Соломенное сердце (СИ) - Алатова Тата - Страница 8

Но это бы объяснило иммунитет Поли к зову Гиблого перевала.

— Ты… — спросил он, встревоженно кусая губы, — позволишь мне посмотреть на себя?

— Смотри на здоровье, — разрешила она невозмутимо, — только давай позже. Время поджимает.

— Долго нам еще ехать?

— К ночи доберемся до туристической деревушки. Я посплю пару часов и отправлюсь обратно. Вернусь за тобой через неделю.

— А вдруг я сгину за эту неделю в Костяном ущелье?

— Это ухудшит и без того натянутые отношения между Верхогорьем и Плоскогорьем. Ты бы постарался выжить все-таки, княжич, пожалел бы местных жителей.

Скептически скривив губы, Даня посмотрел на нее, склонив голову.

Да что ты за человек-то такой, Поля-Поленька-Полюшка. Кукла бесчувственная!

Она искоса глянула в его сторону.

— Что это за выражение лица? — спросила с интересом. — Ты сердишься?

Она всего пять лет среди людей, — напомнил себе Даня. Она просто не научилась сочувствовать. Да еще и мертвый дух внутри. Чего он вообще ждет от несчастной девчонки?

— Не сержусь, — заверил он ее чуть виновато. — Это лицо человека, который переживает за тебя.

— Правда? Почему?

— Потому что я вроде как должен о тебе заботиться… раз уж вывел тебя из леса.

Он вспомнил, как легко занялось пламя, когда он поджег старый дом с мертвой старухой внутри, и как ему мерещились в этом огромном костре причудливые образы и тени.

Девочка-подросток, укутанная в дряхлые махры, смотрела на пылающую избушку без всякого сожаления. В пустых синих глазах отражался огонь.

— Я замерз, — пробормотал Даня. — Можешь остановиться на минутку, возьму свитер из багажника.

Она плавно притормозила. Вышла вслед за ним из машины, подошла к самому краю каменистой площадки, любуясь теряющимися в облаках заснеженными вершинами гор.

Даня достал из чемодана два свитера, один накинул на ее плечи.

Поля оглянулась на него. Легко улыбнулась.

— Это ты уже заботишься?

Он не выдержал, засмеялся. Погладил ее по светлым волосам, затянутым в косы. Под левым глазом Поли треугольником разместились три крошечные родинки. На правой щеке почти незаметным крестиком белели старые шрамы.

— Что это? — Даня повторил их очертания пальцем.

Она чуть нахмурилась, вспоминая.

— Это я Егорку с Гиблого ущелья тащила. Ох, и упирался он!

Здесь, на высоте, воздух был достаточно разреженным, чтобы легко кружилась голова.

— Эта васса, — вдруг спросила Поля, не уклоняясь от его прикосновений, — стоит того, чтобы соваться ради нее в Костяное ущелье?

Даня так обрадовался, будто она преподнесла ему сундук с кладом.

Значит, ей все-таки не совсем на него плевать!

— Васса, может, и не стоит, — ответил он, улыбаясь. Скорее всего, очень глупо. — Но интересно же, зачем она позвала меня именно туда.

Он все еще не привык к тому, как Поля смотрит на людей — в упор, не стесняясь их внимательно разглядывать и не скрывая этого.

— Ну так что? — не удержался Даня от вопроса, который волновал его еще с вечера. — Я красивый?

Она кивнула, сначала не слишком уверенно, а потом более решительно.

И кто кого тут ловит в свои сети, взбултыхнувшись сердцем, подумал Даня.

К ночи у Поли разболелась голова, а она у нее никогда не болела. Виной тому была тяжелая дорога, требующая самого пристального внимания, и бесконечная болтовня Дани — о, сколько он болтал. Без остановки, без пауз. Байки-истории-байки.

К тому времени, как из темноты выскочила подсветка туристической деревеньки, она уже была готова взвыть — по-волчьи, протяжно, так, чтобы откликнулось все зверье вокруг. Вон и луна подходящая.

— У них тут есть генераторы, и они работают, — заметила Поля. — Значит, деревенька обитаема. Тебе повезло.

Выйти из машины, выпрямиться, потянуться — какое простое и абсолютное удовольствие.

— Кто там? Ого! Машина! С детства их не видела, где бензин взяли? Неужели внизу его снова продают? — к ним спешила женщина: длинные темные волосы, широкие пастушьи штаны, просторная рубаха. В руках у нее прыгал фонарик.

— Туристы, — закричал в ответ Даня, — идем в Костяное ущелье.

— Говорите правильно: не туристы, а самоубийцы, — женщина была молодая, красивая той особой хищно-тонкой красотой, которая могла родиться только в горах. Смуглая, черноглазая и черноволосая, она казалась полной противоположностью Поли. — Привет, я Гуля, администратор. И вам сегодня повезло: у нас есть один свободный домик. Отличный вид, просто отличный. Очень рекомендую встать пораньше, чтобы полюбоваться рассветом.

Во время всей речи Гуля так и ходила кругами вокруг машины, то заглядывая в окна, то поглаживая ее.

— Ах, отдала бы все за такую красавицу, — и она влажным горящим взором уставилась на Даню.

Тот заулыбался в ответ.

— И я бы все отдал за такую красавицу, — пылко заверил он Гулю, явно перенаправляя комплимент.

У Поли не было времени на их флирт — спать оставалась всего ничего.

— Где, говорите, ваш домик?

Местные деньги у нее водились, она вообще частенько моталась по Верхогорью. Но если что, в сумке валялась и другая валюта — часы, батарейки, лекарства.

— Я провожу, — пока Даня выгружал свои чемоданы, Гуля с любопытством маячила за его плечом. Ей было примерно лет тридцать, но повадки казались совсем девичьими.

— Так у вас тут прорва народу? — он буквально излучал обаяние, обволакивал им Гулю. — Что люди делают в такой глуши?

— Так археологи же, — прозвучало как оскорбление, — пытаются найти следы поселения, которое сожрал костяной змей.

— И как?

Поля, зевая во всю челюсть, плелась за ними, засыпая на ходу.

— Третий месяц копают, — неопределенно ответила Гуля. — Хуже археологов и геологов нет никого, такое беспокойство. А вы кто?

— Заговаривающий духов.

— О. Духов у нас тут нет — они не приближаются к ущелью. Живем без горта как проклятые какие…

Деревня уже спала. Кажется, археологи от души накопались — даже шум двигателя их не разбудил.

— Вот сюда, — Гуля провела их в один из домиков, щелкнула выключателем. — Удобства на улице по указателям, в купальне вроде осталась еще вода. Оплата любая.

— Сколько за неделю? — спросила Поля.

Рассчитавшись, она сходила по нужде, умылась в купальне и вернулась к домику. Даня и Гуля все еще ворковали у крыльца. Поля прошла мимо них в домик, — две кровати, шкаф, тумбочка, обычная обстановка, — рухнула на матрас.

Спа-а-а-ать. Целых пять часов, а потом обратно, докладываться Постельному и в новый рейс.

Даня явился почти сразу.

— Не вырубайся, — попросил он, оставляя чемоданы в углу, — потерпи еще десять минут. Я обещал тебя посмотреть, помнишь?

Она неохотно перевернулась на спину.

— Можно я буду лежать, пока ты смотришь? Совсем нет сил.

— Конечно, — он тепло ей улыбнулся.

Став человеком, Поля никак не могла научиться запоминать лица и разбирать, что они выражают. Ее учителем стал шестилетний Егорка, который с величайшей охотой корчил рожицы, изображая гнев или грусть, или радость. Это не принесло ей большого понимание человеческой натуры в целом, но подарило хорошее понимание Егорки в частности.

А Даня был очень, очень сильно похож на него. Удивительная история двух братьев, которые почти не знали друг друга.

— Что с тобой такое, — спросила Поля, — почему тебе так хочется всем нравиться? Ты ведешь себя с людьми как Егорка, который выпрашивает щенка или пони.

Даня замер от неожиданности. Потом осторожно сел на краешек ее кровати.

— Как тебе теория о том, что в детстве я был лишен любви, а теперь выпрашиваю ее у кого попало.

— Брехня, — уверенно отрезала Поля. — Но вот что мне интересно: ты не боишься, что сегодня я в тебя влюблюсь, а завтра брошусь в пропасть на Гиблом перевале?

— О, я думал об этом, — оживился Даня. — Ты привязана к Егору, этого бы хватило для духов перевала, а ты все равно не отзываешься на их зов. Тут что-то другое.