Соломенное сердце (СИ) - Алатова Тата - Страница 17

Поля легко пнула его, чтобы он заткнулся. Даня подпрыгнул, огляделся по сторонам и спросил строго:

— А где сокровища? Разве духи не должны делиться с тобой своими подношениями? Золото, закопанное в лесу, колечко, брошенное в костер, жемчужная нить в реке, серебро, укрытое в пещере. Где это все?

Поля обреченно закрыла глаза. Она была уверена, что нельзя так разговаривать с могущественными существами. Вот сейчас-то ледяное чудище от них мокрого места не оставит, и что она потом скажет князю?

Глядя на грубую, небрежно вырубленную из камня морду многоликого великого, Даня ужасно жалел, что навсегда покинул Плоскогорье. Как здорово было бы рассказать ребятам из его выпуска о такой потрясающей встрече!

На мгновение он почувствовал себя ужасно одиноким, затерянным среди вечных огромных гор. По эту сторону перевала у него не было друзей, да и вообще хоть каких-то знакомых, кроме случайных встречных.

И когда еще появятся.

Начинать жить сначала — крайне утомительное занятие, но Дане было не впервые. Даня обязательно пообвыкнется. Он где угодно может стать своим.

— Сокровища? — холодно переспросил многоликий великий. — А если я тебя просто в купель зашвырну?

Даня почувствовал, как напряглась Поля рядом с ним, и пощекотал ее за ухом, чтобы она не принимала все так близко к сердцу. Она посмотрела на него с чудной смесью укора и недоумения.

— Нельзя, совершенно точно и определенно нельзя! — воскликнул он, обращаясь к многоликому великому. — Никакого насилия, о мастер иллюзий, никакого вреда людям!

— У каждого правила есть исключения.

— Истинно так, но цена, цена! Зачем тебе нарушать равновесие из-за букашек вроде нас?

— Я всего лишь искал покоя, — горы содрогнулись от горечи в его голосе, — искал уединения. Но люди еще беспокойнее духов.

— Ну, это спорный вопрос, — не согласился Даня. — Взять тех же муннов — они разнесли по всему свету историю с возбужденными медведями. Я тебе сейчас расскажу, как все было. Это все твои вьеры, между прочим, устроили…

— Вы в купель окунаться будете? — раздраженно перебил его многоликий. Хвост, усыпанный ледяными шипами, заходил ходуном, как у сердитой кошки.

— И что будет, если мокнемся? — спросил Даня.

— Жизнь, смерть, перемены, — провозгласил многоликий. — Тот, кто познает эти воды, познает и вечность.

— В каком это смысле?

— Эта купель позволяет людям стать призраками, — сообщил он с таким видом, будто преподнес бесценный дар.

Поля и Даня дружно отступили на шаг назад.

— Ой нет, — озвучил общее мнение Даня. — Мы не хотим. Мы еще столько всего не успели натворить в земной жизни.

— Зато вы сможете из века в век блуждать по горным тропам и перевалам, наслаждаться умиротворением, смотреть, как время течет сквозь пальцы…

— А в призраки все равно не охота.

— Тогда ради чего вы преодолели весь этот путь? Боролись с моими иллюзиями и ловушками?

— Меня пригласила одна васса. Я думал, у нас свидание.

На морде великого многоликого проступил интерес, смешанный с недоверием.

— О, триединые, — покачал он своей крупной безобразной головой, — как понять моих дочерей? Почему они оказывают такую великую честь недостойным смертным?

— Это умереть-то — великая честь? — обиделся Даня.

— Человеческая жизнь коротка, страсть мимолетна, любовь быстротечна. Но мои дочери ценят хороших собеседников, которые развлекали бы их столетиями.

Поля вдруг прыснула.

— О, — пробормотала она себе под нос, — Даня у нас великий сказитель.

Он не понял, было ли это комплиментов. Возможно, и нет.

— Прошу, — великий многоликий отодвинулся, открывая дорогу к купели.

— Да нет же!

— Ты думаешь, я люблю расстраивать моих дочерей? Если тебя направила сюда васса, значит…

Значит, сейчас его будут макать силой.

Папочка настаивает.

Даня заметался мыслями, пытаясь сообразить, как бы половчее выкрутиться.

В призраки не хотелось категорически.

— Нельзя! — торопливо вскрикнул он. А-а-а-а! А почему нельзя? Потому что… Что? Что придумать? — Потому что моя человеческая жизнь принадлежит этой женщине, — он торопливо вскинул вверх их сцепленные с Полей ладони.

— Ты пришел на свидание с моей дочерью, связанный с человеческой женщиной?

Поля хмыкнула.

— Я взяла его силой, — сообщила она безмятежно.

От такого заявления глаза у Дани сами собой на лоб полезли.

Он не ожидал, что Поля окажет ему поддержку. Она казалась наивной и неопытной, не искушенной во вранье. А вот поди же ты!

Вот тебе и Полюшка, юная девочка, недавно вылупившаяся из яйца.

Древние создания всегда уважали силу, и великий многоликий замер, глядя на сцепленные ладони.

— Если ты забрала у моей дочери мужчину, — медленно пророкотал он, — то должна найти ей другого. Людям нельзя просто так обкрадывать духов. Я даю тебе год, наглая воровка. Ровно через год в эту купель должен войти человек, которого моя дочь одобрит. Иначе я приду за тобой.

— Или, — вмешался Даня энергично, — я выполню любое другое желание вассы. Вдруг ей вообще не нужен больше мужчина, вдруг после меня она в них разочаруется! В любом случае, этот долг я беру на себя.

Великий многоликий выдернул из своего хвоста ледяной шип и метко бросил его в Даню. Тот не пошевелился, позволил острой сосульке пронзить его сердце. Холод охватил его грудь, потом все тело, зашипела Поля, ощутив, как заморозило и ее ладонь тоже.

— Скреплено, — громко изрекли горы, эхо подхватило это слово, гоняя его по вершинам.

Нежданно налетевшая вьюга накрыла Полю и Даню, закружила и вышвырнула из Костяного ущелья на камень, сверху рухнули рюкзаки.

— Ты цела? — он сбросил с себя поклажу, не вставая, повернулся к Поле. Она лежала на спине, глядя на ясное небо. Солнце стояло высоко.

— Так что там с материнским благословением богини Миры? — спросила она, морщась и потирая локоть.

Даня приподнялся. Ее машина стояла всего в нескольких шагах. Их доставили аккурат к точке старта.

Наконец-то они вернулись в нормальный мир, где работали руны!

— В прежние времена, — заговорил он, открывая рюкзак, — очень давно, когда боги еще не покинули этот мир, был особый ритуал… Очень жестокий. Рожениц убивали, чтобы вытащить дитя из мертвого материнского чрева.

— Зачем? — оторопела Поля.

— Затем, что такие дети были благословлены богиней Мирой. Они обладали особой способностью — видеть истину, потому что жизнь полна заблуждений, и только смерть честна и справедлива… Ну-ка, давай сюда свой локоть.

Поля неохотно села, протянула ему руку. Он залепил целебным пластырем ее царапину.

— Еще где-то болит?

Она задрала сначала одну штанину, потом другую, разглядывая свои колени. Совершенно незагорелые. Никогда не носила платья или шорты?

— Чисто, — доложила она. — Зачем ты рассказываешь мне такие ужасы?

— Затем, что ты тоже появилась на свет от смерти. Старуха в избушке отдала тебе свое последнее дыхание и, стало быть, дар Миры — видеть вещи такими, какие они есть на самом деле. Эх, Полюшка, — он удержал в себе желание погладил ее коленку, такую гладкую, — а ведь порой так сладко обманываться.

— И посмотри, — усмехнулась она беззлобно, — куда тебя это завело. Мало того, что едва не ухлопали, так теперь еще прыгать вокруг какой-то вассы, исполняя ее желания.

— Одно желание, — поправил ее Даня с улыбкой, — да ладно тебе, это всего лишь новое приключение. Ничего особенного.

— Так ты и живешь? — она тоже улыбнулась ему. — От одной глупости к другой?

— Я называю это весельем.

— Ага, — она коснулась почти заживших рубцов на его губах. — Веселье и проклятия.

— Поехали, — Даня легко вскочил на ноги, протянул руку, помогая Поле подняться. — Я умираю как хочу нормальной еды и в купальню.

Он пристроил их рюкзаки в багажник, Поля завела машину.