероба выполняли у них функцию цветных штанов из истории про Кин-Дза-Дза, или просто являлись своего рода фетишами. Все девочки — принцессы, все мальчики — сарматы, ага.

Нельзя сказать, что я был тут самой настоящей белой вороной, нет. В своем клетчатом костюме и полуофициальных ботинках, я вызывал косые взгляды со стороны особенно пафосно разнаряженных панов в жупанах и кушаках, но в целом — никто не сказал ни слова. Меня ведь просто не пустили бы в этот поезд, если бы я не был аристократом, однако! Да и вообще — мои соседи-маги не придерживались местной моды, как и опричный штабс-капитан в черной форме, и два очень взрослых мужчины в стильных дорогих костюмах, которые уже зависали на баре. Так что я тут был не один такой, выделяющийся своей неброскостью.

— Мое почтение! — вежливо сказал я, подходя к стойке. — Можно — чаю?

Девушка за стойкой мило улыбнулась:

— Черный раджпутский, зеленый хоуханьский, молочный улун, пуэр, капский ройбас, йерба мате? — лучезарно улыбнулась она.

Эти проводницы — они как будто из киностудии явились. Или из инкубатора. Носики, подбородочки, бровки, щечки — все как будто нарисовано в нейросети. Вроде симпатичное, вроде разное, и при этом — одинаковое. Пластику им, что ли, делают? Очень может быть!

— Черный листовой, крепкий. Если можно — купчик.

— Что, простите? — на секунду эта кукла за стойкой стала похожа на человека.

— Две чайные ложки заварки с горбом на стакан чая, — пояснил я. — Будьте любезны.

Вряд ли, если бы я стал мерять заварку спичечными коробками, меня бы правильно поняли. Штабс-капитан — стройный черноглазый брюнет — с интересом повернулся ко мне и подкрутил ус. Опричники вообще любили свои усы.

— А вы знаете толк в извращениях, сударь, — ухмыльнулся он. — Или к вам следует обращаться, как принято у местных — пан?